Первая волна - Михалев Артем Аркадьевич "Русс" - Страница 39

— Саша! — раздался сзади панический вопль.

Я совсем забыл про сестру! Ощущения — словно меня окатили ледяной водой. Поворачиваюсь спиной к машине и изо всех сил стараюсь прекратить обращение. Боль бросает на колени, в глазах темнеет, и начинает бухать в ушах. Мышцы закручивает в жгуты — словно судорога от холодной воды, только по всему телу. Хочется выть, но горло отказывает, его тоже сковал спазм. Пальцы вонзаются в асфальт и крошат его, как песок. Но усилия стоят того. Раскрученный маховик превращения медленно останавливается. Становится очень жарко, и мгновенно пробивает потом. Лохмотья рубашки прилипают по всему телу. Опершись на руки, я со свистом втягиваю прохладный воздух. Легкие горят огнем.

Черт, это же надо было так подставиться. Главное, чтобы ко мне не рванула, тело еще корежит. Чешуя торчит повсюду, половина наружу лезет, вторая, наоборот, внутрь прячется. Под одеждой не видно, но, если подойти, возникает куча вопросов. Поднимаю руку и несколько раз машу, мол, со мной все в порядке. Откашлявшись, кричу, стараясь, чтобы голос звучал хоть немного похоже:

— Я в норме. Сейчас.

Получается плохо. Во рту пересохло, и вместо нормальной речи из горла вылетает хриплое карканье. Но вроде сработало, сестра осталась у машины — шагов не слышно. Ноги ощутимо дрожат в коленях. Только оттолкнувшись руками, получается подняться. Прямо иду с большим трудом, но удержаться от соблазна все равно не могу. По пути к машине пинаю одного из нападавших. Затухающая ярость требует выхода. Носок ботинка вонзается в бессознательное тело и опрокидывает его на спину. Повезло ему, если бы не свидетели — прыгнул бы с размаху. Уж очень яркое желание — взглянуть, как изо рта фонтаном бьет кровь.

— Твою мать! Что со мной?! — пересохшие губы исторгают переполненный ужасом шепот. — Откуда во мне это?!

Я стоял на берегу Москвы-реки, возле Строгинского моста. Голова пустая. Просто стоял, опершись об ограждение, и смотрел, как темные волны бьются о набережную. Речной трамвайчик, с палубы которого я спустился, давно исчез из виду.

Драка и последующие размышления выжали меня как губку, но безмятежность реки подействовала успокаивающе. Мысли текли вяло. Возможно, я путаю умиротворение и отупение? Я не очень хорошо разбираюсь в особенностях игр человеческого разума. Это он заблокировал мои эмоции, чтобы я не сошел с ума? По-моему, уже поздно.

Странно, но я находил много общего между закованной в обручи мостов стихией и собой. Я тоже попал в оковы общества homo sapiens, и мое сознание несвободно. Свободу я чувствовал два часа назад, когда собирался потрошить бандитов.

Допустим, они заслуживают смерти. Но суть-то в другом! Я хотел их убить! Убить медленно, смакуя и растягивая удовольствие. А потом — сожрать. И самое поганое, что я до сих пор не чувствую угрызений совести. Никакого раскаяния. Слишком яркие впечатления я испытал. Слишком живые картинки, и слишком сладкое послевкусие от этих грез наяву. Я изменился.

Женя с Волковым были правы. Инициация оборотня — это многоступенчатый процесс, в котором изменение тела — это лишь вершина айсберга. Ее легче всего заметить и принять. В конце концов, маги тоже меняются. Пусть и не так сильно, как мы.

Но, помимо тела, у нас меняется и психика: меньше человека, больше зверя. И одаренные это чувствуют. Пренебрежительные взгляды, клички и многое другое. Отовсюду так и сквозит — мы не ровня! Воспоминания вызвали новую волну эмоций.

— Маги. — Я презрительно сплюнул на мостовую.

Черт! Как удержать это под контролем, если сознание ведет себя как капризный ребенок? Я же на невинные шутки начну смертельно обижаться. В прямом смысле слова. Недаром в памяти всплыли несколько словесных пассажей корейца. Я совершенно отчетливо помню, что тогда они вызвали только легкое раздражение. Почему же сейчас я хочу вырвать ему кадык и выдавить глаза?

Теперь, когда начало изменяться сознание, моя задача, чтобы никто этого не заметил. Потому что иначе система меня отторгнет, а воевать против нее невозможно. Мне даже спрятаться не дадут. Не в наш век высоких цифровых технологий. Вычислят и объявят охоту. Тот же Граф и объявит, причем без всяких угрызений совести. И будет прав!

Я представил, что смогу натворить в замкнутом помещении с кучей людей, и мне стало холодно. По спине забегали мурашки размером со слона. Если сорвусь и пойду убивать направо и налево? Мирных жителей. В театре или в метро. В час пик. И пока меня зажмут, я успею наломать дров. Немногие сумеют потягаться в скорости с моей формой. Будут сотни жертв. Потом, конечно, поймают и пустят на сапоги. Не зря же Волков шутил на эту тему.

Рука сжала металлический шарик, и тот с хрустом отломился от ограждения. Не выдержала сварка. Перепады настроения пугали даже больше, чем желание убивать. Пока меня не трогали, все было в порядке. По крайней мере, мирно целующаяся парочка будила не злость, а легкую зависть.

Пользуясь ситуацией, внутренний голос ехидно прокомментировал, мол, в ближайшее время с девушками у тебя будет «полный аншлаг». Шутник хренов. Я-то прекрасно понимал, что амурные дела — это последнее, что мне требуется в данный момент. При том что как раз сейчас все и начало налаживаться. Спасенная от бандитов девушка не только всучила мне свой номер телефона, но и выпросила мой.

Надо будет у сестры спросить, чем все закончилось, а то в голове один туман. Даже не помню, как ее зовут. Впрочем, один факт в памяти все же отложился. Девушка оказалась красавицей. Посмотрим, может, что и выгорит. Легкая улыбка всплыла на лице — не так уж все плохо. Жизнь-то налаживается.

Усилием воли я вернулся к насущным проблемам. По поводу жажды убийства ситуация была понятной. Парочка мурлычущих нежности любовников негатива не вызывала, а вот от компании активно потребляющей пиво молодежи я перебрался подальше. Боялся, что не сдержусь. Они же не виноваты, что у меня возникли ложные ассоциации.

Тогда мне очень помогли фотографии из ростовской папки, которую я рассматривал в день обращения. Недаром ее Граф показывал. Ой, недаром. Хитрый тип. Не удивлюсь, если у него многоходовка как раз на такой случай просчитана. Чтобы знал, чем все закончится, и сдерживал себя. Координатор — молодец, я не спорю. Но тот факт, что меня так легко спрогнозировать, очень напрягает.

— Таких врагов долго иметь не получится. Сами быстро поимеют и сольют.

Каламбур, конечно, матерный, только очень уж настроение подходящее. Не сдержался. Не могу отучиться от привычки размышлять вслух. Особенно когда волнуюсь.

А для волнений причин хватает. За весь вечер только одна хорошая новость — сестра не видела подробностей моего обращения. Фонари горели через один, и улица почти не освещалась.

— Не видела она ничего, — уговаривал я себя, постепенно расслабляясь.

Разговор в машине я оборвал, понимая, что это — единственная возможность удержать все в тайне. Всю дорогу ехал и молчал, пока сестра занималась спасенной.

В памяти наконец всплыло ее имя. Еленой ее звать. Я забросил девчонок к нам домой, а сам быстро сбежал, пока мама и Юля выводили пострадавшую из шока и чем-то отпаивали. Спишут на мою скромность, а мне надо подумать. Сами разберутся, что делать — домой отправлять или в нашей комнате до утра спать положить.

Я взглянул на часы. Волков задерживался. Долго не мог решиться — звонить ему или нет, но решил все же попросить совета. Единственный знакомый мне перевертыш, он должен знать больше, чем говорит. Не зря он все время разбрасывал намеки. Про допинг из человеческого мяса, про низкую популяцию оборотней в городе. Про наших сельских сородичей. Мозаика начала складываться только сейчас. Он предупреждал. Иносказательно, но по-другому — нельзя. Слишком много вокруг магов. Если узнают, что творится в голове у любого из нас, — убьют. Людям вообще свойственно убивать все внушающее страх, а оборотней бояться однозначно стоит. Так выжить легче.