Иванов катер. Не стреляйте белых лебедей. Самый последний день. Вы чье, старичье? Великолепная шесте - Васильев Борис Львович - Страница 14

Они сидели далеко от выхода и попали на улицу с последними группами зрителей.

- Солнышко-то какое!… - радостно улыбнулась Еленка.

- Надо на катер глянуть, - озабоченно сказал Сергей.

Пошли к пристани напрямик, через пустырь. Еленка задирала голову к солнцу, щурилась, морща нос. Сергей усмехнулся:

- Щуришься, как котенок.

- Эй, морячок!…

Они оглянулись: нагонял Рычало.

- Отойди, - тихо сказал Сергей Еленке.

- Сережа… - Беспомощно оглядываясь, она схватила его за руку. - Тебе совестно, так я закричу, а?… Закричу, Сережа. Может, с ножом он…

- Отойди!… - резко повторил Сергей и пошел навстречу Рычале.

Они остановились в двух шагах друг от друга. Рычало тупо моргал красными глазками и молчал.

- Что надо? - спросил Сергей. Рычало упорно молчал, шмыгая толстым бородавчатым носом. Ветер шевелил его редкие седые волосы.

- Что надо? - повторил Сергей.

- Зачем ударил?… - тихо спросил Рычало. - Зачем, а?… Не трогал ведь тебя, никого не трогал. А что пошумел, так ведь без злобы. Все знают. Инвалид я, осколок у меня в брюхе. Немецкий осколок. А в него - кулаком. За что же так, а?…

- Еще хочешь?

- Эх ты… - Рычало тяжело вздохнул и опустил голову.

- Пошел прочь, пьяная морда, - брезгливо сказал Сергей и, не оглядываясь, вернулся к Еленке.

- Что? - с тревогой спросила она.

- Так, - усмехнулся Сергей. - Прощения просил.

Она засеменила рядом, сбоку заглядывая в лицо Сергею.

- А ты - смелый.

- Приходилось, знаешь, - нехотя сказал он.

Катер сиротливо стоял в дальнем углу причала. Сергей проверил запоры, чалку, вернулся на пристань.

- Пошли в ресторан.

- В ресторан?… - Еленка никогда не была в ресторане и испугалась: - Что ты, Сережа!

- А что? Выходной - вроде праздника.

- Нет, нет. Совестно как-то. И дорого, поди.

- Да что там дорого, совестно! Мы хозяева, понятно? Для нас - все: и кино и рестораны. Земля для нас вертится, а ты - совестно!… - Он взял ее за руку. - Пошли.

- Нет. - Она решительно высвободила руку. - Я обед сготовлю. Любишь окрошку? На рынке квас продают.

- Ну крой. - Он чуть сжал ее руку и улыбнулся, и она в ответ смущенно и радостно заулыбалась.

Еленка вернулась с рынка бегом. Перебралась на катер, открыла дверь рубки хитро загнутой проволокой, спустилась в кубрик. На столе стояли три бутылки жигулевского пива, лежал кулек с конфетами и полкило чайной колбасы. Еленка съела довесок и начала готовить зелень для окрошки: ей очень хотелось, чтобы обед получился не хуже, чем в ресторане.

Вскоре пришел Сергей. Положил на стол две банки консервов, пощупал пиво.

- Пивко-то я не сообразил за борт опустить!

- А консервы зачем? - Еленка неодобрительно покачала головой: - Это же так, баловство, а я мяса купила.

- Мясо - к ужину, - сказал он, вскрывая перочинным ножом консервы. - Профессора кормить будем: путь не близкий.

- Верно, Сережа. - Еленка разложила по тарелкам зелень, нарезала хлеб, колбасу. - Садись.

- Ну, ты прямо шеф-повар! - улыбнулся он. - Доставай стаканы, я сейчас.

- Чего забыл?

- Утопленника!… - весело крикнул он с трапа. Еленка достала стаканы. Вернулся Сергей, неся мокрую бутылку. К горлышку была привязана бечевка.

- Час в воде полоскал, а все - теплая.

- Напрасно. - Еленка строго поджала губы. - И не к месту и не ко времени.

- Ее всегда ко времени! - Сергей зубами надорвал пробку, разлил по стаканам. - Давай, матрос. Чтоб плавалось.

- Ой, много…

- Пивком запьешь. - Он открыл пиво, принес стакан, налил. - Ну, залпом, по-флотски.

Водка была теплой, противно перехватывала дыхание, липла к горлу. Еленка вообще не любила ее, пила только в компании, да и то для виду, но Сергей был так настойчив, так заглядывал в глаза, что Еленка совсем закружилась. Она чувствовала удивительную свободу и легкость, охотно смеялась его шуткам, а после обеда даже закурила, держа папиросу в кулаке и шумно выдыхая дым.

- Вот ты, девочка, и осовременилась, - весело сказал Сергей. - А то такой монашкой живешь, что аж злость берет: тихая да серенькая, как мышка.

- У мышки хвостик есть. - Еленка старательно выговаривала слова. - Хвостик да домик. А у меня, Сереженька, ничего: ни хвостов, ни домов.

- Да и я такой же, - вздохнул он. - Отца на фронте убили, мать померла, когда я еще в техникуме учился. Вот и выходит, что мы с тобой как брат с сестрой… Ты откуда в этих краях вынырнула?

- Издалека, Сереженька, издалека, - нараспев сказала Еленка.

Она уже не смеялась, и улыбка, забытая на лице, казалась заученной и потому жалкой. Сергей пересел ближе.

- Ну, ты что? Брось. - Он обнял ее за плечи, прижал к себе. - Слышь, матрос, гляди веселей!

- Было ведь, все было, Сереженька, - тихо всхлипывая, говорила Еленка. - И дом был, и подружки, и парнишечка. И любовь была, Сереженька… Та, что нам только разик дается. Вот я себя и не пожалела, когда в армию он уходил. Все ему отдала, а написали, что гуляю, и - поверил. Вернулся, насмеялся надо мной, перед всеми выставил да и бросил. Бросил, как окурок, бросил!…

Она залилась слезами, уже не сдерживаясь. Сергей, торопясь, целовал мокрое лицо. Еленка не отталкивала его, то ли не понимая, то ли по-детски зайдясь в плаче.

- Зачем? - перестав вдруг плакать, тихо сказала она. - Не надо этого, милый, не надо… Слышишь?…

Она бормотала эти привычные женские слова, а руки сами собой уже гладили его плечи.

- Оставь… Оставь, Сережа, милый… Ну, что ты делаешь со мной, что?…

…Вася третий час выбирал подвесной лодочный мотор. Ощупывал каждую деталь, осматривал крепления, по буковкам сравнивал паспорта. Продавец давно перестал обращать на него внимание, и Вася очень страдал, что не может ни с кем посоветоваться.

- Скажите, товарищ продавец, а можно обменять, если что? - набравшись смелости, спросил он.

- Ну а что может быть? - лениво спросил продавец. - Завод гарантирует, что тебе еще надо?

Вася вздохнул, еще раз сличил паспорта и вдруг решил, что загадает: если мотор будет хорош, то Лидуха родит ему парнишку, а если, не дай бог, сломается, то девчонку. А загадав, сразу повеселел и протянул продавцу паспорт:

- Этот. Выписывайте.

Расплатившись, Вася взвалил на плечо покупку и пошел к пристани. Местный пароходик, курсирующий между Юрьевцем и их затоном, отходил вечером, но Вася надеялся, что подвернется какой-нибудь буксир. Еще издали, оглядывая пристань, он увидел притулившийся в уголке знакомый катер.

- Трофимыч!… - крикнул он, бережно сняв с плеча "Стрелу". - Иван Трофимыч!…

Никто не отозвался. Дверь рубки была открыта, и Вася, перетащив ящик на палубу, заглянул в кубрик: там было темно, но слышался негромкий храп.

Сгорая от нетерпения похвастаться покупкой, Вася тихо спустился по трапу. Нащупав пол, остановился и деликатно кашлянул, рассчитывая, что спящий проснется.

- Кто?… - испуганным шепотом спросила Еленка.

- Это я… - растерянно сказал он. - А Трофимыч?

- Нет его, нет, - испуганно бормотала Еленка, торопливо натягивая платье. - Кто тут? Зачем?

- Да это я, Василий… - Он увидел голого по пояс Сергея, разбросанную одежду, бутылки на столе и замолчал.

Еленка перелезла через спящего, спрыгнула на пол. Отвернувшись, застегивала платье.

- Заснула я, - жалко бормотала она. - Мы за профессором тут. Жара такая…

- Да. - Вася растерянно топтался у входа. - Жарко, конечно. Домой скоро ли пойдете?

- Нет, не скоро, нет… - Еленка стояла к нему спиной, лихорадочно поправляя волосы. - Ночью пойдем. А то и утром.

- Я на рейсовом тогда, - сказал Вася и полез наверх.

Он вышел на палубу, взвалил на плечо "Стрелу".

- Стерва!… - громко сказал Вася и плюнул.

Профессор не помог Федору. Осмотрел, посоветовал не отчаиваться. Федор выслушал это молча, а сестру послал длинным матерком и потребовал, чтобы немедля отправляли домой. Доктор с трудом успокоил его.