Экстренный случай - Крайтон Майкл - Страница 5

Только несколько человек искренне осуждали Арта и, вероятно, испытывали соблазн настучать на него. Засранцы вроде Уиппла и Глюка, чьи «религиозные убеждения» начисто исключали сострадание и здравый смысл. Но у них кишка была тонка.

Все эти Уипплы и Глюки довольно долго внушали мне опасения, но потом я перестал обращать на них внимание и больше не замечал неприязненных взглядов, поджатых губ и суровых мин. Возможно, это было ошибкой.

Потому что Артур в беде, и если покатится его голова, то и Сандерсону головы не сносить. А значит, и мне тоже.

***

Возле полицейского участка не нашлось ни одного свободного пятачка, чтобы приткнуть машину. После долгих поисков я наконец заметил какую-то стоянку и, бросив на ней свой «Фольксваген», торопливо прошагал четыре квартала до кутузки. Мне не терпелось выяснить, как и почему Артур Ли угодил туда.

2

Несколько лет назад, в бытность свою человеком армейским, я служил в военной полиции в Токио и многому там научился. В те времена в Токио мало кто благоволил к военным полицейским – шли последние дни оккупации, и наши мундиры и белые шлемы олицетворяли для японцев занудное крючкотворство комендатуры, а для американцев на Гинзе, нагрузившихся саке (или виски, если они могли себе это позволить), мы были живым воплощением сводящих с ума ограничений и тягот армейской жизни. Поэтому нас задирал каждый встречный-поперечный, и мои товарищи не раз попадали в передряги. Одному высадили ножом глаз, другого и вовсе убили.

Разумеется, мы были вооружены. Помню, как нам впервые выдали пистолеты, и капитан со здоровенным носом сказал: «Ну вот, вооружились, а теперь примите мой совет. Никогда не пускайте оружие в ход. Застрелите какого-нибудь пьяного дебошира, пусть даже в целях самообороны, а потом окажется, что его дядюшка конгрессмен или генерал. Держите пушки на виду, но не доставайте их из кобуры. Все, точка».

А еще нас призывали быть понаглее. И мы, как все легавые, быстро освоили науку добиваться своего при помощи блефа.

Эта наука очень пригодилась мне сейчас, когда я стоял лицом к лицу с угрюмым сержантом, дежурным по участку на Чарльз-стрит. Сержант смотрел на меня так, словно с удовольствием проломил бы мне череп.

– Ну, в чем дело?

– Я пришел повидать доктора Ли, – сказал я.

Сержант ухмыльнулся:

– Что, влип ваш косоглазый хмырь? Какая жалость.

– Я пришел повидать доктора Ли, – повторил я.

– Нельзя. – Он снова уставился на стол и принялся сердито ворошить бумаги.

– Не соблаговолите ли объяснить, почему?

– Нет, – отрезал сержант, – не соблаговолю.

Я достал записную книжку и ручку:

– Будьте любезны сообщить мне номер вашего жетона.

– Что, больно умный? Бросьте. Никаких свиданий.

– Закон обязывает вас назвать номер жетона по первому требованию.

– Хороший закон.

Я посмотрел на грудь сержанта и сделал вид, будто строчу в блокноте. Потом повернулся и зашагал к выходу.

– Прогуляться решили? – небрежно поинтересовался сержант.

– Да. Возле крыльца есть телефонная будка.

– Ну и что?

– Просто жалко потраченных усилий. Готов спорить, что ваша жена провозилась не один час, пришивая эти лычки. А снять их можно за десять секунд. Спорол бритвой, и все дела. И мундир останется целехонек.

Сержант тяжело поднялся со стула:

– По какому делу вы пришли?

– Повидать доктора Ли.

Он смерил меня долгим взглядом. Сержант не знал, смогу ли я насолить ему, но понимал, что его положение не так уж и незыблемо.

– Вы его поверенный?

– Правильно мыслите.

– Господи, так бы сразу и сказали. – Сержант извлек из ящика стола связку ключей. – Пошли. – Он улыбнулся, но глаза его смотрели все так же злобно.

Я последовал за дежурным. Пока мы шли по коридору, он молчал, разве что хмыкнул пару раз, потом бросил через плечо:

– Вы не можете пенять мне за бдительность. В конце концов, убийство есть убийство.

– Полностью с вами согласен, – ответил я.

***

Арт сидел в довольно сносной камере, чистой и не очень вонючей. Бостонские застенки едва ли не лучшие в Америке. Иначе и быть не может, ведь в них сидело немало видных людей – мэры, чиновники, другие важные деятели. Если хотите, чтобы человек честно вел свою повторную избирательную кампанию, не сажайте его в убогую камеру. Вас просто не поймут, верно я говорю?

Арт восседал на койке и разглядывал зажатую в пальцах сигарету. Пол был усеян окурками и засыпан пеплом. Заслышав наши шаги в коридоре, Арт поднял голову.

– Джон!

– У вас десять минут, – предупредил сержант.

Я вошел в камеру. Дежурный запер дверь и привалился к решетке.

– Спасибо, – сказал я. – Вы можете идти.

Он злобно зыркнул на меня и вразвалочку побрел прочь, позвякивая ключами.

– Как ты? – спросил я Арта, когда мы остались одни.

– Да вроде ничего.

Артур Ли невысок, щупл, опрятен и щеголеват. Родился он в Сан-Франциско, в большой семье, состоявшей едва ли не из одних врачей и правоведов. Предполагаю, что мать Арта – американка: он не очень похож на китайца. Кожа у него скорее оливковая, чем желтая, глазницы лишены вертикальных кожных складок, а волосы – светло-каштановые. Он очень непоседлив и непрерывно жестикулирует, что придает ему сходство с латиноамериканцем.

Сейчас Арт был бледен и напряжен. Вскочив, он принялся мерить шагами камеру. Движения его были резки и порывисты.

– Спасибо, что пришел, – сказал он.

– Если спросят, я – представитель твоего поверенного. Под этой личиной я и проник сюда. – Я извлек из кармана записную книжку. – Ты звонил адвокату?

– Нет еще.

– Почему?

– Не знаю, – он потер лоб и принялся массировать веки. – В голове все смешалось. Это какая-то бессмыслица.

– Как зовут твоего поверенного?

Арт назвал имя, и я занес его в книжку. Адвокат был хороший. Вероятно, Арт понимал, что рано или поздно ему понадобится защита.

– Хорошо, я ему позвоню. А теперь рассказывай.

– Меня арестовали по обвинению в убийстве.

– Это я уже понял. Почему ты позвонил мне?

– Потому что ты все об этом знаешь.

– Об убийстве? Ничего я не знаю.

– Ты учился на законника.

– Всего год, и это было десять лет назад. Я еле-еле сдал экзамены за семестр и уже ничего не помню.

– Джон, – сказал Арт, – в этом деле медицины не меньше, чем юриспруденции. Мне необходима твоя помощь.

– Тогда рассказывай все по порядку.

– Я этого не делал, Джон. Клянусь, я эту девицу и пальцем не тронул.

Он вышагивал все быстрее и быстрее. Я схватил его за локоть и остановил:

– Сядь и расскажи все с толком. Очень медленно.

Арт тряхнул головой, загасил сигарету и тут же закурил новую.

– Меня взяли нынче утром прямо из дома, – начал он. – Часов в семь. Привезли сюда и принялись допрашивать. Сперва сказали, что для проформы. Не знаю уж, что сие означает. А потом начали наседать.

– Сколько их было?

– Двое. Иногда приходил третий.

– Тебе грубили? Слепили лампой? Били по щекам?

– Нет, ничего такого.

– Они сказали, что ты можешь позвонить адвокату?

– Да, но не сразу, а только после того, как зачитали мои конституционные права. – Он улыбнулся своей горькой насмешливой улыбкой. – Поначалу допрос был формальный, и мне не пришло в голову кому-то звонить – ведь я не сделал ничего плохого. Они впервые упомянули о девушке только через час после начала разговора.

– Что за девушка?

– Карен Рэнделл.

– Ты не… Что? Та самая Карен?

Арт кивнул:

– Да, она. Дочь Джей Ди Рэнделла.

– Господи.

– Сперва они спросили, что я о ней знаю и приходила ли она ко мне на прием. Я ответил, что неделю назад она обратилась за консультацией. Жаловалась на отсутствие месячных.