Тьма надвигается - Тертлдав Гарри Норман - Страница 96

Но остальные звери и следовавшие за ними драгуны продолжали наступление. Солдаты вступили в деревню. А чуть погодя вышли с другой стороны, чтобы, вернувшись в седла, присоединиться к бегемотам, обошедшим деревню стороной.

Сокрушив ничтожное препятствие, атака катилась вперед, словно приливная волна.

И как волна, наступление частью оставляло мусор позади, а частью толкало перед собой. Не все точки внизу передвигались с военной четкостью и дисциплиной. Среди них были крестьяне и горожане, бегущие от солдат короля Мезенцио, как бежали древние кауниане от жестоких альгарвейских варваров древности и как, без сомнения, улепетывали альгарвейцы, когда валмиерское войско прорвалось в восточные районы их родины.

Сабрино испытывал большое искушение скомандовать крылу «вниз» и пройтись по толпам беженцев драконьим огнем. Офицер менее опытный так и поступил бы – и получил бы затем по шапке. Сабрино же понимал, что очень скоро валмиерцы поймут, что приняли обманный удар за основной. И тогда они бросят на север всех солдат до последнего, всех бегемотов и драконов, чтобы заткнуть прорыв. Ему очень не хотелось, чтобы противник обрушился на его крыло, имея преимущество в высоте.

В любом случае, другие драконы уже принялись осыпать ядрами с небольшой высоты дороги, забитые светловолосыми беженцами. Сабрино кивнул себе. Преодолеть искушение было разумно. Командование подготовилось ко всему.

Первые валмиерские драконы показались на юго-востоке менее чем полчаса спустя. Сабрино снова кивнул. У какого-то валмиерского солдата в одном из пограничных городишек оказался при себе кристалл, и он успел предупредить товарищей, пока его не застрелили или он сам не сбежал. Чучелки отреагировали быстро.

Но они отправили мальчишку выполнять работу мужчины. В воздух поднялось не больше эскадрильи драконов: скорее отряд разведчиков, чем подразделение, готовое к серьезному бою. Расхохотавшись от радости, Сабрино подал своему крылу сигнал к атаке. Даже в шипении летучего змея слышалось глумливое предвкушение, хотя пилот понимал, что это лишь его собственная фантазия: у драконов едва хватало умишка понять, что они еще не сдохли, и ничего предвкушать ящеры, конечно, не могли.

Осознав, сколько альгарвейских драконов противостоит им, некоторые валмиерцы бежали, не вступая в бой. Остальные пожалели вскоре, что не последовали их примеру. Нескольких летчиков Сабрино и его люди вышибли из седел меткими выстрелами. Другие гибли в стычках между драконами, которые случались в любом воздушном бою, невзирая на все усилия летчиков. На землю рухнули и несколько подчиненных Сабрино. Всякий раз полковник разражался проклятьями.

Ближе к концу дня альгарвейцы впервые столкнулись с противником, который не впал в ступор при их приближении. Окопавшись в небольшом городке, валмиерцы отказались сдаться. Сабрино со смехом наблюдал, как бегемоты и драгуны просто обходят вражескую крепость стороной. Если противник решится покинуть город и дать бой – отлично. Если нет – крепость вскоре иссохнет на обрезанной лозе. Ее защитники и горожане вместе с ними вскоре начнут голодать.

Если все пойдет по плану, наземные команды уже разбивают дракошню по эту сторон всхолмлений, так что крылу не придется возвращаться в Альгарве, чтобы сесть. И очень скоро этим придется озаботиться, если Сабрино и дальше желает придерживаться плана. Дракон его все больше парил, расправив крылья; противостоять отдохнувшим валмиерским ящерам ему было бы сейчас нелегко.

Он направил своего ящера по расширяющейся спирали, по-прежнему высматривая вражеских драконов, и в то же время поглядывал вниз, пытаясь обнаружить обещанное посадочное поле. Завидев, наконец, дракошню, Сабрино бросил зверя вниз, и все крыло устремилось за ним. Укротители поспешно приковали ящера к столбу.

– Мы не можем остаться без воздушного прикрытия, – встревоженно бросил Сабрино одному из укротителей. – Должны найтись хоть несколько ящеров, способных подняться в небо!

Он задумался: а так ли это – собственный его дракон устал почти до покорности, что было мерой невыразимого утомления.

– Не волнуйтесь, сударь! – Парень в защитной кожаной накидке указал на небо. Из закатного зарева выплывали на смену вышедшему из боя крылу все новые альгарвейские драконы. Укротитель рассмеялся. – Пока все идет прямо как по-писаному!

– Да не может быть… – пробормотал Сабрино.

В Шестилетнюю войну все шло не по плану – как для Альгарве, так и для ее врагов. Словно бараны на мосту, они продолжали биться лбами, пока кто-то из соперников не уступал. Но в Фортвеге альгарвейская армия творила что хотела, и теперь в Валмиере все происходило в точности как начертали генералы на штабных картах. Сабрино стало любопытно, долго ли продлится подобная идиллия и может ли она вообще тянуться долго. Впрочем, пока она не закончится, и пилот, и его страна будут в восторге.

Другой укротитель прикатил тачку, полную обрезков мяса, густо посыпанных оранжево-красным порошком: молотая киноварь, чтобы ящеры не испытывали недостатка в ртути. Вместе с мясом каждый зверь получал несколько кусков соломенно-желтой серы. Дракон Сабрино вытянул длинную чешуйчатую шею и принялся жрать. Летчик кивнул: ничего другого он и не ожидал. Если ящер отказывается от еды, то он не просто устал – он при смерти.

Сабрино поужинал и сам. Припасы для летчиков прибыли вместе с кормом для их зверей, что лишний раз свидетельствовало – все идет по плану.

– По-моему, – заметил Сабрино, попивая кислое красное вино и пытаясь разжевать кусок хлеба с ветчиной и дыней, – кауниане до сих пор не поняли, чем их так приложило.

– Выпьем за то, чтобы вы оказались правы, сударь. – Капитан Домициано поднял оловянную кружку. – На юге мы их нагнули. Теперь осталось зайти сзади и засадить до самого упора.

– Да ты плебей, Домициано, – заключил Сабрино. – Сущий плебей, должен тебе заметить.

– Спасибо на добром слове, сударь! – отозвался командир эскадрильи.

Оба расхохотались. Когда сидишь на вражеской земле и попиваешь вино, жизнь кажется прекрасной.

Следующим утром она стала еще лучше. Драконы были благословлены – или прокляты, как выражались некоторые, потому что иметь с ними дело оттого становилось только сложнее, – необыкновенной способностью восстанавливать силы. Когда Сабрино в предрассветной мгле вскарабкался в седло, его дракон был столь же туп, злобен и готов рвать на части все, что движется, – за исключением, возможно, себя – как и обычно.

Крыло Сабрино поднялось в небеса еще до восхода. Путь их лежал на юго-восток, навстречу встающему солнцу. Полковник вглядывался в светлеющее небо впереди. Вражеские ящеры будут видны на фоне зарева четкими, издалека заметными силуэтами. Но небо было чисто. Бои на земле тоже не ждали восхода. Линия фронта ясно просматривалась – ее чертили вспышки рвущихся ядер. Сабрино присвистнул, и ветер унес звук вдаль. С прошлого вечера солдаты короля Мезенцио продвинулись на много миль.

И продолжали двигаться вперед. То здесь, то там прущая напролом армада бегемотов и колонны драгун встречали препятствия: валмиерские крепости (этих было немного, ибо граница осталась далеко позади), укрепленные деревни, просто упрямые роты или даже полки. Как и днем раньше – как научились они в фортвежскую кампанию, – ударные силы обходили большую часть преград. Там, где без боя пройти было невозможно, большую часть работы брали на себя бегемотные дивизионы. Ядрометы и тяжелые жезлы позволяли им вести огонь с большой дистанции, где сами звери оставались неуязвимы для легкого пехотного вооружения валмиерцев.

Бывало, что противник продолжал сопротивление, невзирая на все усилия альгарвейских наземных сил, и тогда кристалломанты призывали помощь свыше. Драконы обрушивались с небес на вражеские позиции, засыпая их тяжелыми ядрами, и редко случалось так, что бомбардировку приходилось повторять.

Альгарвейские ящеры пикировали также и на вражеские ядрометы, что метали сгустки колдовской силы в солдат Мезенцио. Этих становилось все больше по мере того, как вражеская держава медленно – слишком медленно – осознавала масштаб угрозы. Но альгарвейская ударная группа рвалась вперед, продвигаясь почти параллельно среднему течению Соретто, в том месте, где река еще не сворачивала на северо-восток, но сильно восточнее: копье, нацеленное в самое сердце Валмиеры.