Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик. - Крапп Раиса - Страница 4

Но я старые больше люблю, их мир такой особый, мне нравится долго смотреть – становишься с этим миром одно, и он совсем оживает, тогда кажется, что идешь по полю, которое там, на картине, можно к горизонту уйти и посмотреть, что там или познакомиться с людьми из того времени. Здесь каждая картина – чудо, какой же богатый вы народ, земляне!

После этого Андрей старался если не ограничить, то хоть как-то контролировать встречи Адони с большим, настоящим, всевременным искусством. Тщательно просматривал каталоги выставок, анализировал, насколько ему казалось возможным, музыкальные произведения. К Линде ушла информация о неожиданном открытии, так случайно сделанном Андреем, еще одна тревожная загадка. И Линда тоже согласилась, что лучше ограничить эту странную взаимосвязь Адони и земной культуры. Но Адоня так восторженно, с таким нетерпением ждала этих встреч, что было немыслимо лишать ее этой радости. И все же потом Андрей непременно старался устроить что-то с большой эмоциональной встряской совершенно иного характера. Так, однажды он предложил Адоне познакомиться с аэросерфингом.

– Не боишься? – спросил он, поставив ее на крыло парного серфера и пристегнув к себе ремнями.

– С тобой – ничего не боюсь!

– Прекрасно. Постарайся не делать лишних движений, а лучше – совсем никаких. Доверься мне.

– Полностью доверяться тебе – я люблю это больше всего на свете!

– Ну, смотри! – предупредил Андрей и прыгнул с глейсера в воздушную пропасть.

И еще раз отдал должное своей потрясающей супруге, когда она ни единым звуком не выдала своего состояния, камнем рухнув в бездну над бескрайним океаном.

Крепко прижимая ее к себе, Андрей быстро поймал крылом мощный воздушный поток, выровнялся и падение перешло в восхитительное скользящее парение.

– Й-е-ха! – восторженный крик Андрея раскатился под облаками и над выпуклой синей поверхностью океана.

Адоня, затаила дыхание от дивного ощущения полета, и он казался ей бесконечно долгим, но одновременно она хотела, чтобы он продолжался и продолжался.

Когда Андрей почувствовал, что воздушная струя ослабевает, он подал команду и глейсер плавно поднырнул под них, синхронизируя направление и скорость полета, и принял их на диск, как заботливая ладонь.

Ничего в поведении Адони не настораживало Андрея. Разумеется, он ни на минуту не забывал того, что сказала Линда. Еще яснее он помнил выражение ее лица, глаз, беспокойство Линды, которое убеждало больше, чем слова. Но теперь, пристально наблюдая за Адоней, он готов был прийти к успокоительному выводу, что ситуация все же не вышла из-под контроля, они своевременно приняли необходимые меры…

Гром грянул среди ясного неба.

* * *

…Утро не обещало никаких потрясений. С неба обрушивался золотой водопад, уже ощутимо горячий. Перед завтраком они, по обыкновению, искупались в лагуне. Теперь Адоня хлопотала у стола. К золотистым от загара ногам прилип белый песок. Андрей любовался этим песком, ногами, ее неторопливыми, но удивительно сноровистыми и уютными движениями… Вдруг она обеспокоено подняла голову, будто прислушиваясь.

– Адоня?

– Что это? – Она испуганно шагнула к нему. – Андрей, что это?

– Что? Я ничего не слышу, – он взял ее за плечи, заглянул в испуганные глаза.

Вместо ответа она вскрикнула и прильнула к нему. Андрей включил ТИСС, и в тоже мгновение у него едва не вырвалось такое же ошеломленно-недоуменное: "Что это!?"

Теперь он ощущал странную раздвоенность Адони: она сознавала, что находится в безопасном благоустроенном бунгало на изумительно красивом рифе посреди теплого океана, руки Андрея заслоняют ее от всего страшного и потому ей ничего не грозит в этом его мире… но одновременно она была жутко одинока и беспомощна. В том, ее мире не было Андрея, и бунгало не было, ни моря, ни рифа и вообще, была ли Земля? Хаос из тьмы и света, безмолвие, которое было то же самое, что жуткая какофония… И ее неодолимо тянуло туда, вот-вот, еще мгновение и она сорвется в этот чудовищный хаос; он звал, она чувствовала, что должна идти туда, и все труднее было бороться с этим пониманием… Ей надо туда!.. Еще одно мгновение… и что-то случилось бы… Но в этот ужас, в хаос, в одиночество вошел спокойный, уверенный голос:

– Адоня, останься со мной, не уходи.

И тотчас жуткое наваждение выпустило ее. Все пропало. Теперь Адоня почувствовала, что вся дрожит, сердце колотится, как безумное.

– Андрей… – хватило ей сил выговорить, и колени подогнулись.

Он перенес ее на постель, ласково гладил волосы, лицо.

– Успокойся, любовь моя, все прошло.

– Мне страшно… – чувство пронзительного одиночества было еще слишком ярко.

Андрей прижал ее ладонь к своему лицу.

– Успокойся, и мы поговорим об этом.

– Тебе знакомо? Ты тоже так чувствовал? Это можно объяснить? – с надеждой торопливо проговорила она.

– Нет, ощущение незнакомое. Но, кажется, Линда что-то такое предвидела. – Что она тогда тебе сказала?

– Линда сказала, что ты начала работать в форсированном режиме и пошли большие перегрузки на психику.

– Но так получалось… Я не сама…

– Да, я знаю, это Линда тоже сказала. И чтобы приостановить вал, который на тебя катился, она решила на время свернуть программу.

– Так ты думаешь, то, что сейчас было, это нервы?

– Да, Линда предостерегала именно от этого. Поэтому для паники я повода не вижу, обратимся к специалистам – невропатологи и парапсихологи помогут тебе поскорее вернуться в норму. Это не страшно.

– Ты говоришь то, что думаешь? Ничего не скрываешь?

– Да, Адоня. Линда опасалась именно за твою психику.

У Адони вырвался вздох, она улыбнулась:

– Я ужасно испугалась.

– Если честно, – я тоже. Но мы с этим справимся. Сейчас позавтракаем и полетим в Медицинский Центр, побеседуем со специалистами. – Обняв за плечи, он прижал ее к себе. – Я жутко испугался, что ты уйдешь от меня.

И в это мгновение лицо Адони болезненно исказилось, она вспомнила, как Андрей спросил: "Ты будешь со мной всегда?" Почему он так сказал? Почему именно так? И одновременно почувствовала – его нельзя спрашивать об этом, не теперь. Поэтому, когда она оторвалась от его груди, подняла голову, улыбнулась ясно – Андрей ничего не увидел. Впервые Андрею Графу изменил его профессионализм – умение читать в глазах, в лицах, в неприметном дрожании мышц, в неспокойности рук и губ. Впрочем, профессионализм его при нем и остался. Просто не рассчитан он был на то, с чем теперь встретился Андрей.

* * *

Несколько абсолютно спокойных дней помогли Адоне обрести уверенность. Она начала надеяться, что странное происшествие, действительно, было симптомом нервных перегрузок, и курс лечебных сеансов восстановил норму. Но Андрей от беззаботности был далек. Они сообщили о случившемся Линде, та запросила их ментограммы и предложила Адоне пройти контрольные тесты. Вскоре результаты анализа стали известны Андрею.

– Я перепроверила дважды – она сделала гигантский скачок. Ее интеллект… Я ничего не понимаю, Андрей… Либо к нему нельзя подходить с нашими мерками…

– Либо?

– Коэффициент огромен.

– Но, черт побери! Это же должно как-то проявляться внешне!

– А ее уникальное восприятие искусства! И вообще, мы понятия не имеем, как это произойдет с Адоней. Мы ждем проявления в человеческом представлении: суперспособности или нечто подобное… Этот ваш странный случай. Что это? Изменение качества сознания? Прорыв в смежное пространство? Результат ее контакта с "магической" картиной или музыкальной пьесой? Что-то третье, пятое, десятое?.. Ситуация не поддается прогнозированию. Разумеется, если отнести все на счет психики, то психиатры однозначно заявят, что Адоня – их пациентка. Но я психолог и утверждаю со всей ответственностью – психической патологии здесь нет, можешь мне верить.

– Что нам остается?