«...Justice For All»: Вся правда о группе «Metallica» - Макайвер Джоэл - Страница 3

Наконец, существует множество иррациональных мнений обо всем, что касается «Metallica». Просмотрите любой посвященный группе вебсайт. Если вы поверили всему, что там прочитали, у вас сложилось одно из двух мнений: либо музыканты «Metallica» — боги, каждое слово и действие которых достойны ревностного восхваления, либо они — кучка продажных предателей жанра, давным-давно просравших свой талант и зацикленных на заколачивании денег. Естественно, обе точки зрения в корне неверны, хотя в пользу каждой говорит немало аргументов (вы еще их увидите, уж поверьте!). Но «Metallica» и ее фанаты заслуживают более объективного взгляда, чем эти две крайности. И я верю, что в книге такой взгляд представлен.

Учитывая все вышесказанное, я постарался организовать книгу так, чтобы позволить повествованию идти своим чередом, не прерываясь на подробней разбор отдельных фактов. Как и лучшие композиции группы «Metallica», ее история развивается быстро и непредсказуемо, поэтому я выделил главы «Правда о…» в отдельную секцию, не мешающую основной линии.

Возможно, вы задаете себе вопрос, согласовывал ли я с группой «Metallica» написание текста. Ответ — нет, я этого не делал. Не из опасения получить отказ, а потому что это действие накладывает на автора определенные обязательства, которые не совсем вписываются в мой подход к созданию этой книги. Сказать по правде — совсем не вписываются.

Как вы увидите далее, в книге я критикую группу, чего в авторизованной биографии скорее всего сделать было бы нельзя. За время своего существования «Metallica» приняла несколько решений — музыкальных, стратегических и иных, — которые я считаю ошибочными и которые называю таковыми открытым текстом. Вряд ли это подходит для авторизованной биографии.

Вам может показаться, что порой я излишне резок по отношению к группе. Но в тексте нет ни одного незаслуженного слова критики. Я большой фанат «Metallica», и я очень, очень зол на некоторые их творения. Это значит, что, когда они принимали неверное, с моей точки зрения, решение или выпускали музыку, не дотягивающую до их реального уровня, я прямо об этом заявляю в своей книге. Надеюсь, вы поймете почему.

Это самая полная книга о группе «Metallica» из всех написанных, и, возможно, она останется таковой, пока группа не решит издать свою версию собственной истории. Наслаждайтесь!

Глава 1

До 1980 года

Если история группы «Metallica» где-то и началась, то, пожалуй, случилось это в одном римском джаз-клубе, куда майским вечером 1973 года бородатый датчанин, страстный меломан по имени Торбен Ульрих привел своего десятилетнего сына Ларса послушать выступление друга, 50-летнего тенор-саксофониста Декстера Гордона.

Даже тридцать лет спустя Ульрих не может без улыбки вспоминать тот вечер. «В Риме Ларс впервые вышел на сцену, — рассказывает он. — Я тогда играл на Открытом турнире Италии. Мой друг Декстер выступал в одном ночном клубе, и мы с матерью Ларса пошли на его концерт. И вдруг Ларс выскочил на сцену, начал носиться по ней и петь в микрофон. — Торбен замолкает и качает головой, будто восхищаясь смелостью сына. — В Ларса словно бес вселился. Мы такого не ожидали».

Итак, жребий был брошен.

Лоун Ульрих родила Торбену первого и единственного ребенка 26 декабря 1963 года в датском городе Гентофт. Мальчику с простым именем Ларс посчастливилось родиться в очень благополучной семье: его отец не только был всемирно признанным теннисистом, но и активно пробовал себя в роли актера, музыканта, писателя и художника. В течение двадцати лет Торбен играл на Уимблдоне, как и его собственный отец, дед Ларса, однако к вопросу о таланте, приведшем его в большой спорт, он подходит теперь глубоко философски. «Какое значение имеет подобная наследственность? — рассуждает он. — Я стараюсь отойти от ее узкого понимания — то есть того, какую роль она играет с чисто практической точки зрения, — и пытаюсь смотреть на этот вопрос более широко».

Глубокие философские идеи Ульриха-старшего бесценны для понимания характера его сына: например, Торбен обожает рассуждать о природе созданных им произведений искусства, посвященных тематике теннисных мячей: «Когда думаешь о мячах, сразу приходит на ум космология, сферы и планеты. Если отойти от традиционных параметров, можно исследовать границы восприятия. Анализируя смысл игры в мяч, задаешься вопросами о сути победы и поражения, а также о природе самой игры».

Помимо тенниса, Торбен увлекался кинематографом (в 1969 году он принял участие в работе над фильмом «Motion Picture») и занимался живописью. Вершиной его творчества стала крупная серия рисунков «Imprints of Practice» («Отпечатки опыта»), выполненных тушью на рисовой бумаге. Он начал работу над этой серией в 1971 году и впоследствии выставлял ее в Париже, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Сиэтле. Добавьте к его резюме духовные искания (в 1950-е Торбен брал у индийских учителей уроки музыки и йоги, а в 1960-е изучал в Лондоне философию японского дзен-буддизма) — и станет ясно, в какой насыщенной культурной среде вращался Ларс с самых детских лет.

Семья Ульрихов много путешествовала и имела крепкие связи в музыкальной среде. «До рождения Ларса я занимался музыкой и часто ездил в Лондон, — вспоминает Торбен. — Я дружил с тромбонистом Крисом Барбером, исполнявшим традиционный джаз. Да, еще с Хамфри Литтлтоном. С ним мы играли в клубе «100 Oxford Street» и вообще проводили там очень много времени». Влияние джаза, которое сформировало стиль игры самого Ульриха, исходило из совершенно определенных источников. «Я считал себя учеником Сидни Бечета [1] еще до того, как я с ним познакомился. Даже в конце сороковых мой интерес к нему не угас. Я ездил во Францию на концерты групп, игравших в стиле Кинга Оливера и Луи Армстронга. Бечет был там очень популярен, и я не упускал возможности съездить в Париж, чтобы послушать его».

Дружба Торбена с великим Бечетом крепла, однако профессиональная деятельность звезды мирового тенниса вызывала серьезную озабоченность у его наставника. «Мало-помалу мы установили такие отношения, в которых он был учителем, а я — учеником, — говорит Ульрих с нескрываемым удовольствием. — Как-то он прочитал в газете, что я некрасиво повел себя на теннисном корте, так он позвонил мне и отругал как следует».

В мельком упомянутом «некрасивом» поведении на корте угадывается необузданный нрав Ульриха — но не тот ли самый запал проявился в выходке его сына, выскочившего тогда в Риме на сцену, где выступал Гордон Декстер? Впрочем, Ларс оказался в клубе не просто так: Гордон был его крестным отцом.

Гордон вел такую же кочевую жизнь, как и супруги Ульрих. В 1960-е он на какое-то время поселился в Дании, в Копенгагене, где в то время жила семья Ульрихов. «В Копенгагене очень интересовались джазом, например, там был клуб под названием «Monmartre», — рассказывает Торбен. — Здесь одно время жили Стэн Гетц, Бад Пауэлл. Отыграв несколько недель в лондонском джаз-клубе «Ronm'e Scott's», в Данию приехал и Декстер. На самом деле там просто была отличная атмосфера, а мы были молодыми, жили этой атмосферой и писали о ней». Именно журналистская деятельность Ульриха свела вместе двух друзей:

«В то время я писал о джазе для датской газеты «Politiken». Начиная с конца пятидесятых Декстер стал крупной фигурой клубной жизни. Мы постоянно пересекались во время наших путешествий».

Ульрих и Гордон стали друзьями, и, когда родился Ларс, Декстер согласился быть его крестным отцом. Тем не менее обстоятельства не позволили Декстеру установить более близкие отношения со своим крестником: он вскоре переехал в США. Вот что говорит Торбен по этому поводу: «К тому времени, когда они уже могли бы стать настоящими друзьями, Декстер либо переехал в Нью-Йорк, либо был не в форме, либо уже умер» (Декстер Гордон умер 25 апреля 1990 года. — Дж. М.). Но, по мнению Торбена, Ларс все-таки хранит память о своем крестном отце: «Ларс мне говорил, что однажды во время гастролей встретил Лайонела Хемптона и рассказал ему, что Декстер Гордон был его крестным, — добавляет Торбен. — Они долго вспоминали прошлое в каком-то ресторанчике».