Black Sabbath:история группы - Макайвер Джоэл - Страница 118

Оставалось прояснить еще два вопроса. Во-первых - прошлогоднюю «проблему» с «Iron Maiden»: Шэрон расска­зала, что «лично попросила Брюса и его группу выступить на прошлогоднем „Ozzfest". По их договоренности „Iron Maiden" платили по сто восемьдесят пять тысяч долларов за шоу, но, несмотря на это, Брюс каждый вечер прямо со сцены поливал Оззи грязью. По словам Шэрон, причиной этих действий ста­ла банальная зависть. Она призналась, что действия Брюса заставили ее нанять две сотни „латиноамериканских дети­шек", часть которых работала в госпитале, где Шэрон вос­станавливалась после рака, чтобы они забросали вокалиста „Iron Maiden" яйцами во время финального концерта. Шэрон отметила, что все прошло как по маслу - из-за „скорлупы во рту" Брюсу пришлось провести немало неловких минут в по­пытках сохранить серьезность».

Ко всеобщему удивлению, Шэрон рассказала еще кое-что: оказывается, «семья потеряла все десять миллионов долла­ров, полученные за телешоу канала „MTV" „Семейка Осборнов". Шэрон объяснила, что сверхпопулярность шоу надоумила мно­гих людей подать в суд, утверждая, что именно им принад­лежит оригинальная идея программы. Осборнам пришлось себя защищать, и все их сбережения ушли на бесконечные судебные тяжбы».

Несмотря на все, что выяснилось в ходе передачи, репу­тация Шэрон не пострадала. Наоборот, британская организа­ция «Фрименс» наградила ее почетным званием «Звездной мамы года» (предпочтя Шэрон таким женщинам, как топ-модель Кэти «Джордан» Прайс, Кейт Мосс и герцогиня Корнуолльская), что является очевидным показателем признания. Шэрон расчувствовалась: «Я ужасно рада, что стала „Звездной мамой", и эту радость только усиливает тот факт, что голосо­вали за меня простые люди. Последние несколько лет дались мне очень нелегко, и я хочу подчеркнуть, что все это время британцы очень поддерживали меня и семью. Видимо, они понимают, что в душе я - старомодная англичанка».

Еще одной причиной того, что столь консервативная ком­пания, как «Фрименс» (продающая одежду и продукты по каталогам), выдвинула Шэрон в качестве претендента на свою награду, было избрание супруги Оззи новым лицом сети универмагов эконом-класса «Асда». Основным принципом этой сети было совмещение истинно английских (хоть ее вла­дельцем и был американский концерн «Уолмарт») традиций шоппинга с реалиями двадцать первого века. Целый год Шэрон активно мелькала на телевидении в рекламе магази­нов «Асда», закрепляя тем самым славу узнаваемой в Англии знаменитости.

Так получилось, что все внимание прессы в то время было сосредоточено не на Оззи, а именно на Шэрон, и этому спо­собствовал ряд обстоятельств. В 2005-м Шэрон получила роль в спектакле «Монологи вагины»; правда, вскоре ей при­шлось отказаться от этой роли - в тот момент врачи сооб­щили ее старшей дочери Эйми о подозрении на рак груди, и Осборнам стало не до спектаклей. Тем не менее, когда про­блема с Эйми разрешилась, Шэрон все же вступила на теат­ральные подмостки - в театре «Мэйфлауэр» в Саутгемптоне. Как-то раз ей чудом удалось избежать увечий - некто, под­жидавший ее у входа в театр, попытался вылить на нее чашку кипящего супа (правда, промахнулся). По словам одного из свидетелей, «она уже собиралась подойти к нему, когда охранник резко потянул ее назад. К счастью, она отнеслась к си­туации с юмором, и продолжила раздавать автографы».

Пока Шэрон - по профессии менеджер и телеведущая - развлекалась игрой в театре, а ее дочь-певица Келли начала карьеру телевизионной актрисы, ее вторая дочь, Эйми (по про­фессии журналист), решила попробовать себя в роли певи­цы. На самом деле все Осборны по природе своей многоста­ночники, о чем еще раз напомнила одна компания, пожелавшая купить у Шэрон права на экранизацию ее книги «Экстрим». Однако та ответила довольно жестко: «Написать книгу было непросто. И я чувствую, что ее вполне достаточно».

Но давайте все же вернемся к рок-н-роллу. Примерно в это же время был назван состав участников «Ozzfest-2006», который должен был стартовать 29 июня. В отличие от предыдущих фестивалей, в этом году Оззи решил принять участие только в десяти шоу: «Я бы хотел в ближайший год поболь­ше времени провести в студии и поменьше - на гастролях. Прямо скажем, сейчас я уже не так часто выступаю, как раньше, но нужно принимать вещи такими, какие они есть… Я уже не столь молод. Когда в разгаре турне я вдруг заболеваю, это ужасно злит, к тому же моей заднице уже осточертело, что в нее постоянно приходится колоть витамины».

Пока разговоры о том, насколько серьезным будет участие Оззи в «Ozzfest», были в самом разгаре, стало ясно, что он все еще нервничает по поводу живых выступлений. Означало ли это, что в тот судьбоносный день Оззи вбил последний гвоздь в крышку гроба своей концертной деятельности?

В конце концов, это был не первый раз, когда Оззи сокра­щал свое концертное расписание. Взять хотя бы 1992 год - тогда он вообще отказался от гастрольной деятельности. Правда, потом он все же признал, что это решение было не­осмотрительным: «Знаете, я - один из тех людей, которые в неудачный день легко могут кому-нибудь сказать: „Пошел к черту, отвали!" Я перестаю себя контролировать. В тот раз я заявил Шэрон: „Я слишком долго этим занимался. У меня не было даже возможности насладиться плодами своей работы. Я хочу с этим завязать".

Она сказала: „Окей!" Ну и вот, мы вы­пустили „No More Tears" и назначили дату прощального турне, которое прошло на ура. Я отошел от дел, приехал домой и неожиданно подумал: „А дальше-то что?" Я понял одну про­стую вещь: уходить надо куда-то. Я ведь ушел не с опостылев­шей работы, которую ненавидел всеми фибрами своей души, сгорая от нетерпения, когда же наконец выйду на пенсию. После окончания прощального турне я вернулся домой, и мне стало так скучно! Я просыпался, открывал холодильник, за­крывал его, садился, снова вставал, чтобы его открыть… Как-то Шэрон спросила: „Да что с тобой происходит?", и я при­знался ей, что мне ужасно скучно. Она рассердилась: „Ты меня с ума сведешь со своими метаниями. Нельзя уволиться, а потом разуволиться обратно!" Я из тех, кто в дороге ужасно стремит­ся домой, но по возвращении меня снова тянет в путь. Поэтому меня вечно бросает из крайности в крайность. Чтобы отойти от дел, нужно твердо знать, чем собираешься заниматься на пенсии, - если каждый день просто сидеть и смотреть в окно, то так и помереть недолго».

Отношения Оззи с гастролями всегда были очень противо­речивыми - и в этом нет ничего удивительного, принимая во внимание его ужасную физическую форму и все иску­шения, которые сопутствуют жизни в бесконечных турне. В 1991-м, когда его впервые посетила мысль о «выходе на пенсию», Оззи размышлял так: «Когда я на сцене, улыбка не сходит с моего лица: я ловлю кайф от каждой секунды. Будто каждый зритель в зале - один из участников моей группы и вместе мы создаем весь этот праздник. Нет ничего лучше этого ощущения. С этим чувством, этой магией, которая бук­вально рвется из меня на сцену, не сравнится ни одно удо­вольствие в мире - ни женщины, ни наркотики - ничто. Эмоции, которые я читаю на лицах людей, возбуждают меня лучше любого „экстази". Уж поверьте, если бы можно было математически рассчитать процесс, ведущий к этому ощу­щению, каждый стал бы рок-звездой… Когда осознаешь, что аудитория у тебя в руках, уж поверьте, это круче, чем все, что можно себе только представить. Зато уж если что-то идет не так, то все с точностью до наоборот - хуже просто быть не может. Если по какой-то причине у меня ничего не получается, я начинаю чувствовать себя просто отвратитель­но. Мне нравятся мои музыканты - не представляю, как у них получается играть со мной, потому что у меня нет чувства гребаного ритма. В свое время я видел „Aerosmith" и „Motley Сгuе", и могу сказать, что на их концертах тоже возникает это волшебство. Но, как часто происходит с разными людьми, в силу всту­пает их „я", и это „я" начинает указывать, что им делать. И если начинаешь прислушиваться, к тому, что оно тебе говорит, те­ряешь чувство реальности. Я занимаюсь музыкой уже двад­цать четыре года, но так и не смог избавиться от впечатления, что в конце меня ждет полное фиаско. Я все еще боюсь сцены. Незадолго до начала шоу меня охватывает жуткий мандраж. На днях я выступал в Лонг-Бич - так вот, я дошел до того, что позвонил [жене] и стал кричать: „Это будет полный провал! Я не выступал со времен концертов в России! Мне нужно к врачу, кажется, с горлом не все в порядке…" Таков уж я есть. Перед выходом на сцену веду себя как капризный ребенок. Зато когда начинаю выступать, неожиданно мне становится гораздо лучше. Причем без всего этого я, наверное, перестал бы быть самим собой. Я искренне восхищаюсь спортсменами. Представьте себе, что такой человек должен принять участие в чемпионате по теннису. А ведь это жуткий стресс! Борьба один на один с соперником! Мне, чтобы избавиться от при­ступа паники, который охватывает меня на сцене, нужно спеть минимум полторы песни».