Как стать героем - Козырев Вячеслав - Страница 32

– Это вы, люди, думаете одно, говорите другое и не выполняете ничего, – обиженно проговорил кот, всем своим видом показывая, что оскорблен в своих лучших чувствах.

Санька сначала прыснул от этого вида, но потом вдруг испуганно спросил:

– А может, ты мне просто снишься?

– Опять за свое. Снишься, не снишься. Сон вообще вещь странная. То ли было, то ли не было. А ведь и жизнь точно такая же. Было, не было. Время пройдет, и ни о чем с уверенностью сказать нельзя. Особенно быстро забываются собственные глупости. Все сном кажется. А может быть, и весь этот прием у двухголового тебе пригрезился. Может, ты его сам придумал.

– Ага, придумал. А это что? – Санька рукой обвел темницу. – Сочинение на вольную тему, да?

– Я бы не был столь категоричен, – заметил кот, пошевелив задумчиво ушами. – И вообще я не понимаю, в чем, собственно говоря, дело.

– Он не понимает. Животина бесчувственная. Ему-то что, дыбу для других готовят.

Кот насупился.

– Если мы тут кому-то очень мешаем, так мы можем и не навязываться. Вы уж тут как-нибудь сами, без нас.

– Нет, нет, Баюнчик, – испугался Санька. – Я не хотел тебя обидеть. Просто все очень скверно, и ничего лучшего не предвидится. Помоги выбраться отсюда. Если сможешь. Обещал ведь.

– Обещал, не спорю. Мы, коты, в отличие от вас, людей, никогда от своих слов не отказываемся. Только в толк не возьму никак, чего тебе помогать. Если ты отсюда выйти хочешь, так возьми и выйди.

– Ты б еще сказал как. Дверь закрыта, окно с решеткой.

– Что значит как? Захотел и вышел. Сколько можно повторять: отсутствие внутреннего желания и есть тот тормоз, который часто мешает сделать то, чего желаешь сделать. Я понятно изъясняюсь?

Санька снова вспылил и уже снова приготовился сказать противному животному все, что он о нем думает, но, набрав полную грудь воздуха, досчитал до десяти и тихонько выдохнул. Кот, улыбаясь, наблюдал за этой процедурой.

– Ну и куда же мне идти? – с видом приговоренного к смерти, которому уже все равно, топор или веревка, поинтересовался узник.

Баюн с озабоченным видом обошел камеру и, остановившись у одной из стен, ткнул в нее лапой.

– Сюда. Тут у нас березовая роща.

Санька подошел и потрогал стену. Стена была холодная и совершенно твердая.

– У человека горе, так над ним еще и издеваются.

– Господи. – Кот изобразил учителя, с досады рвущего на себе волосы при виде нерадивого ученика. – И почему ты такой шибко умный. Никакой фантазии. Перевожу на ваш, логический. Я, помнится, уже упоминал, что целый год у одного алхимика жил и немного в науках смыслю. Но ему для одного зелья понадобился живой кот. Пришлось рвать когти. Так вот. Хозяин, если мне не изменяет память, говорил, что все вокруг, и мы в том числе, состоим из одного и того же вещества. Как это называется, я не знаю. А если и знал, то позабыл. Но – и это точно – одно может переходить в другое. Или проходить. Так что и ты запросто можешь пройти сквозь стену. Сделать это мешает только твое неверие. Не думай о стене. Вспомни, как выглядит роща, и шагай.

Санька закрыл глаза, представил березу и потихонечку двинулся вперед. Через секунду у него на лбу вздулась шишка. В это время пропел петух, стало заметно светлее.

– Значит, так. У меня еще куча дел. – Кот развел лапы в стороны, показывая, какого размера эта куча. – Если уж ты такой совершенно бестолковый, то вот тебе волшебное заклинание. Хорошее. От Бабы-Яги. Но больно мудреное, лично я его так и не смог заучить. Быстренько читай и пошли, или я тебя тут одного оставлю.

– Давно бы так, – с облегчением засмеялся Санька. – А то вещество, еще скажи – атомы. Тоже мне физик-ядерщик нашелся. С волшебным-то заклинанием мы откуда хочешь выйдем. – И он схватил протянутую Баюном бумажку.

– Читаешь четко и внятно. Затем закрываешь глаза, ни о чем не думаешь и прыгаешь. Все. Вперед. А то здесь еще немного посидишь – чахотку схватишь. Лично я уже пошел. – И на глазах изумленного Саньки Баюн вошел в стену. Затем из стены появилась кошачья лапа, помахала в воздухе и снова исчезла.

Парнишка начал быстро читать текст, не очень-то вдумываясь в смысл, стараясь только не перепутать буквы. Даже малые дети знают, что в заклинании каждая буква играет наиважнейшую роль. Дочитав до конца, он крепко зажмурил глаза и, не колеблясь, прыгнул. Ощущение было словно тело вошло в воду. Внезапно вода кончилась, и в лицо ударил влажный, свежий воздух. Он находился в березовой роще.

– Получилось. Ей-богу получилось. Не подвела Ягусина бумага. Да я тебе, Баюн, за нее век должен буду.

– Э, не спеши, дорогой. Обещание, сказанное вслух, рано или поздно выполнять придется, что не всегда потом хочется.

– Да я... Да никогда... Эх. Да мне... Да такое заклинание. Да в прежней жизни... Да я б там жил... – От осознания того, что опасность миновала, Санька просто не мог стоять на месте. Он прыгал, размахивал руками.

– Очень любопытный клинический случай. В течение пяти минут вялотекущая шизофрения переросла в крайне буйное помешательство, – раздался насмешливый голос.

Санька оглянулся и оторопел. Перед ним на невесть откуда взявшемся стуле сидел кот в белом халате, белой шапочке и, что особенно поражало, с очками на круглой морде.

– Ты чего?

– Я? Ничего. – Баюн снял очки, протер их огромным носовым платком и снова водрузил на нос. – Просто нам, исследователям душ человеческих, интересно, что чувствует бывший узник, нежданно очутившийся на свободе, и как все это влияет на его умственные способности.

Санька молча уставился на кота.

– Записку-то не потерял?

Так же молча Санька протянул бумагу.

– Ну-ка прочитай ее еще раз.

– А если я назад в камеру попаду?

– Не попадешь, не попадешь. Читай.

С запинками, с остановками (мало ли что) парнишка повторил заклинание:

– Оть тето хазь нечо илсе.

– Ну и...

– Что «и»?..

– Да-а, – протянул кот. – Крайне тяжелый случай. А при первой встрече умней показался. Ладно уж. Читай теперь задом наперед.

– «Если очень захотеть, то...» Так это не от Бабы-Яги?

– О, у нас уже успехи, – похлопал в ладоши Баюн.

– Обманщик, я тебе поверил, а ты... – начал снова заводиться Санька.

Кот шлепнулся на землю, замотал в воздухе всеми четырьмя лапами и сколько было мочи завопил:

– О великодушный, не лишай жизни несчастное животное, не сумевшее тебе угодить. – Затем снова уселся и с усмешкой произнес: – Это ты себе поверил. А я так, за углом стоял.

– Ну а если бы я в стене застрял? – не унимался бывший узник.

– Проехали, – подмигнул кот. – Значит, в книге судеб на тебе еще не поставили жирной точки. И переживать теперь нечего.

– Странный мир, – вздохнул Санька.

– Да мир тут как раз и ни при чем. Это твое отношение к нему странное.

– Может быть. Хотя сам себя-то ведь всегда считаешь нормальным. Слушай, а откуда тут это двухголовое недоразумение появилось?

– Из тридевятого царства. Ты нашего Змея Горыныча знаешь? Нет? Странно. Ладно, потом познакомлю. Он у нас с виду грозен. Гремит, рычит, огонь и дым пускает. Но это все так, внешнее. А на самом деле – добрейшей души существо. Мухи не обидит. Если, правда, вовремя заметит...

Вот ему-то и преподнесли однажды подарочек. Яйцо. Большое такое, в крапинках. Купцы, что яйцо подарили, из-за моря-окияна приехали. Странные, между прочим, купцы. Товару мало; сами незаметные, в серых плащах. Их на базаре сразу и не разглядишь. «Вот, – говорят. – Если высидеть это яйцо, то вам большой сюрприз будет». Горыныч и обрадовался. У каждого свои тараканы в голове; наш на редкостях помешался, все к себе тянет. Клады собирает. У него сокровищ этих видимо-невидимо. Яйцо он тоже к себе приволок. Прошло время, и вылупился на свет вот этот субъект. Змей поначалу обрадовался, «племяш», говорит. Но тот, чуть подрос, норов свой стал показывать. Пока мал был, Горыныча еще слушался, а затем понемногу безобразничать принялся. Чем все это кончилось, ты сам видел.