Путь через равнину - Ауэл Джин Мари Антинен - Страница 7

Эйла не была уверена, что дети зарождаются при содействии духов. Она думала, что мужчина играет более важную роль, но тайные растения все же оказывали какой-то эффект. Когда она пила этот специфический чай, новая жизнь не зарождалась в ней, был ли рядом мужчина, или его не было. Она бы не возражала против детей, если бы они жили где-нибудь постоянно. Но Джондалар дал ясно понять, что забеременеть во время Путешествия было бы рискованно.

Как только она вытащила корень шалфея и стряхнула с него землю, она увидела сердцевидные листья и длинные трубчатые желтые цветы змеиного корня, полезного для предотвращения выкидышей. С болью она вспомнила, как Иза отыскивала этот корень для нее.

Укладывая собранные корни в специальный подсумок, притороченный к одной из больших корзин, Эйла заметила, как Уинни ощипывает верхушки дикого овса. Эйле нравились вареные овсяные зерна, но сейчас ее занимали медицинские наблюдения. Она решила, что овес помогает пищеварению, так как лошадь тут же облегчилась. Налетело множество мух. В определенное время года эти насекомые могли быть просто ужасными, и Эйла решила поискать траву, уничтожающую насекомых.

Присматриваясь к местной растительности, она заметила колючий кустарник — что-то вроде полыни, он обладал горьким привкусом и сильно пах камфарой. Конечно, мух это не отпугивало, но могло оказаться полезным. Рядом росла герань с зубчатыми листьями и пятилепестковыми красно-розовыми цветами, которые превращались потом в плоды, похожие на клюв журавля. Высушенные и измельченные листья помогали остановить кровотечение и способствовали заживлению ран. Чай из них пили при цинге. Корень же применяли при поносе и других расстройствах живота. Вкус отвара был горьковатым и резким, но вполне терпимым.

Оглянувшись, она заметила, что Волк продолжает терзать се обувь. Внезапно прервав нить размышлений, она сфокусировала внимание на растениях. В этом крылось нечто важное. И тут до нее дошло. Взяв палку, она стала быстро выкапывать горькую полынь с сильным запахом камфары и резкую вяжущую, но относительно безопасную герань.

Джондалар сел на коня и готов был ехать.

Повернувшись, он спросил:

— Эйла, почему ты собираешь растения? Нам нужно выезжать. Тебе именно сейчас это нужно?

— Да. Я не задержу, — ответила она и вытащила длинный толстый корень жгучего хрена. — Кажется, я придумала, как удержать его подальше от наших вещей. — Эйла указала на молодого зверя, игриво грызущего остатки кожаных мокасин. — Я собираюсь создать вещество, отпугивающее Волка.

Они направились на юго-восток к реке, вдоль которой должны были следовать далее. Облако пыли, поднятое ветром, осело за ночь на землю, и в ясном чистом воздухе бескрайнее небо распахнуло для них далекие горизонты. Поскольку они все время были в пути, то континент, который они пересекали от одного края к другому — с севера на юг, с востока на запад, — раскрывался перед ними бескрайней страной волнующейся, находящейся в постоянном движении травы. Малочисленные деревья, росшие вдоль рек, лишь подчеркивали доминирующую растительность. И размеры травяных равнин были гораздо больше, чем им казалось.

Массивный слой льда толщиной от двух — трех до пяти миль расползся по северным землям, стер края континента, круша его каменную кору, да и саму основу его своим неимоверным весом. К югу от ледника тянулись степи, холодное сухое пространство травы, занимающее весь континент от океана на западе до моря на юго-востоке. Граничащие с ледником земли представляли собой огромную травянистую равнину. Везде — от низких долин до нанесенных ветром холмов — росла трава. В ледниковом периоде горы, реки, озера и моря обеспечивали достаточное количество влаги, но монотонный травяной ландшафт северных земель лишь изредка оживлялся включениями деревьев.

Эйла и Джондалар почувствовали, что начался спуск к долине большой реки, хотя самой воды еще не было видно. Вскоре они оказались в зарослях высокой травы. Стена растений высотой восемь футов заслоняла все: даже сидя на лошади, Эйла могла увидеть только голову и плечи Джондалара между пушистыми верхушками и соцветиями крошечных золотистых, отливающих оттенками красного цветков на фоне толстых голубовато-зеленых стеблей. Затем она разглядела гнедую спину и решила, что это Удалец, поскольку знала, что тот должен был находиться там. Она обрадовалась явным преимуществам езды на лошади. Если бы они шли пешком, им пришлось бы продираться сквозь дремучий лес гигантской травы, колеблемой ветром.

Высокая трава не препятствовала их продвижению, она легко расступалась перед ними и тут же смыкалась, мешая обзору. Всадники могли обозревать лишь маленький участок вокруг себя, подобно капсуле пространства, он смещался по мере того, как они двигались дальше. Среди качающейся травы и ясного голубого неба было трудно отыскать путь и легко потерять друг друга.

Она слышала шелест листьев и пронзительное гудение москитов возле уха. Было жарко и тесно среди густой растительности. Сквозь высокие заросли она уловила дыхание ветра. Жужжание мух и запах навоза подсказали, что Удалец недавно облегчился. Даже если бы он не был в нескольких шагах, она все равно бы узнала, что это молодой жеребец. Запах был очень знакомым, так же как и запах лошади, на которой она ехала, и ее собственный. Вокруг них атмосфера была насыщена испарениями почвы и зеленым ароматом распускающихся растений. Она не разделяла запахи на плохие и хорошие, просто нос, глаза и уши служили ей, чтобы познать и понять окружающий мир.

Через некоторое время монотонность пейзажа, ряды длинных зеленых стеблей, следующие за такими же рядами, ритмичная поступь лошади, горячее солнце прямо над головой привели Эйлу в почти летаргическое состояние: вроде бы и не сон, но восприятие притуплено. Затем высокие тонкие зеленые стебли слились в сплошное пятно, но зато проступили другие растения. Их было гораздо больше, чем травы. Не думая об этом специально, она взяла себе это на заметку, как обычно.

Вот она увидела гусиные лапки — так называла Неззи это растение, похожее на марь, что росла у пещеры Клана. Надо бы сорвать, подумала она, но не стала. А вот растение с желтыми цветами и охватывающими ствол листьями — это дикая капуста. Очень пригодилось бы вечером, но — проехала мимо. А это с пурпурно-голубыми цветами и маленькими листьями — горошек, и на нем множество стручков. Интересно, созрели ли они? Наверное, нет. А вот прямо впереди широкий белый цветок, внутри отсвечивающий розовым. Это дикая морковь. Похоже, что Удалец наступил на нее. Надо бы выкопать, но впереди еще много всего, можно подождать. Тем более что так жарко. Она попыталась отогнать пару мух, которые жужжали над ее волосами. Интересно, где Волк? Давно его не видела.

Она обернулась в поисках Волка. Он шел вслед за кобылой и принюхивался к земле. Вот он остановился, поднял голову, улавливая новый запах, а затем исчез в траве. Она увидела, как вспорхнула большая голубая стрекоза с крылышками в пятнах и закружилась над тем местом, где был Волк, как бы отмечая его.

Немного спустя послышались квохтанье, шум крыльев, и появилась огромная дрофа, которая пыталась взлететь. Эйла достала пращу, обвязала ее вокруг головы. Это было удобнее всего, если требовалось действовать быстро, и, кроме того, волосы не падали на лоб. Здоровенная, весом в двадцать пять фунтов дрофа оказалась неплохим летуном: пока Эйла доставала из мешочка камень, та была уже вне пределов досягаемости. Женщина наблюдала, как стремительно удалялась крапчатая птица с белыми крыльями, оттянув лапы назад. Если бы знать заранее, что именно унюхал Волк! Мяса дрофы с лихвой хватило бы для троих, да еще и осталось бы.

— Плохо, что мы промедлили, — сказал Джондалар.

Эйла увидела, как он положил копье и копьеметалку обратно в сумку.

Она кивнула и снова обернула пращу вокруг головы.

— Хотелось бы научиться бросать палку, как Бреси. Это гораздо быстрее. Когда мы охотились на мамонтов, то остановились там, где гнездилось множество птиц; трудно было поверить, как ловко она управлялась с ней. Она могла добыть не одну птицу.