Уроки любви - Крамер Элли - Страница 20

Шейн спал теперь рядом с Джейдом, в гостиной, и Вивиана чувствовала некоторую ревность – а вот к кому из них, и сама толком не понимала.

А в одно прекрасное утро ее разбудил знакомый холодный нос, шершавый влажный язык и радостно вращающийся лохматый хвост. Старина Джейд решил окончательно вернуться в мир живых.

Поездки Шейна в контору Колина Фаррелла возобновились, Вивиана Олшот тоже постепенно возвращалась к привычному образу жизни. Одно только исчезло из этой жизни навсегда: Дикси Сеймур. Вивиана просто не вспоминала о ней.

Сентябрь развернул наступление по всем фронтам, и дождь лил, не переставая, а листья на деревьях в парке стали золотистыми и прозрачными. Вивиана и Шейн гуляли по тихо шуршащим дорожкам и разговаривали обо всем на свете.

– Шейн? Почему ты не рассказываешь о своем детстве? Не любишь вспоминать?

– Не люблю? Да нет, отчего же… Нормальное было детство, даже хорошее. Только… давно это было.

– Ну уж, давно…

– А что! Полжизни, как-никак.

– Вообще-то да. И у меня, значит, тоже. Полжизни.

Они шли дальше, а Вивиана с замиранием сердца думала: Господи, как хорошо, что ты дал мне его! Всего полжизни спустя.

– Расскажи о своем городке.

– Ну, Ви, он же совсем… неинтересный. Там нет ничего, только церковь, супермаркет и моя заправка. Еще школа и библиотека.

– И белый дом с колоннами на холме.

– Да, и белый дом.

– А друзья у тебя там остались?

– А как же! Боб, и Джим, и Мэгги, и Полина, сестра Джима, а еще Мерибель, Карлос, моя двоюродная тетка с детьми – да, почитай, весь город. Они ж меня вырастили.

– Шейн, а твой… отец? Он умер, да?

– Почему умер? Что ты! Он жив-здоров. Просто он с нами никогда не жил.

– Бросил вас с мамой?

– Нет, не бросил, а НЕ ЖИЛ. Он даже и не знал, что я родился. Он не из нашего города.

– Маме приходилось трудно…

– По правде сказать, труднее всего приходилось мне, потому что они с бабкой никак не могли решить, кто из них меня больше любит. Ругались страшно. Бабка моя была учительницей в нашей школе, так что запросто справлялась с любыми хулиганами, что ей мать. Вообще-то я маму не очень хорошо помню. Она умерла, когда мне пять лет было.

– Болела?

– Кримсоны никогда не болеют. Ее змея укусила.

– Какой ужас! А как же врачи?

– А она была на дальнем пастбище. Моя мать работала ветеринарным врачом и регулярно объезжала все дальние ранчо в округе.

– И никто ей не помог?

– Там никого не было. На многих ранчо скот пасется самостоятельно, только собаки охраняют, вроде Джейда. Они умные, сами со всем справляются. Мама поехала верхом, так что когда через два дня лошадь вернулась одна, все забеспокоились. Ну и… нашли.

Вивиана потрясенно молчала. Шейн вздохнул и пнул носком ботинка кленовые листья.

– Остались мы вдвоем с бабкой. Я ходил в школу, летом подрабатывал объездчиком лошадей или пастухом, но потом бабка померла, и пришлось идти работать.

– А как же органы опеки?

– Ви, как ты не поймешь – мы ОЧЕНЬ маленький город. К нам можно добраться всего по одной узкой проселочной дороге, если очень охота. Нет у нас там никаких органов опеки, да и потом – все друг друга знают с детства и до смерти. Ко мне после бабулиных похорон пришел шериф, мистер О'Лири, и сразу честно сказал, что ежели я решу работать в городе, то никто меня трогать не будет. Вот я и пошел работать. А школу пришлось бросить.

– Слушай… Я не понимаю, раз вы такие маленькие и в глуши – откуда у вас заправка? Они же стоят на шоссе…

Шейн искоса посмотрел на нее и усмехнулся.

– Стыдитесь, мисс Олшот. Я думал, ты в курсе.

– В курсе чего?

– В курсе того, откуда взялись твои деньги. Это же твой дед придумал, давным-давно.

– Да что придумал-то?

– Заправки Олшота. Он специально вел такую политику. На каждой, даже самой захудалой, даже проселочной дороге должна быть заправка. И деньги положил немалые, потому что прибыли-то на таких дорогах не дождешься…

– Я, наверное, полная идиотка, но я не понимаю, зачем ставить заправки, если не дождешься прибыли!

Шейн задумчиво посмотрел наверх, туда, где пламенели в закатных лучах верхушки кленов.

– Потому что главная прибыль – это репутация. Монти Олшот считал: все жители этой страны должны знать, что в любое время и в любом месте они найдут заправку Олшота и не пропадут.

– Ну?

– Гну. Прости, сорвалось. Твой дед заработал доверие людей. Его акции стали покупать. Их покупали даже во время великих нефтяных кризисов, поэтому, когда остальные разорялись, он богател.

– Это Колин тебе рассказал?

– Подробно – Колин, а частично я и до этого знал. Бабка моя очень уважала твоего деда. Всегда вырезала из газет статьи про него и в альбом вклеивала. Говорила, что если я буду честно работать и уважать людей, то стану таким же, как Монти Олшот. Правда, она и предположить не могла, что я буду с внучкой Монти Олшота по парку гулять и в рестораны ходить. Ви?

– Что?

– Надоело тебе со мной возиться, да? Скоро освободишься…

Зачем он это сказал! У Вивианы мгновенно и стремительно испортилось настроение. День немедленно померк, ощутимо похолодало, и девушка сердито запахнула небрежно расстегнутую замшевую куртку.

– Не говори глупости. Пошли домой, холодно.

– Идем. Джейд! Домой! Да, вот еще что… Ви, мне пора от тебя переезжать. Учеба у нас уже не такая интенсивная, а тебе надо отдохнуть от нас с Джейдом.

Она резко остановилась, потому что сердце заболело.

– Ты… хочешь уехать?

– Я так думаю, через пару дней съедем. Квартиру я присмотрел, недалеко от тебя, так что гулять с Джейдом будем ходить сюда же.

– Шейн, я не понимаю, какая надобность?

– Ви, тебе же неудобно так жить. Ты не обязана…

Она отвернулась и стремительно пошла вперед, а недоумевающий Шейн переглянулся с Джейдом и поспешил за ней.

Вивиана молчала всю дорогу, молчала в лифте, молчала в прихожей, но зато на кухне ее прорвало.

– Значит, уезжаешь? Ну и катись! Понял? И можешь даже не ждать пару дней, пожалуйста! Собирай свои манатки и выматывайся! Действительно, сколько можно! Господи!

Шейн с веселым изумлением смотрел на нее, скрестив руки на груди.

– Ви…

– Давай-давай! Иди, чемоданы укладывай, ковбой. Плоха тебе моя квартира стала – скатертью дорожка, миллионер несчастный!

– Ви, я не понял, ты что, не хочешь, чтобы я уезжал?

– Я?! Да я об этом только и мечтаю!

Он вдруг оторвался от притолоки и подошел к ней. Вивиана посмотрела в его серые глаза и почувствовала, как стремительно валится в какую-то бездонную пропасть…

– Вивиана… скажи спокойно, ты хочешь, чтобы я уехал?

– Да!!! И еще знаешь, что?!

– Что?

Слезы кипели под самыми ресницами, сердце все болело и болело, и Вивиана не удержалась, всхлипнула, быстро вытерла глаза стиснутым кулачком и растерянно сказала:

– Если ты уедешь, я умру. Лягу на коврик Джейда и умру.

– Это твой коврик.

– Нет, его. Он его выбрал.

– Но ты его купила.

– Просто у Джейда денег не было… что я несу, Господи! Шейн!

– Да?

– Не уходи. Пожалуйста.

Он молча обнял ее, притянул к себе. Девушка обвила его шею руками, прижалась щекой к широченной груди, зажмурилась…

Он осторожно вскинул ее на руки и понес в спальню. Не говоря ни слова, ни о чем не спрашивая, ничего не обещая. Вивиана чувствовала огромное облегчение – и оттого, что он молчал, и оттого, что они наконец-то сделают это, и тогда она перестанет быть ОДНА, а станет – С НИМ.

Замешкались они всего на миг. Шейн строго посмотрел на Джейда, уже улегшегося на коврике, и тихо велел ему:

– Иди-ка ты отсюда, мистер Джейд. Сегодня поспишь в гостиной.

9

Он касался ее волос, губ, щек – и страшно боялся это делать. У него такие грубые руки. Даже Жозефовы колдуньи ничего с этим не смогли поделать. Он чинил машины с пятнадцати лет, менял масло, заливал бензин, откручивал любые гайки пальцами и запросто гнул здоровенные болты.