Избранница - Крамер Элли - Страница 12

– Он для чего? – Луис недоуменно вертел в руках диковинку.

Прайд присел перед мальчиком на корточки и стал рассказывать.

– В те дома, где нет дымохода, Санта-Клаус входит с помощью волшебного ключа. Такого, как этот. Тебе нужно всего лишь повесить его на обратной стороне ручки входной двери сегодня перед сном. Когда Санта придет, он откроет дверь ключом и положит подарки под елку. Ключ слушается только Санту и больше никого.

– Здорово! – Глаза мальчика расширились от захватывающего рассказа. – Спасибо, Берни. – Луис обнял мужчину за шею, и Джессика ему почти позавидовала. – Я рад, что познакомился с другом Санты.

– А пока можно повесить ключ на ветку, чтобы он не затерялся до вечера.

Луис вприпрыжку убежал к елке.

– Спасибо, – поблагодарила Джессика.

– Рад стараться, – шутливо поклонился Берни.

– Ты сам придумал эту историю?

Он молча кивнул.

– Тебе нечем заняться, пока в школе каникулы? – Джессика сказала это с вызовом.

– Вовсе нет. – Он принял бой. – На днях я запланировал несколько новых проектов. – По его тону можно было без труда догадаться, что ее касался по крайней мере один из них.

Самоуверенный гусь! Она намеревалась предупредить его, чтобы он оставил эту затею. И что о завтрашнем ужине он тоже может забыть. Но внезапно Джессика представила, как он отыскивал где-то старый ключ, как красил его, как старался порадовать ее маленького сынишку.

– Это и вправду было очень мило с твоей стороны придумать историю для Луиса, – с большой неохотой призналась Джессика.

– Я вообще очень славный парень. Ты поймешь это, когда узнаешь меня поближе.

Именно здесь и крылось самое ужасное. Он действительно был таким. Вдумчивым. Щедрым. Находчивым. Просто какой-то местный супергерой! Берни Прайд был похож на восхитительную золотую рыбу, живущую в старом заросшем пруду. Вот и она поживет в тихой заводи несколько месяцев, а потом снова вернется в кишащий акулами океан городской жизни. Поэтому Джессика не могла себе позволить увлечься Берни Прайдом. Это только сделает акул, с которыми она свыклась, еще более устрашающими.

Мужчина распахнул дверь, вышел на крыльцо и обернулся, уперевшись рукой в дверной косяк.

– Завтра я заеду за вами, а потом мы заберем старину Тиллинга. В одиннадцать, как договаривались?

– Да.

– Хорошо. – Он снова протянул руку, но на этот раз медленно провел сгибом пальца по ее щеке. – До свидания, Джессика Лейн.

Она закрыла дверь, прислонилась к ней и принялась обмахивать фартуком горящее лицо. Потрясающе! Почему она не сумела найти ни одного мало-мальски уважительного предлога, чтобы отказаться от этого семейного ужина? Находись они в Лондоне, Джесс могла бы сослаться на… срочную работу, например. В столице у журналистов никогда не было недостатка в экстренных репортажах. Полицейские-извращенцы, продажные политики, звезды-наркоманы. Или из криминальной сферы: взлом банковских сейфов, ограбления домов, поджоги для сокрытия улик, аварии, парализующие движение и создающие пробки. Всегда наготове было что-то срочное и важное, требующее внимания и заполняющее ее жизнь.

Но только не здесь! В Ишбери у нее оказалась уйма свободного времени, и Джессика, освободившись от давления непрекращающейся работы, не знала, чем себя занять. Как еще можно было объяснить внезапное желание испечь пирог? И только недостатку активности можно было приписать ее смущение, волнение и готовность провалиться сквозь землю оттого, что малознакомый мужчина едва прикоснулся к ней.

Все изменится, когда она примет дела в «Лоукал Таймс». До этого ей приходилось слишком долго жить в служебных окопах, чтобы комфортно чувствовать себя на домашнем фронте.

Жилище Стивена и Салли Прайдов довольно далеко отстояло от дороги. Приземистое двухэтажное здание в викторианском стиле из красного кирпича, крытое шифером, излучало меланхолическое обаяние прошлого. Дом выглядел аккуратным и ухоженным. Живая изгородь перед ним достигала человеческого роста, а фасад украшали белые мигающие лампочки и сосновые венки.

Внутри было множество народа. Родственники, друзья, толпа детей – все были охвачены праздничным возбуждением. Казалось, каждый уголок уютных комнат в деревенском стиле наполняли ароматы угощений. Там смешались запахи жареной индейки, копченой ветчины, сладкого картофеля, корицы, мускатного ореха и горячего яблочного сидра. Огромная наряженная елка была высотой до потолка. Сосновые и еловые гирлянды украшали стены над камином.

Берни принялся представлять Джессику. Но вскоре она отказалась от попытки запомнить имена такого огромного количества людей. Тети, дяди, кузены, соседи, друзья детства, учитель третьего класса – все без исключения были с ней приветливы.

Мама Берни, Салли, оказалась высокой крепкой женщиной лет пятидесяти пяти. Она не уставала улыбаться, олицетворяя своей внешностью все выгоды проживания на свежем воздухе. Салли радушно обняла Джессику, любезно принимая от нее тарелку с наскоро сооруженным из замороженного полуфабриката печеньем. Девушка слегка смутилась, когда хозяйка дома поставила ее коврижки рядом с другими первоклассными десертами. Хорошо, что никто не видел ее жуткий лимонный бисквит.

Потом они перешли в гостиную. Группа пожилых мужчин собралась вокруг стола, играя в бридж. Берни представил своего отца, дружелюбного румяного мужчину, одетого в белую рубашку и отглаженные джинсы. Толпа мужчин помоложе смотрела футбольный матч.

Луис Тиллинг знал всех присутствующих, обращаясь к каждому из них по имени, и то, что Джессика была его внучкой, немного поддержало ее морально. Она боялась, что станет чувствовать себя чужой среди незнакомых людей, но клан Прайдов оказался приветливым и гостеприимным.

На просторной кухне толпились женщины, молодые и старые, все действовали слаженно, как хорошо отрегулированный механизм. Джессика огляделась с нескрываемым любопытством. Она не представляла, что такое огромное количество людей могло работать так дружно и четко. Кастрюли бурлили, сковородки шипели. На столе прибавлялись миски и блюда с аппетитными кушаньями. В корзинках, устланных салфетками, грудой высились теплые хрустящие булочки. Такое изобилие! Как вообще все это можно было съесть?

В доме чтили праздничные традиции. Это чувствовалось во всем, начиная от замысловато сплетенного рождественского венка на входной двери и кончая самодельными детскими украшениями на ветвях елки.

Джессика вдруг вспомнила свое детство. Она не могла выходить из своей комнаты раньше десяти часов в рождественское утро, потому что ее мама любила вставать поздно. У мамы не было времени для кухонной возни, поэтому члены их семьи отведывали праздничные блюда в ресторанах. У Джесс дома никогда не наряжали живую елку, поскольку считалось, что осыпавшиеся иголки создают беспорядок. Ее мама прятала украшения, которые Джессика мастерила в школе, объясняя, что они не были достаточно милыми, чтобы красоваться на ветвях среди других, настоящих игрушек. Печенье покупалось только в магазинах. Прошло много лет, прежде чем Джессика поняла, что другие женщины пекут дома. Она попыталась вспомнить, соблюдали ли они какие-нибудь традиции, но в памяти всплыли только ссоры родителей и ощущение одиночества, которое она испытала после ухода отца.

Почему ей не позволяли бывать у дедушки в Ишбери? Может, мама боялась, что Джессика обнаружит, чего именно не хватало в ее жизни? Или это был один из способов наказать отца? Интересно, захочет ли когда-нибудь Чарльз пригласить своего сына на праздник и что почувствует при этом Луис?

Она улыбнулась своему мальчику, который был здесь как дома. Получив по законной порции печенья, все дети большой толпой отправились играть в одну из комнат на первом этаже. Берни заверил, что старшие дети вполне ответственно будут следить за поведением младших.

Сестра Берни Прайда оказалась одной из последних, кому он представил Джессику. Молодая женщина расставляла тарелки в столовой, держа на руках розовощекого младенца.