Храм украденных лиц - Красавина Екатерина - Страница 21

— Телефончик оставишь?

— Телефончик? — растерянно переспросила Надя.

— Ну да. Или его у тебя нет?

— Нет. Есть.

От волнения Надя чуть не перепутала свой номер.

— Когда удобно звонить? — спросил Олег.

— Вечером.

— До каких?

— До… десяти.

— Так рано? Пионерское время.

— Да? Ну, тогда до одиннадцати.

— Идет.

Олег смотрел на нее, улыбаясь, но его глаза не смеялись. А, напротив, были серьезными и внимательными. Он был хрупким. С тонкими, изящными чертами лица. Интеллигентный мальчик, сказала бы Анна Семеновна.

— Ну я пошла. Пока.

— Пока.

Домой Надя не шла, а летела на крыльях.

— Бабушка! — крикнула она с порога. — Бабушка! Но дома никого не было. Надя сняла в коридоре обувь и прошла в свою комнату. Встала перед зеркалом. Посмотрела на себя. И улыбнулась. Похоже, что у нее начинается своя личная жизнь…

Глава 5

Галерея «Сандар», адрес которой майор нашел в справочнике «Вся Москва», размещалась рядом с районной библиотекой. В десяти минутах ходьбы от метро «Новослободская». Небольшой зал и две подсобные комнаты, вход был свободным. Губарев прошел к директору галереи, светловолосой женщине лет сорока пяти, которая принимала ползущий из черного аппарата факс. Твердый взгляд, четкие движения, строгий брючный костюм. Типичная бизнесвумен.

— Вы ко мне? — спросила она у Губарева.

— Да. Я расследую одно дело, и мне необходима ваша помощь.

Губарев продемонстрировал удостоверение, которое было подвергнуто тщательному осмотру.

— Садитесь, — указала женщина на стул. — Мышкина Нелли Павловна. Что вас конкретно интересует?

— Выставка картин Лактионовой Дины Александровны, состоявшаяся примерно полгода назад.

На лице Нелли Павловны отразилось легкое удивление:

— Выставка уже закрылась. Сейчас картины экспонируются в Саратове. Есть только каталог выставки.

— Можно взглянуть на него?

— Я могу его вам подарить. Одну минутку. — Порывшись в шкафу, Нелли Павловна протянула Губареву красивый каталог, отпечатанный на белой мелованной бумаге. — Вот, пожалуйста.

— Спасибо. А что вы можете сказать о картинах Лактионовой?

Директор изо всех сил старалась скрыть свое замешательство.

— У Дины Александровны интересный художественный почерк. Любопытная манера письма. Такая живопись всегда вызывает интерес у посетителей и любителей искусства.

— Сколько времени длилась выставка?

— Месяц.

— Это первая выставка Лактионовой?

— Да. Она хотела сделать ее раньше. Примерно полтора года назад. Но там были финансовые проблемы.

— Какие? — заинтересовался Губарев.

— Не было денег, — лаконично сказала директор.

— У галереи?

— Нет. У Дины Александровны.

— Не понял. Лактионова сама спонсировала выставку?

— Конечно. У нас практикуется такая форма контактов с художниками. Если имена недостаточно раскрученные, то заказчиками выставок может выступить не галерея, а другие заинтересованные лица. Так проще всем. И галерея не рискует, и художники могут формировать экспозицию по своему усмотрению.

— Простите, а сколько стоит такая выставка?

— По-разному. У нас дорогая аренда. Кроме того, картины Дины Александровны, согласно нашей договоренности, будут в дальнейшем экспонироваться в других городах. В рамках культурных и художественных акций и фестивалей.

— И все-таки я хотел бы знать примерную стоимость суммы, затраченной Лактионовой на организацию своей выставки.

— Около тридцати тысяч долларов. Сумма была немаленькой. Круглой.

— Искусство требует жертв, — пробормотал Губарев.

— Разве это жертвы? — снисходительно заметила Нелли Павловна. — У нас были выставки и круче. Это нормальная модель функционирования искусства в современных условиях. Рынок диктует свои правила.

Нелли Павловна скосила глаза на часы, висевшие на стене. Губарев перехватил ее взгляд.

— Если возникнет необходимость, я еще свяжусь с вами. Оставьте, пожалуйста, свои координаты.

Нелли Павловна достала визитку и что-то написала внизу.

— Это мой домашний телефон, — пояснила она. — Не забудьте каталог.

— АХ да! — майор чуть не забыл о нем.

— Подождите, я вам сейчас дам пакет.

Распрощавшись с Нелли Павловной, Губарев подумал о странных вещах, творившихся сегодня в искусстве. Получается, что любой мешок с деньгами может устроить свою выставку, даже если он полный бездарь. И ничего здесь не поделаешь. Рынок-с!

Дома майор решил не спеша рассмотреть каталог работ Лактионовой. Он выпил чаю с лимоном. Улегся на диван и включил настенное бра. Мягкий желтый свет освещал красивую сине-желтую обложку с надписью: «От мифа к мифологии». На обратной стороне каталога была размещена фотография Лактионовой. Какое-то время Губарев смотрел на нее. Потом раскрыл каталог. Вначале шла вступительная статья, написанная Нелли Павловной. В ней раскрывались «особенности художественного мышления Лактионовой и оригинальность творческого метода». Написанная вычурным искусствоведческим языком, статья была явно не для его мозгов. Из всей словесной мишуры он вынес главное: Лактионова больше всего любила писать натюрморты и «тем самым развенчивала миф, что природа — неживая». А также картины на мифологическую тему, в которых «свежо и остроумно интерпретировала легендарные сюжеты».

Губарев начал листать каталог. Вдумчиво, не спеша. Сперва шли натюрморты. В основном это были цветы. Но они оставляли странное впечатление: в них была какая-то тревога и напряжение. Если только так можно сказать о неодушевленных предметах. Но тем не менее это было так. Цветы как будто кричали, взывали, моли ли о чем-то. Цветовая палитра тоже была «напряженной»: лиловые, ядовито-розовые, малиновые, серо-синие тона нагнетали тревогу и смятение.

Губарев задумался. Недаром он сразу почувствовал в Дине Александровне какую-то тайну. Внешне она казалась спокойной, а в душе… И тому свидетельство — эти картины.

Дальше шла мифология. Под каждой репродукцией размещалось краткое пояснение. Изложение мифа. Никто не рассчитывает на продвинутость публики, усмехнулся майор. Поэтому и разжевывают сюжет. Вот Парис, присуждающий яблоко Прекрасной Елене, из-за чего и разгорелся весь сыр-бор — Троянская война. Вот Одиссей в плену у нимфы Каллипсо… Коварная нимфа хотела, чтобы он забыл семейный очаг, жену, сына и проводил все время только с ней. Диана-охотница, преследующая юношу, который осмелился увидеть ее обнаженной… Боги и люди на картинах Дины Александровны имели подавленный и угрюмый вид, словно были чем-то испуганы и растерянны. Мужчины на картинах были чем-то неуловимо похожи друг на друга. И кого-то напоминали. Но кого?

Губарев почувствовал, что он засыпает. Его неудержимо клонило в сон. Каталог выпал из рук. Он даже не стал его поднимать, а перевернулся на бок и тут же уснул.

С утра майор вызвал к себе Витьку.

— Как поход в галерею? — спросил тот.

— Отлично!

— Просветились?

— Еще как! А если серьезно, то я еще больше запутался.

— Почему?

— Мне кажется, я иду по ложному следу. Пытаюсь понять Дину Александровну.

— Зачем? Вы что, ее подозреваете?

— А черт его знает! Извини за ругательство…

— Разве это ругательство? — снисходительно заметил Витька.

Губарев невольно рассмеялся.

— Да, по сегодняшним временам, это — детский лепет… Короче, я копаюсь во вдове Лактионова, копаюсь. А что выяснил? То, что раньше она была серой мышью, по словам ее бывших коллег-музейщиков. « Типичная без пяти минут старая дева и синий чулок, мечтающий об ученой карьере. Она со своей подругой мечтала ездить на международные конференции и симпозиумы… Выступать с докладами. И вдруг — поворот на сто восемьдесят градусов! Она знакомится с Лактионовым, начинает встречаться с ним. Отбивает его от семьи и выходит замуж. А? Каково? Разве серая мышка способна на такое? Ее подруга утверждает, что Дина Александровна всегда была себе на уме и классно притворялась…