Гроза Византии - Красницкий Александр Иванович "Лавинцев А." - Страница 34

Одни из заболевших были погружены в глубокое беспамятство, другие были ужасны в припадках бурного гнева.

Первые имели вид людей, потерявших всякое понимание окружающего. Если около них был кто-либо, кто мог о них заботиться, то они принимали время от времени пищу. Если их покидали, они умирали от истощения. Вторые, охваченные бредом, лишившись сна, преследуемые все время различными видениями, везде видели перед собою каких-либо людей, покушающихся на их жизнь, и старались бежать, издавая страшные крики. Ухаживавшие за такими больными были в самом тяжком положении и вызывали не меньшую жалость, нежели сами больные. И не потому, что они подвергались опасности вследствие такой близости к больным, так как ни врачи, ни кто-либо другой не заболевали от прикосновения. Даже те, которые обмывали и одевали покойников, оставались, помимо всякого ожидания, здоровыми и невредимыми во время исполнения своих ужасных обязанностей.

Многие из них, пораженные болезнью в другое время и притом без видимой причины, быстро умирали. Поэтому прислугу заболевших жалели только в силу невероятных трудов, которые выпадали на ее долю. Занятые почти все время подниманием больных, катавшихся по полу, они должны были то и дело останавливать и удерживать охваченных бредом, которые норовили выброситься из окон на улицу.

Некоторые, увидев воду, бежали по направлению к ней не для того, чтобы утолить жажду (так как были такие, которые бросались в море), а просто потому, что были лишены рассудка. С такими больными приходилось выдерживать упорную борьбу, чтобы заставить их принять пищу, которую они не хотели. Были и такие больные, которые из-за отсутствия попечения умирали с голоду и от всяких других причин прямо на улицах.

Византия переживала ужасную пору…

Будто сам Господь отвратился от нее в этот год, и, чем дальше шло время, тем все более и более усиливалось бедствие…

9. ПЕРВЫЙ ГРОМ

Все слушали старика, затаив дыхание и одобрительно покачивая головой, ожидая, что он будет говорить дальше.

– И никто не знал причин этого недуга, – продолжал старец. – Так как никто не понимал этой странной болезни, то некоторые врачи, предполагая, что тайным источником ее служат опухоли, стали вскрывать трупы. Рассечение опухолей обнаружило лежащие в глубине язвы, злокачественность которых вызывала смерть или немедленную, или же через несколько дней. Было немало и таких больных, у которых все тело было покрыто черными пятнами величиною в чечевичное зерно. Такие несчастные не выживали даже и одного дня и умирали все в течение одного часа. У некоторых вдруг появлялась кровавая рвота, во время которой они умирали. Беременные женщины, пораженные болезнью, безусловно были обречены на гибель. У одних являлся выкидыш, и они погибали в это время; другие погибали во время родов вместе с новорожденным младенцем. Рассказывают, что только три женщины остались при подобных условиях в живых, и только у одной новорожденный остался жив, несмотря на то, что сама мать погибла во время болезни.

И вот, такая-то страшная болезнь продолжалась в Византии четыре месяца; из них в течение трех месяцев она свирепствовала с необыкновенным ожесточением. Вначале число смертных случаев мало превышало обыкновенное число смертей в городе.

Но по мере того, как болезнь шла вперед, число умиравших возрастало с каждым днем, достигнув сначала пяти, а потом и десяти тысяч в день.

Каждая семья сама погребала своих умерших. Гробов не хватало, и потому их забирали силою. Вскоре при общей растерянности возникли беспорядки. Прислуга лишилась хозяев, самые могущественные граждане остались без прислуги или потому, что она заболевала, или потому, что ее удаляли. Огромное количество домов совершенно опустело, и трупы оставались в течение многих дней непогребенными, так как для этого не хватало рабочих рук.

Горячо сочувствуя общему горю, император Феодосий дал своему полководцу Феодору войска, отпустил ему денег и предоставил заботу о больных и умирающих. На него были возложены обязанности референдария, как говорят латиняне, то есть он должен был докладывать государю обо всех нуждах. Было постановлено, чтобы в тех домах, которые еще не опустели, лица, оставшиеся в живых, предавали земле тела своих умерших соседей. Благодаря великодушию императора и его денежному пособию, Феодор приступил к зарыванию тел умерших бедных жителей. Когда все могилы прежних кладбищ были переполнены телами, и смерть опустошила ряды рабочих, предававших тела земле и копавших новые могилы, новые могильщики, измученные все большим и большим количеством умерших, вздумали взбираться на башни, выстроенные на городской стене, снимать с них крыши и бросать туда тела умерших. Когда все башня наполнялась трупами, ее снова закрывали крышей. Но заразительные испарения, выделявшиеся от гниющих тел, в особенности когда ветер дул по направлению к городу, делались с каждым днем невыносимее. Похоронные обряды и правила были оставлены. Покойников везли без всяких провожатых, без напутственных молитв и песнопений, и ограничивались тем, что клали их на берегу моря.

Когда они накоплялись, их переносили в барку, которую выпускали на произвол судьбы в открытое море.

Граждане, приняв эту кару небес за их нечестивость, забыли о взаимной ненависти, чтобы принимать посильное участие в общем горе, и помогали друг другу в предавании мертвых тел земле.

Но это еще не все. Люди, предававшиеся до сих пор разным порокам и страстям, вдруг оставили свою порочную жизнь и обратились со всею горячностью к религии. И не потому, что они были просвещены и почувствовали угрызения совести, или что в их душах вдруг зародилась любовь к добру. Нет, эти несчастные, привыкшие к пороку, благодаря своей извращенной природе, не могли так измениться. Они были только напуганы, видя постигшее всех несчастье и считая, что смерть висит над их головами. Они почувствовали необходимость изменить свой образ жизни. Но, как только они освободились от чувства страха и сочли себя вне опасности, благодаря ослаблению болезни, так сейчас же снова предались преступным страстям и даже превзошли самих себя в своих дурных и гнусных деяниях.

В течение всего этого времени большая площадь Византии почти совершенно опустела. Все здоровые оставались дома, заботясь о больных или оплакивая умерших. Если кто-либо попадался на улице, так это были носильщики покойников. Торговля совершенно прекратилась. Ремесленники бросили свои занятия, неоконченная работа выпадала у них из рук. С величайшим трудом можно было получить кусок хлеба или какую-либо другую пищу, да и то лишь в самых ничтожных количествах. Понятно, что, благодаря этому, некоторые больные умирали голодной смертью. Даже сам император не избежал этой болезни, но Господь пощадил его… Все жители нашего царственного города превратились в нищих и сидели в своих домах, не смея выйти из них… И если Византия пережила эту кару «старик рассказывает о чуме, не раз посещавшей Византию», то чего ей бояться еще?…

– Постой, старик, – раздался вдруг из толпы мужественный голос, -была чума и прошла, теперь вам, византийцам, следует бояться другого бича, пожалуй, не менее ужасного…

Все обернулись на говорившего.

Это был мореход, с суровым загоревшим от зноя лицом.

– Что ты хочешь сказать? – раздались в толпе вопросы.

– А то, что вам здесь грозит новый бич… Я только что вернулся из славянских земель с Днепра. Знайте: осевшие в Киеве варяго-россы готовят на вас набег…

Если бы гром ударил среди безоблачного дня, никто на форуме не был бы так испуган, как в эту минуту…

10. ПРАВИТЕЛЬ И МОРЕХОД

Василий сразу понял, какое впечатление произвели на толпу эти слова. Как бы то ни было, но если этот моряк говорил так, стало быть, он имел к тому основания. Нужно было так или иначе выспросить его, разузнать, что он знает и что затевается там, на берегах Днепра у этих проклятых варяго-россов. Кто их знает, что они там замыслили… До сих пор все было спокойно, не было никаких поводов к набегу… Да разве эти варвары будут искать повод? И другие, им подобные, нападали на Византию только потому, что им дома не сиделось…