Штамм «Андромеда» - Крайтон Майкл - Страница 2

Бактериолог Стоун считал, что угроза бактериального заражения подобна обоюдоострому мечу, что не только Земля может заразить космос, но и космос – Землю. Значит, и защита от этой угрозы должна быть двусторонней. И что же? Его идею воплотил в жизнь на свой манер генерал-майор Томас Спаркс, начальник управления химического и биологического оружия Медицинской службы армии США. Это он стоял у колыбели программы «Скуп». Публику уверяли, что речь идет о благородной задаче защиты земной жизни от внеземного вторжения и что именно с этой целью в ближнем космосе ищут живые микроорганизмы. Но для тех, кто был допущен к папкам с грифом «совершенно секретно», действительная цель программы выглядела совсем по-другому. «„Скуп“ предназначался для обнаружения таких новых форм жизни, которые могли бы пригодиться Форт-Детрику; короче говоря, это была программа, рассчитанная на открытие новых видов бактериологического оружия».

Характер Стоуна дан в книге схематично, но намерения автора достаточно ясны. Стоун на публике – этакий моложавый Эйнштейн 60-х годов, а за дверями, куда посторонним вход воспрещен, – слуга милитаристов, сознательно участвующий в игре, в возможных последствиях которой он, с его недюжинным умом, отдает себе полный отчет.

«B часы мрачных раздумий Стоун вообще сомневался в плодотворности всякой мысли и разума как такового, – пишет о своем герое Майкл Крайтон. – Порой он даже завидовал своим подопытным крысам: их мозг так прост. Во всяком случае, у них никогда не хватит разума, чтобы уничтожить самих себя; до этого мог додуматься только человек… Стоун часто повторял, что от разума беды куда больше, чем пользы».

От мрачных раздумий не избавлен, видимо, ни один серьезный ум. Но у Стоуна пессимизм и фатализм проистекают также от сознания собственной вины. Эти раздумья были для него чем-то вроде духовной кары, ибо он понимал, что работает на дело разрушения, что замешан в грязной и опасной игре.

Дальше мы читаем:

Таким людям легко посягать на жизнь. Ведь они уже лишили себя жизни в ее бесчисленных естественных проявлениях, с ее горестями и радостями – одни мозги, высушенные научными гипотезами и теориями, военно-стратегическими глобальными концепциями, которые, разумеется, освящены соображениями «национальной безопасности».

И вот Джереми Стоун, мобилизованный по сверхсекретной тревоге «Лесной пожар», высаживается вместе с коллегой Бертоном – оба в специальных пластиковых комбинезонах – на улицу Пидмонта, пораженного штаммом «Андромеда». Они единственные живые среди трупов, которые «застыли словно скованные морозом» – умершие люди так и не узнали, что космическая чума пришла к ним как реализация идеи Джереми Стоуна. Но нет, жизнь еще теплится в двух существах – младенце, который заливается негодующим плачем среди мертвой тишины, и в старике-алкоголике. И полубезумный старик, завидя великого ученого в его защитном фантастическом костюме, кричит: «Вы… вы это сделали… Все вы врете. Вы не люди! Вы только притворяетесь!»

Разве не прав этот жалкий полубезумец? Там, на улице Пидмонта, старик для Стоуна – всего лишь бесценный уцелевший экспонат, который поможет разгадать тайну неведомого штамма. Позднее на пятом уровне подземной лаборатории «Лесной пожар» Стоун вдруг придет к мрачным мыслям о разрушительной силе разума, и в памяти его всплывут картины разных совещаний, где за столами сидят одни лишь мозги.

Майкл Крайтон часто возвращается к разговору о метаморфозах науки, которая способна творить чудеса, удовлетворяя спрос на смерть. Один из его героев, профессор-патолог Чарлз Бертон чуть ли не с шапкой в руке собирал деньги для проведения опытов, пока занимался кожным патогеном, «вызывающим лишь прыщи и чирья». Но когда он обратился к штаммам стафилококков, приводящим к «странным смертям», его работа приобрела первостепенную важность: за один год ассигнования подскочили с шести до трехсот тысяч долларов.

Фантастично? Отнюдь нет. Такие скачки в ассигнованиях – явление типичное. Бертон, как и Стоун, как и их реальные прототипы, хладнокровно смотрит на эти метаморфозы: «Когда пробил час, он оказался в подходящем месте, на надлежащей работе». Расходы на подготовку к химической и биологической войне упрятаны в секретных статьях американского бюджета, но информационное агентство АП утверждает, что в 60-е годы на эти цели истрачено не менее двух с половиной миллиардов долларов – «почти без прений в конгрессе».

Я затрудняюсь сказать, к какой категории ученых принадлежит сам Крайтон. Да и определился ли он в свои 28 лет? В его отношении к Джереми Стоуну чувствуется и восхищение, и критицизм. Симпатии его отданы, пожалуй, хирургу Холлу, которого умозрительные категории электронно-ракетно-космического века не лишили непосредственности реакций, живости чувств, способности радоваться и страдать. Как начинающий ученый Крайтон не склонен задевать представителей своей среды, тем более что, работая над книгой, он обращался к ним за советом. Но в то же время он разделяет популярные в молодежной среде идеи протеста против пентагонизации науки. Интересная книга молодого американца помогает нам понять причины этих новых многозначительных явлений.

С. Кондрашов

ОТ АВТОРА

В этой книге изложена охватывающая пять дней история кризиса, одного из самых значительных в американской науке.

Как и в большинстве подобных случаев, события, развернувшиеся вокруг штамма «Андромеда», явились результатом прозорливости и глупости, простодушия и невежества. Почти все участники этих событий временами поднимались до величайших озарений, а временами были непостижимо тупы. Вот почему писать об этих событиях и не обидеть никого из их участников просто невозможно.

Тем не менее я считаю необходимым рассказать здесь читателям обо всем. Наша страна создала могущественную систему научных учреждений. В нашей науке повседневно делаются новые открытия, и многие из таких открытий имеют важное политическое и общественное значение. В ближайшем будущем можно ожидать возникновения и других кризисов, аналогичных кризису с «Андромедой». И потому мне кажется, что широкой публике нужно знать, как возникают научные кризисы и как они разрешаются.

В расследовании событий, связанных со штаммом «Андромеда», и в создании повести о них мне великодушно помогали многие люди, разделявшие мои убеждения, и эти люди укрепили меня в решимости рассказать обо всем как можно более точно и подробно.

Повествование это посвящено сложным научным проблемам, поэтому оно поневоле носит довольно специальный характер. Там, где возможно, я разъясняю сущность научных проблем и методов их решения. Я не поддался искушению упростить ни вопросы, ни ответы, и если читателям подчас придется с трудом продираться сквозь дебри сухих технических описаний, я приношу им свои извинения.

В то же время я пытался передать напряженность и волнующий характер событий тех пяти дней. Истории «Андромеды» присущ глубокий внутренний драматизм, и если она стала хроникой грубых, смертельно опасных ошибок, то в не меньшей степени и хроникой подвигов и побед разума.

М. К.

Кембридж, штат Массачусетс Январь 1969 г.