Варшава - Козлов Владимир Владимирович - Страница 29

– Никого нельзя заставить себя убить. У Янки были свои причины. И вспомни, что сам Егор сказал в интервью – что продолжать жить и что-то делать – это круче, чем суицид.

– Ну, он много чего сказал в интервью. Жизнь меняется, все меняется. Идеология «Обороны» – издевательство над коммунистической системой, а система рухнула – и все, это уже не актуально.

– А ты что, слушаешь только то, что актуально? Или то, что цепляет?

– То, что цепляет. Только Летов меня уже не цепляет.

Водки в бутылке – на дне. Андрюха разливает остаток по стаканам.

Я выпиваю, цепляю вилкой мягкий, водянистый помидор. Он падает на накрытый газетой стол, расплескивается.

– Все заебало вообще, – говорит Андрюха. – Полный мрак и беспросветность. Кругом – сплошная лажа. Все думают только про бабки, как побольше заработать. А ведь это, в сущности, херня…

Сим смотрит на него, хмыкает.

– Да, началось. Подсел чувак на измену.

– …Я не представляю себя в этой системе, не представляю, как буду, например, копить на машину. Квартиру, конечно, хотелось бы свою, но это сейчас нереально, кончилась халява…

– На самом деле, капитализм – не так уж и плохо, – говорит Сим. – Просто у нас все через задницу делается, и у обычного простого человека – не бандита и не партийного босса – шансов мало. Но если бы не капитализм, ты б даже «сникерсов» не попробовал, или попробовал бы лет через пять.

– Знаешь, где я твои «сникерсы» видел? Ты еще скажи, что итальянский унитаз – это классно. Такое впечатление, что эти крутые торгуют между собой. Один продает джип, а за навар покупает себе итальянский унитаз. А тот, кому он продал джип, спекулирует итальянскими унитазами.

Я смотрю на свое отражение в темном окне. За ним светятся окна в дальних девятиэтажках. Играет «Оборона»:

Я поднимаюсь.

– Ну, я, наверно, пойду.

– Ладно, пока, – говорит Андрюха.

Сим улыбается, кивает.

– Счастливо.

Захожу в туалет. От вони хочется блевать. Унитазы забиты говном, один писсуар завешен тряпкой, второй наполнен до краев. Становлюсь у стены, расстегиваю молнию. Желтая моча стекает по плиткам на пол, лужа движется к ботинку. Я отдергиваю ногу.

Перевожу инструкцию к сигнализации «Premier Hazard».

Шеф базарит с клиентами – двумя мужиками в спортивных костюмах «Puma». Один говорит:

– Три месяца назад угнали «девятку» – и с концами. Пошли к ментам – не чешутся. Коньяк отнес, бутылку водки дорогой…

Второй перебивает:

– С этими козлами бесполезно, вообще с любыми госами бесполезно: сколько не давай взяток, сколько не подмазывай – все равно сделают по-советски. Я весной лежал в больнице – операция, киста мениска. Сколько коньяков отнес, коробок конфет… Ну и что вы думаете? Лежу, блядь, голый на столе, мерзну, а они все «Марию» смотрят…

– А к бандитам не ходил? – спрашивает шеф. – Ну, насчет машины тогда?

– Ходил – хули толку? Они столько бабок заломили, что проще новую купить, чем с ними связываться. Вот, купили. Лучше сигнализацию нормальную поставить, а то скупой платит дважды. Да, Колян?

Клиенты выходят, хлопает дверь. Шеф идет следом, задвигает засов, возвращается, подходит ко мне, смотрит на листы с переводом.

– Молодец, быстро у тебя получается. Что значит – пацан. А то баба эта – ну, которая секретарша была… У нее медленно было вообще. То ее звонками отвлекают, то на обед пойдет, то в туалет, бля, затычки менять…

– А где она сейчас? Уволилась?

– Ну да, можно сказать.

– А сколько ей платили, если не секрет?

– Не секрет. Сорок долларов. Но за полный день.

Дрон проглатывает водку, ставит рюмку на стол, нюхает кусок хлеба.

– Вот сейчас хорошо пошло, заебательски. Все-таки водочка – это кайф, то, что человеку надо. А кто этого не понимает, те – люди неполноценные. Скажи, Вован?

Я молчу.

– Не, правда. Нам все время говорили – родаки там, в школе учителя: водка, типа, это плохо, вредно для здоровья и вообще… Хуйня. Я так понимаю – или люди пытаются нас наебать, или они ни хера не понимают. Если человек не понимает, что самое главное – это кайф, то он или идиот, или притворяется…

Я говорю:

– Но это вроде как не настоящий кайф, искусственный…

– Ну и что, что искусственный? Да, давайте сейчас будем все раскладывать по полочкам – вот это, бля, искусственное, а это неискусственное. Раз мне нужен такой кайф, значит, мне не хватает кайфа настоящего. Вот у тебя, Вован, много настоящего кайфа в жизни, а? Только честно, без пизды?

– Ну, так…

– А я тебе скажу, что немного. И у меня тоже, и у Дэмпа. Поэтому и надо бухать. Да, Дэмп?

– Само собой. Вообще, я бы людей стрелял. Столько кругом идиотов – просто пиздец какой-то. Страна дураков, блядь. Девяносто пять процентов – уроды, я бы их всех – в концлагерь.

– Не, ну это ты чересчур, конечно… – Дрон берет кусок хлеба, отламывает половину, начинает жевать.

– Ни хуя не чересчур. Куда ни приди – кругом одни козлы. В трамвае – пенсионеры всякие, едут без билета. Не то, что сесть – стать из-за них негде. В магазинах мозги ебут, на улице. Тупое быдло, бля, вот это кто.

– Тогда мы ничем не отличаемся от быдла, – говорю я. – Мы тоже пьем водку, как какие-нибудь пролетарии.

– А меня это не волнует, кто что пьет и чем отличается. Мне – до жопы, ясно?

– Ладно, давай разольем, – говорит Дэмп. – За третьей пойдем?

Дрон пожимает плечами, берет бутылку.

Шеф выключает компьютер. Он минут сорок играл в «формулу-1».

– Все, хватит на сегодня. – Он подходит к окну, завешивает штору. – Запомни главное правило: вечером, когда горит свет, окна должны быть занавешены – чтоб ни одна собака не видела, что у нас здесь и как. Понял?

Я отрываю глаза от перевода.

– Понял.

Шеф достает из пакета банку пива «Holsten», открывает. Банка щелкает, выливается пена. Он садится в компьютерное кресло, отпивает, откидывается на спинку.

– Работай, студент, работай. Это я могу расслабиться – за день три сигнализации ушло. Завтра Петрович установит в гараже… – Шеф улыбается. – Идет неплохо бизнес, надо тебе сказать. Миллионов не обещаю, но если все будет нормально… Надо крутиться, лезть во все, а то пока будешь думать, целиться… – он отхлебывает пива.

– А какое у вас образование?

– Никакого. Десять классов. И училище на сварщика. Главное – не образование, а то, что здесь. – Шеф тычет пальцем в лоб. – Я в восемнадцать лет зарабатывать начал. В училище еще. Дискотеки там крутил – нормальные были деньги по тем временам. Тогда и женился – своего ничего не было, только велосипед старый и фотоаппарат. Зато сейчас – все в порядке: квартира, машина… А учиться, диплом – это все говно. Я что, на работу устраиваться пойду? На хер мне это упало? Лучше буду сам себе начальник. Ну, получил бы я диплом – а сейчас диплом можно сделать без проблем, только так, – любой, какой хочешь… И куда его, на жопу повесить? Так что, мотай на ус, я плохому не научу. Начать можно и так, как сейчас – переводить там, а потом…

Звонок в дверь. Шеф идет в прихожую.

– Привет.

– Привет. Заходи, ебнем по пиву.

– А ты один?

– Студент еще, я тебе говорил…

– Помню.

Шеф заходит в комнату с небритым мужиком в черной кожанке.

Я говорю:

– Здравствуйте.

Мужик кивает. Шеф достает еще банку пива, дает ему, спрашивает:

– Как у тебя с литовцами?

– Ну их на хуй, козлов. Надо ехать на таможню, разбираться. Завтра с утра поеду. Стали наглеть, гондоны…

– Ну, за то, чтоб все прокатило.