Орк-лекарь - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади" - Страница 42

Я порылся в памяти и даже сумел вытянуть оттуда, что искатель топора представился Богданом. Имя редкое — вот и запомнилось. И не ролевое — блондин, смущенно хохотнув, сразу заявил, что он уже знает, что он — «чертов глюк», его уже пару раз так обозвали. А что поделать, если в игре он не участвует, просто мимо проходил. В смысле, приехал с кем-то из эльфов и теперь пребывает в роли лагерного домового. И что дивный народец, в смысле — эльфы, умудрились потерять топор…

Конечно, трудно узнать человека, перекинувшись с ним парой фраз. Но Богдан понравился мне с первого взгляда. Спокойный, уверенный в себе, крепкий. Правда, над ремнем у него выступала небольшая «трудовая мозоль», видимо, из-за сидячей работы, но такое пузо сгоняется за пару недель похода. У меня тогда еще мелькнула мысль о том, что, если парень заинтересуется ролевыми играми, неплохо бы заманить его в нашу команду. Но, к сожалению, толком пообщаться не удалось.

А второй раз… да, пожалуй, именно этот «гардемарин» крался между туманными колоннами, когда меня занесло в недовоплощенную реальность. Но тогда его лицо было совершенно иным — жестким, напряженным, холодным. На себя — того, который бродил по нашему лагерю, ошеломленно поглядывая на измазанные зеленой краской физиономии парней, он совершенно не походил. Исчезло пузико, исчезла городская мягкость. Будто два разных человека. Вот я и не узнал его тогда.

Может, это — один из тех попаданцев, о которых говорил парень в черном плаще, получивший мой амулет «знать правду»? С другой стороны, Арагорна я на Земле лет десять знал, а не пять минут. Познакомились еще с моей первой «ХИшке». Я считал Ару нормальным мужиком. А этот гад оказался богом.

Впрочем, разницы для меня никакой, кто такой на самом деле Богдан. Бог, не бог, хоть сам черт. Сидит у костра — не гнать же его?

— Привет! — ответил я. — А ты — Глюк-без-топора?

Парень расхохотался:

— Обозвал — так обозвал. Ага, он самый!

Я уселся на один из валунов и спросил в лоб:

— Слушай, а откуда ты знаешь, что я — это я? Ты-то на себя похож, а я, думаю, не особо.

Богдан махнул рукой в сторону костра:

— Пока тебя не было, тут мне опять кино показывали. В ролях — ты, Арагорн и мужик в ватнике. Тебя называли Сан Санычем. А на игре ты нетипичного орка отыгрывал. Тут уж много ума не надо два плюс два сложить. Хоть и постарел, но мастерство не пропьешь — язык тела выдает. Просто видно, что это ты. По совокупности признаков.

Я удивленно взглянул на него. Хотя если задуматься — то он прав. Когда знакомишься, запоминаешь не столько черты лица, сколько мимику, манеру держаться, характерные движения. А это все, думаю, у меня не сильно изменилось. Когда я был человеком, привык, задумавшись, ерошить волосы. Стал орком — то же самое. Правда, стоящая дыбом шевелюра теперь никого не шокирует. Не то что раньше. Помню, раз на совещании у главного врача говорили о чем-то серьезном. Меня потянуло высказаться. Встал, говорю — и вижу, что остальные хихикают. Хотя вроде бы ничего смешного в моих словах нет. Потом кто-то из врачей не выдержал, расхохотался в голос: «Александр Александрович, взгляните на себя в зеркало!»

— А что за кино? — заинтересовался я. — Кстати, давно Арагорна знаешь?

— Нет, познакомились в тот день, когда я к вам заходил. Он уже вечером к моему костру приперся. Тоже кино показывал — о жизни в другом мире. Я повелся, и теперь этот мир мой…

— И что, получается другая жизнь?

— Ну…

Богдан задумался, потом все-таки ответил:

— Не то слово. Жить некогда — война там в полный рост. Да и сам мир не особо благоустроенный.

— Ну, о существовании теплых сортиров я тоже забыл, — улыбнулся я, вспомнив сетевые холливары по поводу того, смог бы выжить современный человек в условиях средневекового отсутствия санитарии. — И помыться удается далеко не каждый день… Не знаю, почему авторы фэнтези так любят Средневековье. Хотя магия многое может… порой больше, чем наука. Но почему, интересно, колдуны эти теплых туалетов не придумают? Лечить могут так, что нашим врачам и не снилось, даже американским, а канализации в городах нет.

Богдан хохотнул, но вдруг стал серьезным:

— А может, они, удобства, — не главное? Не умерли же мы от походов в кустики?

— Не умерли, — согласился я. — Я уже привык. Правда, без пива тяжело. В моем мире не пиво, а ослиная моча. Не научились еще делать.

— А водка есть? — заинтересовался Богдан. — Или коньяк? Мне тут довелось попробовать такую «аква виту», что ни в сказке сказать!

— Не, даже перегонный аппарат еще не изобрели, — печально ответил я.

И вдруг мне стало смешно. Где-то на оси мироздания, в совершенно колдовском месте, у неугасимого костра сидят два идиота и треплются о бухле и о сортирах. Осталось только про баб спросить — как они там, в его мире, легко дают или блюдут себя напропалую?

Видимо, Богдан думал о том же. Поэтому достал из одного из многочисленных карманов флягу и протянул мне:

— Давай за знакомство!

Я встал, чтобы взять флягу, но вдруг обнаружил, что не могу приблизиться к моему собеседнику. Вроде бы никакого сопротивления моим движениям нет, но, сколько бы шагов я ни сделал к Богдану, он оставался на том же расстоянии.

Полюбовавшись на мои бесплодные усилия, он тоже встал и пошел мне навстречу. Но и у него ничего не получилось — все равно между нами оставалось расстояние около метра.

— Во прикол! — не выдержал я. — Генерация пространства из ниоткуда!

Богдан почесал в затылке и жалобно произнес:

— Это что, тут и не выпить в хорошем обществе?

Я решил поэкспериментировать, поднял камешек и бросил в сторону моего собеседника. Ведь удалось же мне бросить амулет Рейнджеру? Значит, движение неодушевленных предметов лишнее пространство не создает. Правда, я немножко не рассчитал силу, кусок щебня ударил Богдана по колену.

— Ты чего? — скривился он от боли.

— Неживые предметы эта магия пропускает, — объяснил я.

— Понял!

Богдан улыбнулся и плотно закрутил крышку на фляге:

— Лови!

Содержимое пойманного мной сосуда оказалось выше всяких похвал. Крепкое, ароматное, одновременно и разогревающее, и с легкой мятной холодинкой… В общем, такого я еще ни разу не пил и не представлял, что такое может существовать. Хотя родственники пациентов порой буквально впихивали в руки очень неплохой коньяк. Но куда там даже «Наполеону» до этой амброзии!

— Откуда такая роскошь? — спросил я, сделав еще глоточек.

— Один знакомый помог, — загадочно ответил Богдан. — Так о чем мы?

— Об Арагорне, о чем еще?

Я подумал, что стоит сделать ответный жест, порылся в сумке, которая, как всегда, когда я попадал в туман, оказывалась у меня на плече, и достал корчажку из сухой тыквы с одним из зелий, сваренных еще Апа-Шер, и перекинул ее Богдану. Тот ловко поймал.

— Попробуй. Это одна старушка варила. На вкус, конечно, не сравнится, но полезная штука.

«Гардемарин» с любопытством понюхал содержимое корчажки, потом сделал небольшой глоток, с видом знатока покатал жидкость во рту.

— А с алкоголем мешать не опасно? Нет? Ну — твое здоровье! Тоже ничего так… Эк, вставляет! Кхе! Поди, на грибочках шаманских?

Под «амброзию» разговорились. Богдан рассказывал о той планете, куда он попал, я — о своем мире. Сообразили, что в ситуациях много общего. Некая внешняя сила, которую у Богдана называют «скверной», просачивается в воплощенную реальность, неузнаваемо меняя ее… И еще — что Арагорн наверняка знает больше, чем говорит.

— Не удивлюсь, что и эту нашу встречу он зачем-то подстроил, — размышлял я вслух. — Как ты думаешь, Глюк-Без-Топора?

Богдан снова улыбнулся моей шутке, но возразил:

— А вот и неправда. С топором! Да еще с каким. Вот посмотри.

Он пошарил за спиной и поднял с земли топорик вроде туристского, только на более длинной рукояти.

— Погоди, не кидай! — остановил его я, заметив, что он замахивается. — Положи на землю и отойди подальше, на другую сторону костра.