Крылья - Крайтон Майкл - Страница 2

– Точно не знаю.

Джейн жестом велела Дейву продолжать расспрашивать пилота.

– Назовите приблизительное количество жертв, – велел Маршалл.

– К сожалению, не могу. Оценить невозможно.

– Кто-нибудь потерял сознание?

– Нет, не думаю, – ответил пилот. – Но двое мертвы.

– Черт побери, – сказала Джейн. – Как мило с его стороны сообщить нам об этом. Кто он такой?

Маршалл нажал клавишу, открывая в верхнем углу экрана окно с регистром Пятьсот сорок пятого.

– Капитан Джон Чанг. Пилот первого класса, компания «Транс-Пасифик Эрлайнс».

– Надеюсь, сюрпризов больше не будет, – произнесла Джейн. – Самолет в порядке?

– Пятьсот сорок пятый, в каком состоянии машина? – спросил Дейв.

– Незначительные повреждения в пассажирском отсеке.

– В каком состоянии панель управления?

– Органы управления функционируют исправно. Показания РПД в пределах нормы. – Речь шла о регистраторе полетных данных, фиксирующем неисправности; если прибор свидетельствует, что все в порядке, возможно, так оно и есть.

– Пятьсот сорок пятый, я записываю ваш ответ, – сказал Маршалл. – В каком состоянии экипаж?

– Капитан и второй пилот чувствуют себя нормально.

– Вы сказали, что кто-то из членов экипажа пострадал.

– Да. Ранены две стюардессы.

– Вы можете назвать повреждения, которые они получили?

– К сожалению, нет. Одна из них потеряла сознание. О второй мне ничего не известно.

Маршалл покачал головой:

– Он только что утверждал, что все находятся в сознании.

– Не верю ни одному его слову, – отозвалась Джейн. Она взяла трубку красного телефона. – Поднимите по тревоге пожарную команду. Затребуйте бригады «Скорой помощи», вызовите нейрохирургов и реаниматоров и направьте их на поле. Оповестите клиники Уэст-сайда. – Она посмотрела на часы. – А я позвоню в БСВТ Лос-Анджелеса. Нам предстоит тяжелый денек.

Дэниел Грин, сотрудник Федеральной администрации воздушных перевозок, дежурил в конторе Бюро стандартов воздушного транспорта на шоссе Империал Хайвей в километре от лос-анджелесского аэропорта. Окружные БСВТ осуществляли контроль деятельности компаний-перевозчиков, надзирая буквально за всем – от технического обслуживания машин до переподготовки пилотов. Грин приехал на службу раньше обычного, собираясь разгрести завал бумаг на своем столе: его секретарь уволилась неделю назад, а руководитель бюро отказался заменить ее, ссылаясь на распоряжение из Вашингтона, запрещавшее пополнять убыль персонала. Грин взялся за работу, недовольно ворча. Конгресс урезал бюджет ФАВП, требуя делать больше за меньшие деньги и предлагая в ответ на возросший объем работ повышать производительность труда. Однако объем перевозок увеличивался на четыре процента в год, а парк самолетов продолжал устаревать. Даже НКТБ пострадала; для ликвидации последствий авиакатастроф Национальной комиссии по транспортной безопасности выделили всего миллион долларов в год, и…

Зазвонил красный телефон – экстренная линия. Грин взял трубку и услышал голос женщины из диспетчерской:

– Нам только что сообщили об инциденте на борту прибывающего самолета зарубежной компании.

– Ага. – Грин потянулся за блокнотом. Для работников ФАВП слово «инцидент» имело специфический смысл; им обозначались происшествия, которые, по мнению перевозчика, относились к категории легких. «Катастрофой» назывались события, повлекшие за собой человеческие жертвы либо серьезные повреждения конструкции самолета; но если речь шла об «инциденте», заранее ничего нельзя было сказать наверняка. – Слушаю вас.

– Рейс «Транс-Пасифик» номер 545, следующий из Гонконга в Денвер. Пилот запросил срочную посадку в Лос-Анджелесе. Утверждает, будто бы во время полета они попали в турбулентный поток.

– Машина способна держаться в воздухе?

– По его словам, да, – ответила Джейн, – На борту пострадавшие, пилот потребовал сорок машин «Скорой помощи».

– Сорок?

– Еще у них два места холодного груза.

– Замечательно. – Грин поднялся из-за стола. – Когда они прибывают?

– Через восемнадцать минут.

– Восемнадцать… черт побери, почему не сообщили раньше?

– Мы сами только что узнали об этом и сразу позвонили вам. Я оповестила службу экстренной медицинской помощи и подняла по тревоге пожарных.

– Пожарных? Но ведь самолет в порядке?

– Кто знает? – отозвалась Джейн. – От пилота мало толку. Такое чувство, что он находится в состоянии шока. Через семь минут мы передаем управление башне.

– Ясно, – произнес Грин. – Немедленно выезжаю.

Он схватил нагрудный знак и сотовый телефон и шагнул к двери. Проходя мимо Карен, девушки в приемной, он спросил:

– Кто из наших в международном терминале?

– Кевин.

– Позвони ему и скажи, что через пятнадцать минут там приземлится рейс «Транс-Пасифик» номер пятьсот сорок пять из Гонконга, Кевин должен встретить его у ворот «рукава» и не дать экипажу покинуть самолет.

– Ясно, – ответила Карен и потянулась к трубке телефона.

Автомобиль Грина промчался по бульвару Сепульведа по направлению к аэропорту. Там, где дорога проходила под посадочной полосой, он поднял глаза и увидел подруливающий к «рукаву» огромный аэробус «Транс-Пасифик», который было легко узнать по ярко-желтому хвосту. Гонконгская компания «Транс-Пасифик» осуществляла чартерные перевозки. Из всех неприятностей, которые доставляли ФАВП зарубежные авиакомпании, львиная доля приходилась на чартеры. Многие располагали весьма скромным бюджетом, и их машины не удовлетворяли строгим требованиям безопасности, обязательным для самолетов, выполняющих регулярные рейсы. Однако «Транс-Пасифик» пользовалась безупречной репутацией.

Что ж, по крайней мере, птичка уже на земле, подумал Грин. И, судя по внешнему виду, остов самолета не претерпел каких-либо разрушений. Это был широкофюзеляжный лайнер N-22, построенный компанией «Нортон Эйркрафт» в Бербэнке. Самолеты этой модели эксплуатировались уже пять лет и отлично зарекомендовали себя – как с точки зрения соблюдения графиков перевозок, так и безопасности.

Грин пришпорил мотор, автомобиль нырнул в туннель и промчался под брюхом громадного самолета.

Грин торопливо пересек зал международного терминала, Выглянув в окно, он увидел самолет «Транс-Пасифик», прилепившийся к «рукаву», и шеренгу машин «Скорой помощи», которые выстроились под ним на бетонном поле. Несколько машин уже мчались прочь, завывая сиренами.

У ворот «рукава» Грин предъявил нагрудный знак и зашагал вниз по пандусу. Из самолета выходили пассажиры, бледные и испуганные. Некоторые хромали, их одежда была порвана и покрыта кровавыми пятнами. У стен коридора толпились санитары, склоняясь над ранеными.

По мере того как Грин приближался к самолету, омерзительный запах рвоты становился все сильнее. Перепуганная стюардесса оттолкнула его от входного люка, тараторя что-то по-китайски. Грин сунул ей под нос свой нагрудный знак и рявкнул:

– ФАВП! Я здесь по делу! Я – сотрудник Федеральной администрации!

Стюардесса отпрянула. Грин протиснулся мимо женщины, прижимавшей к груди ребенка, и вошел в самолет.

Он окинул взглядом салон и замер на месте.

– О, господи, – негромко произнес он. – В какую передрягу угодил этот самолет?

– Мама? Ты кого больше любишь – Микки Мауса или Минни Маус?

Кейси Синглтон, так и не успев переодеться после пятимильной утренней пробежки, стояла в кухне своего домика и сооружала для дочери сэндвичи с тунцом, укладывая их в корзинку для завтраков. Кейси исполнилось тридцать два года, она была вице-президентом компании «Нортон Эйркрафт» в Бербэнке. Ее дочь Эллисон сидела за столом и уплетала овсяные хлопья.

– Ну? – спросила Эллисон. – Кого ты больше любишь – Микки или Минни?

– Я люблю обоих, – ответила Кейси.