Пробуждение страсти - Мейсон Конни - Страница 7

Марго уставилась на нее.

— Матерь Божья! Это было бы ошибкой с твоей стороны, девочка. Если бы он получил, что хотел, то потерял бы к тебе всякий интерес. Ты правильно поступила, что не отдалась ему. Тебе ведь надо заставить этого развратника приходить к тебе до тех пор, пока ты не забеременеешь.

Марго помогла Кристи надеть белое платье, а затем ушла. Кристи была рада, что может побыть какое-то время сама. Она дрожала от волнения, а когда думала о муже, у нее появлялось странное, тревожное чувство, которое то стихало, то нарастало. И словно этих переживаний было мало, у нее возникло предчувствие, что Синжун не такой плохой человек, как она ожидала. К несчастью, ее опыт общения с мужчинами явно был недостаточен. Синжун слишком хорошо умел очаровывать. Она вспомнила его поцелуи и его сильный, мужской вкус. Он был энергичным и очаровательным — настоящий развратник.

Кристи села за туалетный столик и стала расчесывать волосы, пока золотистые пряди, выделяющиеся в массе медных волос, не начали блестеть при свете свечей. Она решила оставить волосы распущенными, не укладывать их на сей раз в искусную прическу. Дома она обычно заплетала волосы в косы, которые достигали бедер. Но сегодня была особая ночь. Сегодня она станет женщиной. Ей нужно было отбросить все те ограничения, которых было так много в ее жизни, чтобы перед своим мужем убедительно сыграть роль распутницы.

Кристи взглянула на часы и, увидев, что уже почти половина одиннадцатого, почувствовала сильное волнение. Не в силах успокоиться, она начала ходить из угла в угол, в уме повторяя все то, что должна будет рассказать Синжуну, дабы он поверил в ее историю.

Когда Синжун услышал, как часы пробили полдвенадцатого, он допил остатки бренди из бокала и встал. Он хотел подождать до полуночи, но этот день и без того казался ему слишком длинным. Он старался заняться разными делами, однако его мысли постоянно возвращались к прелестной леди Флоре и всем тем удовольствиям, которые ждали его в постели с ней. Его тело немедленно реагировало на это, и он, в конце концов не выдержав, устремился к выходу. Пермбартон, его дворецкий, появился с тростью и шляпой Синжуна в руках.

— Не жди меня, Пермбартон, — сказал Синжун, жестом показывая, что тот может идти. — Я вернусь нескоро.

— Ваш экипаж готов, милорд, — сообщил Пермбартон, не выказывая никаких эмоций.

— Отлично. Спокойной ночи, Пермбартон.

— Спокойной ночи, милорд.

Пермбартон развернулся и ушел вглубь дома.

Синжун, которому не терпелось поскорее добраться до женщины, вторгшейся в его сновидения ночью и превратившей последующий день в сущую пытку, открыл дверь и вышел наружу. Он тихо выругался, когда увидел направляющегося к нему виконта Блейкли.

— А ты, Синжун, куда-то собрался, как я вижу, — произнес Руди вместо приветствия. — Я как раз вовремя. У Уайта сегодня так скучно! Я подумал, что мы могли бы вместе совершить тур по злачным местам города.

— Не на этот раз, Руди, — сказал Синжун с необычным для него нетерпением. — У меня сегодня… назначена одна встреча.

Руди вопросительно посмотрел на него.

— Да, неудивительно, что тебе все так завидуют. Ну и кто же это будет? Леди Вайолет? Или новая жертва?

Синжун молчал, что было для него нехарактерно, и Руди, хлопнув себя рукой по бедру, воскликнул:

— Ба, да это же леди Флора, не так ли? А я все думал, куда ты подевался прошлой ночью. Вы ведь с ней пропали одновременно. — Он наклонился ближе, хотя рядом никого не было. — Ну и как она? Небось, настоящая тигрица в постели, иначе ты бы не тратил на нее свое время.

Синжун напрягся. По какой-то непонятной причине ему не хотелось обсуждать достоинства леди Флоры ни с кем, даже со своим близким другом. Своими сокровенными мыслями по поводу завоевания этой женщины он ни с кем не желал делиться.

— То, чем я буду заниматься сегодня, — это мое личное дело, — сказал Синжун. Он подошел к экипажу и повернулся к Руди. — Тебя подбросить куда-нибудь?

Руди рассмеялся.

— Как же я люблю тайны! Надеюсь, как-нибудь ты расскажешь мне об этом, Синжун. Да, подвези меня и высади у «Брукса». Может, я присоединюсь к игрокам в карты и немного увеличу свое состояние.

— Или проиграешь больше, чем можешь себе позволить, — пробормотал Синжун, направляя лошадей к улице Пэлл-Мэлл, где находилось большинство клубов для джентльменов.

Он остановился возле клуба «Брукс», что располагался на улице Сент-Джеймс. Как только Руди сошел на тротуар, Синжун тут же тронулся с места. Секунда — и его экипаж уже скрылся из виду.

По улице сновали экипажи, и это немного задержало Синжуна на пути к Белгрейв-сквер. Он быстро нашел дом леди Флоры и немного поколебался, решая, оставить экипаж на улице или поставить в каретный сарай. Он остановился на втором варианте, доехал до конца улицы и свернул в боковую аллею. Крепко сложенный конюх появился из темноты, неся фонарь. Он оглядел Синжуна с ухмылкой.

— Я присмотрю за вашей упряжкой, милорд, — сказал он, а в его взгляде ясно читалась неприязнь.

Синжун не помнил, чтобы он встречал его раньше, и не мог понять, почему тот так к нему отнесся. Заметив шотландский акцент у конюха, он на секунду задумался о том, откуда у леди Флоры слуга-шотландец. Со времени Куллоденской битвы шотландцы ненавидели англичан.

Он отбросил эти мысли, вспомнив о женщине, которая ждала его в доме. Возможно, это любовное приключение окажется более интересным, чем предыдущие. Он не хотел признавать этого, но ввиду большого количества романы с женщинами стали утомлять его. Однако менять сейчас стиль жизни было бы глупо. И ехать к своей шотландской жене, которая презирала его, Синжуну тоже совсем не хотелось. Нет, он отнюдь не жаждал каких-либо отношений с женой, хотя, безусловно, ему нравилось, что он мог использовать свой брак как ширму для своего образа жизни.

Предстоящая встреча с таинственной леди Флорой воодушевляла его. Победа над соперниками, возбуждение от преследования, удовлетворение от поимки, чувственные удовольствия — вот изюминки таких отношений.

Синжун добрался до входной двери, взошел по ступенькам и тихонько постучал. Почти сразу же дверь открыла высокая молодая женщина, и Синжун решил, что это служанка. В руке она держала подсвечник, огонек свечи освещал не только ее лицо. Синжун не мог не засмотреться на ее большую грудь, ярко-рыжие волосы и усыпанный веснушками нос. Она не произнесла ни слова, впуская его внутрь, и тут же стала подниматься по лестнице, оглянувшись лишь раз, чтобы удостовериться, что Синжун следует за ней.

Синжун с удивлением отметил, что чувствует возбуждение, лишь предвкушая тот момент, когда он окажется в постели леди Флоры. Мысль о том, что она выбрала его на роль своего первого любовника, была для него лучшим афродизиаком.

Служанка достигла верха лестницы, прошла по коридору и остановилась у закрытой двери. Она постучала, кивнула Синжуну, а затем развернулась и скрылась в другой комнате, унеся с собой свечу. Синжун сжал дверную ручку, затем потянул дверь на себя, и она распахнулась. Синжун тут же вошел, закрыв за собой дверь.

Его взгляд скользнул по комнате, разыскивая желанную женщину, которую он не мог забыть с прошлой ночи. Он не мог ничего видеть за пределами круга света от свечи, стоящей на столике. Он уставился на разобранную кровать, которая словно манила его. Синжун испытал наслаждение, ощутив запах ее духов — тех самых, которые он уловил прошлой ночью, держа ее в своих объятиях и целуя до тех пор, пока она не сдалась. Запах роз и едва уловимый аромат ее тела.

— Леди? Где вы?

Его голос дрожал от сильного желания, какого он уже давно не испытывал.

Она вышла на свет, и Синжун резко выдохнул. Она была одета в платье из какой-то белой легкой материи, которое выглядело одновременно невинно и невероятно чувственно — материя была настолько тонкой, что он мог видеть ее тело сквозь платье и нижнюю рубашку.

Ее соски были хорошо видны; вид двух темных холмиков, окаймленных кремовой плотью, пьянил сильнее, чем самое крепкое вино. Его взгляд опустился ниже, скользнув по невероятно тонкой талии, по волшебному изгибу ее бедер, до маленьких ступней. Неожиданно взгляд резко вернулся к низу ее живота, остановившись на темном треугольнике волос, покрывающих лобок. Из груди Синжуна вырвался глубокий стон.