Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Юрка Гусь - Козлов Вильям Федорович - Страница 44


44
Изменить размер шрифта:

По утрам с Ширихиного двора слышался визг, лай, крики. Видно, Рыжий решил крепко заняться Тобиком. Дрессировал он дворняжку с кровью гончара на заднем дворе, чтобы никто не видел.

Юрке надоело каждый день слышать собачий визг и противный Жоркин голос.

— Эй, Рыжий! — крикнул он. — Перестань издеваться над животиной!

— Я не издеваюсь, я дрессирую, — помедлив, ответил Жорка.

Гусь хотел пригрозить, что морду набьет, если Жорка не прекратит эту дрессировку, но Стасик остановил его.

— Пускай покажет… А вдруг получается?

— Жорка, — спросил Юрка, — а что твой Тобик умеет делать?

На заднем дворе наступила тишина. Жорка и Тобик молчали.

— Иди покажи!

Рыжий не стал ломаться. Он подошел к своему крыльцу. В одной руке у него была короткая палка, в другой — кусок сахара.

— Дрессировщик! — ухмыльнулся Юрка. — Кто же палкой орудует?

Жорка положил палку на перила крыльца и свистнул. Ребята прильнули к забору, но Тобик не спешил. Он тихонько скулил где-то за сараем.

— Тобик, ко мне!

Задрожали огромные пыльные лопухи, и на тропинке показался Тобик. Хвост его забился под брюхо, уши прижались к голове. Он дрожал.

Жорка откусил кусочек сахару и бросил собаке.

— Тобик! Чужой! — сказал Жорка, тыча пальцем в сторону забора.

Тобик присел, облизнулся.

— Фас! — гаркнул Жорка. Пес испуганно подпрыгнул и бросился назад, в спасительные лопухи.

— Зверь собака, — сказал Юрка. — Такой лучше не попадайся в лапы — разорвет…

— Попробуй ночью заберись в огород — он тебе штаны спустит. — Жорка сунул остатки сахара в рот.

— Зубов нет, а сахар жрет, — усмехнулся Гусь.

— Жор, брось ты Тобика мучить, — посоветовал Стасик. — Не будет он шпионов ловить. Не та порода. Вот огород — это другое дело.

— Хочешь, сейчас в огород заберусь и ничего не будет? — спросил Юрка.

— Ты ночью заберись, — неуверенно сказал Жорка. — Ночью он тебе задаст.

— Ладно, — согласился Гусь, — ночью так ночью…

— Гляди, мамка по ночам не спит… Сразу к милиционеру.

— Огурцы караулит?

— Лук тоже.

Скрипнула калитка, и на тропинке показались старшина и солдаты — бывшие бабкины квартиранты.

— Пошли, Стась, — Юрка отпрянул от изгороди.

— Чует кошка, чье сало съела, — негромко сказал Жорка и захихикал.

— Ты чего это побежал? — спросил Стасик.

— Забирай «Айвенго», — сказал Юрка. — Я уже прочитал… В-о-о книга!

ВАСИЛИСА ПЕТРОВНА

Бабка встала с рассветом. Затопила печку, сходила на огород и накопала молодой картошки. Когда вода в чугуне закипела и по избе поплыл аппетитный пар, Юрка сбросил с себя одеяло. Он бы еще поспал, но какой может быть сон, если на столе горячая картошка?

После завтрака бабка стала куда-то собираться. Вытащила из шкафа черный кружевной платок, повязала на голову. В маленькую плетеную корзинку положила кусок хлеба и кулечек с пшеном.

— В лес? — спросил Юрка. Он удивленно глядел на бабку: зачем ей крупа? Разве сырую крупу едят?

Бабка достала свои выходные черные туфли на резиновой подошве и тоже положила в корзинку. Не в лес собралась бабка, в новых туфлях в лес не ходят. В гости, наверное. У бабки полно в округе родичей. Если в гости, то это хорошо. Глядишь, угостят чем-нибудь вкусным. Бабку всегда угощают. Один раз они забрели к старику Балахонову. Собирали грибы и как раз вышли к его дому. Балахонов жил в лесу, возле речки, которую так и называли: Балахонов ручей. Крепкий бородатый старик угостил их сотовым медом. У него на опушке стояло штук пятнадцать ульев. Пока Балахонов беседовал с бабкой, Юрка две тарелки меда съел. Старик был добрый, усмехаясь в бороду, еще тарелку предложил, но Юрка больше не мог. Потом несколько дней противно было вспоминать про мед. А сейчас ничего. Опять с удовольствием отведал бы медку.

— Я с тобой, — сказал Юрка. — Надо проветриться.

— Собаку не бери.

— С Диком веселее, — сказал Юрка. — Он нас охранять будет… В лесу шпионов полно.

Бабка покачала головой, но спорить не стала. Только губы поджала. Так она всегда делала, когда ей что-нибудь не нравилось.

На улице тихо. Солнце едва поднялось над лесом. На траве еще блестела роса. Крупная, холодная. Брызнет на ногу — обожжет. В поселке хриплыми спросонья голосами орали петухи. Пыль на дороге за ночь остыла и приятно холодила ноги. На крыльце сельсовета, привалившись к перилам, посапывал дежурный. Дверь в кабинет председателя сельсовета была отворена. Это, чтобы было слышно, когда зазвонит телефон. Юрка узнал Тимку Груздя. Ничего себе «истребитель»! Дрыхнет на посту без задних ног.

Юрка подошел к крыльцу.

Тимка сладко спал, подложив под щеку ладонь. Он улыбался и чмокал губами, как младенец.

Из кармана синих Тимкиных галифе торчала коричневая рукоятка нагана.

— Чего встал? — сказала бабка. — Пошли.

— Догоню. — Юрка подождал, пока бабка отойдет подальше, и вытащил из Тимкиного кармана наган. Груздь, не открывая глаз, улыбнулся и причмокнул. Наган был в полной исправности. В барабане торчали желтые увесистые патроны.

Юрка отвел курок, крепко зажмурил левый глаз и стал целиться в куриную лапу громоотвода на водонапорной башне. Потом перевел дуло на крышу больницы. На крыше, возле трубы, сидела ворона и чистила лапой черный клюв. Юрка бабахнул в ворону. Птица удивленно посмотрела на него, шевельнула хвостом и снова принялась обрабатывать клюв. А Тимка Груздь как ошалелый вскочил со ступенек, заморгал сонными глазами.

— Что? Где? Кто? — выпалил он, тряся растрепанной головой.

— Мимо, — сказал Юрка, кладя на ступеньку наган. — Не точно бьет.

— Сдурел? — стал соображать Тимка. — Где взял оружие?

— У тебя, — сказал Гусь. — Спишь, командир, как тетеря, и рот раскрыл. Не то что наган, тебя самого можно было утащить.

Тимка хлопнул себя по карманам, и руки его опустились, а глаза стали растерянными.

— Хотел резиновые тапочки с тебя снять, — продолжал Юрка, — да зачем они мне? Велики.

Тимка молча смотрел то на Юрку, то на наган.

— И штаны твои командирские можно было с тебя стащить, — неторопливо говорил Гусь. — Ты же спишь, как колун… И чего это я не снял с тебя галифе? Они почти новые… Да, диверсант помешал.

— Какой еще диверсант? — хрипло спросил Тимка. — Чего брешешь!

— Вон он сидит, — кивнул Юрка на крышу. — Автомат чистит. Дай, Тим, я еще разок бабахну!

— Проваливай, пока… — сказал Груздь. Он взял наган и засунул в карман.

Юрка подошел к двери и ткнул пальцем в листок бумаги, приклеенный к доске.

— Тут написано, что у вас сегодня вечером собрание… Приду!

Тимка достал из кармана наган, повертел в руках, посмотрел на дорогу.

— Все равно промажешь, — сказал он.

— Целиться под мушку или в центр? — оживился Юрка.

— Под мушку, — сказал Тимка, протягивая наган.

Юрка с минуту целился в ворону. А когда раздался выстрел, ворона как ни в чем не бывало поднялась и, тяжело хлопая крыльями, улетела на другой конец поселка.

— Ты же оба глаза закрыл, чудак, — усмехнулся Тимка. — Так сроду не попадешь.

Юрка вздохнул и отдал наган Тимке. Груздь взвел курок и стал целиться в ведро на крыше Ширихиного дома. Но тут стукнула дверь и на улицу выскочила Шириха. Тимка спрятал пистолет в карман и уселся на ступеньку.

— Палит кто-то, — сказала Шириха. — Аль мне пошлышалошь?

— Послышалось, тетка, — сказал Тимка.

— Уж не этот ли паражит опять? — Шириха подозрительно посмотрела на Гуся.

— Ты не бойсь, — сказал Юрка Тимке. — Я никому не расскажу, как ты дрыхнул на посту. Могила.

— Посидел бы, Гусь, всю ночь…

— Пока, — сказал Юрка. — Спешу. В гости с бабкой собрались. Звали тут нас одни… Обещали медом угостить!

Бабку он догнал у переезда. Она выломала в сосняке суковатую палку, повесила на конец корзинку и шла по дороге не оглядываясь. Босые ноги ее утопали в пыли. Длинная юбка чуть не доставала до пяток. Бабка не спросила, почему Юрка отстал. Она молча шагала впереди. Солнце заглядывало ей в лицо. И лицо Василисы Петровны вроде бы помолодело. Какая-то праздничная и торжественная была сегодня она. Смотрела прямо перед собой и о чем-то думала. О чем? И Юрка, который любил задавать бабке вопросы, на этот раз молчал. Дик трусил по обочине. Нырял в кусты, что-то вынюхивал, ворчал. Солнце поднималось все выше. Становилось теплее. Высохла на листьях роса. По сторонам дороги росли огромные сосны и ели. Они упирались остроконечными вершинами в синее утреннее небо. Деревья были чистые, умытые. В ветвях галдели птицы. Дорога была пустынна. На лесных полянках, где солнце выстлало яркий ковер света, росли ромашки и васильки. В цветах копошились букашки. Эти зеленые полянки-островки так и манили к себе. Хотелось броситься в траву, цветы и долго лежать, глядя в небо.