Затерянный мир - Крайтон Майкл - Страница 3

– Вы имеете в виду «затерянный мир», – заметил Малкольм, и зал понимающе закивал. Институтские ученые разработали подручную терминологию общих эволюционных течений и схем. Это и «гороховое поле», и «конец игры», а также «игра жизни», «затерянный мир», «красная королева» и «черный шум». Так было проще обозначать вехи эволюции. Но все эти понятия...

– Нет, – упрямо повторил Левайн, – в самом прямом смысле слова.

– Тогда вас жестоко обманули, – отмахнулся Малкольм. Он повернулся спиной к залу и медленно подошел к доске. – Итак, прежде чем говорить о колебании жизни на грани хаоса, мы должны начать с вопроса: что является минимальным компонентом жизни? Большинство современных определений жизни учитывает наличие ДНК, но есть два примера, подтверждающие, что это определение слишком узкое. Возьмем вирусы и так называемые прионы, и станет ясно, что жизнь возможна и без ДНК...

В дальнем конце зала Левайн еще мгновение стоял. Потом медленно сел и начал что-то записывать.

Затерянный мир. Гипотезы

Когда лекция подошла к концу, было немногим за полдень. Малкольм заковылял через институтский двор. Рядом с ним шла Сара Хардинг, молодая биолог-практик, приехавшая из Африки. Малкольм знал ее уже семь лет, с тех пор, как в Беркли его попросили оценить ее докторскую работу.

Они резко отличались друг от друга – сутулый и затянутый в черное аскет Малкольм, опирающийся на трость, и стройная, мускулистая Хардинг, пышущая молодостью и энергией. Наряд ее был прост – шорты и футболка да солнцезащитные очки, сдвинутые на лоб. Черные волосы коротко пострижены. Сара занималась африканскими хищниками, львами и гиенами. На следующий день она должна была вернуться в Найроби.

Они сошлись поближе, когда Малкольм был в больнице. Хардинг провела весь отпуск в Остине, помогая Малкольму приходить в себя после многочисленных операций. Казалось, между ними начинался роман, и Ян – закоренелыи холостяк – наконец решил сдаться и остепениться. Но потом Хардинг улетела в Африку, а Малкольм вернулся в Санта-Фе. Что бы ни случилось между ними раньше, теперь они были просто друзьями.

Они обсуждали вопросы, поднятые после лекции. По мнению Малкольма, иных возражений, как те, что прозвучали, он и не ждал: массовое вымирание было необходимо; человечество существует благодаря вымиранию видов в меловой период, когда исчезли динозавры, и млекопитающие смогли выйти на сцену. Один из слушателей выразился еще напыщенней: «Меловой период позволил зародиться нашему чувствительному сознанию!»

– А с чего вы взяли, что люди чувствительны и сознательны? – немедленно парировал Малкольм. – Люди предпочитают никогда не думать сами, им это непривычно. В основном представители нашего вида просто повторяют услышанное... и очень огорчаются, когда наталкиваются на противоположное мнение. Человек отличается не сознательностью, а конформизмом, что подтверждают войны на религиозной почве. Другие животные сражаются за территорию или пищу, но единственное, неповторимое животное под названием «человек» сражается еще и за свою «веру». Дело в том, что вера определяет модель поведения, которая очень важна для эволюции человека. Но когда наше поведение ведет нас прямым путем к вымиранию, бессмысленно говорить о сознании. Мы твердолобые, самодовлеющие конформисты. Любое другое определение нашего вида есть не что иное, как тщеславный самообман. Следующий вопрос.

И сейчас, шагая через двор, Сара вспомнила ответ Яна и рассмеялась:

– Они не ждали такой отповеди.

– Да, это звучало несколько обескураживающе, – согласился Малкольм. – Что поделать?

Он покачал головой:

– Самые блестящие ученые со всей страны и... ни одной интересной идеи. Кстати, что это за тип, который перебил меня?

– Ричард Левайн? – Она снова рассмеялась. – Нахал, правда? Во всем мире его считают занозой в заднице.

– Недурно, – хмыкнул Малкольм.

– Дело в том, что он богат. Знаешь кукол «Бекки»?

– Нет, – глянул в ее сторону Малкольм.

– Ну, в Америке каждая маленькая девочка мечтает о такой. Собственно, это серия кукол – Бекки, Салли, Фрэнсис и еще несколько. Куклы-американки. Левайну досталась по наследству эта фирма. То есть этот засранец – настоящий денежный мешок. И привык с налета получать все, что пожелает.

Малкольм кивнул.

– У тебя еще есть время пообедать?

– Конечно, я не против...

– Доктор Малкольм! Подождите! Пожалуйста! Доктор Малкольм!

Малкольм обернулся. Через институтский двор на всех парусах мчался Ричард Левайн.

– О, черт, – прошипел Малкольм.

– Доктор Малкольм, – начал запыхавшийся Левайн, – я крайне удивлен тем, что вы не восприняли мое предположение всерьез.

– С чего бы? – ответил Ян. – Это же абсурд.

– Да, но...

– Мы с мисс Хардинг идем обедать, – сказал Малкольм, указав на Сару.

– Да, но мне кажется, что вам следует пересмотреть свои взгляды, – настаивал Левайн. – Я говорю совершенно серьезно. Вполне возможно, что динозавры существуют до сих пор. До вас наверняка доходили слухи о странных существах в Коста-Рике, где вы уже бывали.

– Да, относительно Коста-Рики я могу сказать, что...

– И в Конго, – продолжал Левайн. – Уже несколько лет пигмеи заявляют о большом ископаемом ящере, возможно, даже об апатозавре, который водится в чаще близ Бокамбу. И в джунглях Явы видели существо размером с носорога, вероятно, это потомок цератопса...

– Выдумки, – отрезал Малкольм. – Выдумки чистой воды. Ничего там не видели. Нет фотографий. Нет четких доказательств.

– Да, но отсутствие доказательств еще не доказательство отсутствия! – возразил Левайн. – Я уверен, что где-то существует уголок, в котором обитают выжившие динозавры.

– Все может быть, – пожал плечами Малкольм.

– Значит, и останки динозавров тоже могут быть, – не унимался Левайн. – Я получил сообщения, что в Коста-Рике появились новые существа. Вернее, их останки.

– Недавно? – насторожился Малкольм.

– Не совсем.

– А-а, я так и знал.

– Последнее сообщение пришло девять месяцев назад, – сказал Левайн. – Я тогда находился в Сибири, изучал того замороженного мамонтенка и не мог вовремя вернуться. Но мне сказали, что это была огромная, нетипичная ящерица. Ее тушу нашли в джунглях Коста-Рики.

– Ну, и что потом?

– Ее сожгли.

– Значит, ничего не осталось?

– Именно.

– Ни фотографий, ни доказательств?

– Кажется, нет.

– Выходит, это враки, – заключил Малкольм.

– Возможно. Но я считаю, что стоит снарядить экспедицию и обыскать эти районы.

Малкольм изумленно воззрился на молодого ученого:

– Экспедицию? Чтобы найти мифический Затерянный мир? А кто будет все это оплачивать?

– Я, – ответил Левайн. – И я уже прикинул предварительную смету.

– Это все выльется...

– Мне безразлично, во сколько это выльется. То, что существуют уцелевшие виды из других классов животных, – непреложный факт. Возможно, некоторые динозавры тоже пережили меловой период.

– Выдумки, – покачал головой Малкольм. Левайн запнулся и подозрительно посмотрел на собеседника.

– Доктор Малкольм, от кого-кого, но от вас я не ждал подобного отношения. Вы только что предъявили миру свою гипотезу, и я предоставляю вам возможность проверить ее. Я-то думал, что вы ухватитесь за мое предложение руками и ногами.

– Я свое отхватался, – ответил Малкольм.

– Но вместо того, чтобы поощрить меня, вы...

– Динозавры меня не интересуют. .

– Динозавры интересуют всех!

– Кроме меня.

Малкольм повернулся и зашагал прочь.

– Кстати, – заметил Левайн, – а что вы делали в Коста-Рике? Я слышал, что вы провели там почти год.

– Валялся на больничной койке. Шесть месяцев меня мучили интенсивной терапией. Меня даже нельзя было перенести к самолету.

– Да, я знаю, что вы были ранены. Но зачем вы туда поехали? Не на поиски ли динозавров?

Малкольм поднял глаза на Левайна, прищурился от яркого солнца и тяжело налег на трость.