Долгая дорога домой [Долгий путь домой, У них нет мира] - Андерсон Пол Уильям - Страница 33

Ленгли не ответил ничего. Итак, он теперь вне игры. Это был конец. Ну-ка, назад, в коробочку, моя пешечка!

Валти прочистил горло.

— Мой лорд, — заявил он напыщенно. — Я должен довести до вашего сведения, что Сообщество…

Чантхаваар пристально взглянул на него, глаза были сужены, но гладкое смуглое лицо совершенно непроницаемо.

— Вы совершили преступные деяния по законам Сол, — сказал он.

— Экстерриториальность…

— Это здесь неприменимо. Вы будете высланы. — Чантхаваар, казалось, весь как-то подобрался. — Однако, я освобождаю вас. Соберите своих людей, забирайте любой флаейр с плантации и отправляйтесь в Лору.

— Мой лорд, это потрясающе, — сказал Валти. — Могу ли я спросить, почему?

— Никаких «почему»! Отправляйтесь.

— Мой лорд, я — преступник. Я признаюсь в этом, Я хочу быть судимым тройным смешанным трибуналом, как предусмотрено Параграфом 8 Части 4 Лунного Договора.

Глаза Чантхаваара были скучны и холодны.

— Убирайтесь, или я прикажу вышвырнуть вас!

— Я настаиваю на своих правах, моя совесть этого требует. Если вы мне откажете, я обращусь к Технону!

— Прекрасно! — Чантхаваар взорвался. — Я сам получил приказ от Технона отпустить вас. Почему, не знаю! Но это приказ — он поступил, как только я послал доклад о положении и моем намерении атаковать. Вы удовлетворены?

— Да, мой лорд, — сказал Валти очень вежливо. — Спасибо вам за вашу доброту. До свидания, джентльмены, — он неуклюже поклонился и вышел.

Чантхаваар внезапно рассмеялся.

— Старый наглый жук! Я не хотел говорить ему об этом, но ведь он всё равно каким-нибудь способом узнал бы. А сейчас пусть попробует догадаться, что все это значит. Приказы Технона весьма загадочны, и этот, и другие — очевидно, следствие тысячелетнего планирования, так мне кажется. — Он встал и потянулся. — Пойдём. Может быть, я успею сегодня ещё попасть на вечерний концерт Салмы.

Снаружи яркий солнечный свет ослепил Ленгли. Тропики Земли стали за пять тысяч лет ещё жарче. Он увидел толпу вооружённых людей, обступивших военный флайер, и что-то внезапно кольнуло его в сердце.

— Чантхаваар, — спросил он, — могу ли я попрощаться с Сарисом?

— Извини, — агент похлопал его по плечу не без симпатии, — я знаю, он твой друг, но в этом деле и так слишком много риска.

— Ладно… смогу ли я его ещё раз увидеть?

— Возможно, Мы не мясники, капитан. Мы ничего ему не сделаем, если он будет с нами сотрудничать, — Чантхаваар взмахом руки подозвал маленькую машину. — Я думаю, это для вас. До свидания, капитан. Я надеюсь увидеть вас ещё раз когда-нибудь, если выпадет случай, — он повернулся и размашисто зашагал прочь. Пыль вылетала из-под его каблуков.

Ленгли и Марин влезли во флайер. Один молчаливый охранник пошёл за ними, он включил автопилот, машина плавно поднялась, и он занял сидение впереди — замкнутый, недоступный, нетерпеливый.

Девушка долгое время молчала.

— Как они нашли нас? — спросила она наконец.

Космонавт рассказал ей.

Теперь она не заплакала. Это, казалось, её уже не трогало. Она почти не разговаривала весь час стремительного полёта домой.

Лора выросла из-за темнеющего горизонта, похожая на гигантский фонтан из сияющих металлических струй. Флайер начал кружить около небольшой башни в северной части города и опустился на край крыши. Охранник кивнул.

— Ваши аппартаменты — номер триста тридцать шесть справа и внизу через зал, — сообщил он. — Спокойной ночи.

Ленгли опустился вниз. Когда дверь открылась перед ним, он увидел квартиру из четырех маленьких комнат, удобную и скромную. В ней был обслуживающий робот: теперь, в его новом положении живые рабы ему не полагались.

Исключая…

Он повернулся к Марин и застыл, с минуту глядя на неё. Она спокойно смотрела ему в глаза, но в её глазах была грусть и темнота. Эта поблекшая женщина — не Пегги, — подумал он.

Гнев и горечь жгли ему горло, как желчь. Теперь все. Финита ля комедия. Это конец саги. Он попытался, и все его надежды были разрушены, и только она — та, которая сокрушила его.

— Проходи, — сказал он.

Она подняла руку ко рту, как будто он ударил её, но ничего не сказала.

— Ты слышишь меня? — он прошёлся по полу. Тот мягко прогибался под ним, похожий на своеобразную резиновую плоть. Ленгли посмотрел в окно.

— Я возвращаю тебе свободу. Ты больше не рабыня! Понимаешь?

Она не отвечала. Пока не отвечала.

— Для этого существуют какие-нибудь формальности? спросил он.

Она объяснила ему. Голос её был безжизненным. Он вызвал информационную службу и продиктовал, что он, владелец движимой собственности, рабыни номер такой-то и такой-то сам удостоверяет свою волю освободить её. Затем он повернулся, но никак не мог встретиться взглядом с её зелёными глазами.

— Это не твоя вина, — резко сказал он. Голос его задрожал, ноги ослабели. — Вообще здесь нет ничьей вины, мы все — жалкие, несчастные жертвы обстоятельств, и я сыт этим по горло. Ты же — беспомощное орудие, это очевидно, я тебя не осуждаю. Но я не могу оставаться с тобой больше. Слишком сильно ошибся. Ты должна уйти.

— Прости, — прошептала она.

— И ты меня, — сказал он искренне. — Уходи… не будь здесь… сделай что-нибудь сама…

Подчиняясь какому-то неясному импульсу, он судорожно расстегнул карман и выдрал оттуда бумажник.

— Вот, здесь неплохая сумма, Возьми её — это поможет тебе встать на ноги.

Она посмотрела на него с изумление, которое медленно исчезало.

— Прощай, — сказала она.

Когда она выходила, её спина была прямой, И только много позднее он заметил, что его бумажник остался лежать там, где он его положил.

Глава 17

Завтра, завтра и завтра… Это путь к концу мира.

Они были спокойные и вежливые люди, в университете, у них были серьёзные, хорошие манеры, но немного чопорные, и они с уважением относились к человеку из прошлого. Ленгли вспомнил свой колледж — некоторое время он был ассистентом на кафедре и неплохо изучил факультетскую жизнь. Здесь же не было ни болтовни, ни интрижек, ни лицемерных чаепитий, то есть всего того, что он помнил; но также не было и духа нетерпеливого поиска и интеллектуального приключения.

Всё было известно, все надёжно расставлено, требовалось только уточнить некоторые детали. Тогда, в ХХI веке, мастера считать запятые у Шекспира были объектами для приложения чувства юмора, теперь аналогичное занятие было делом серьёзным и уважаемым.

Библиотека оказалась потрясающая и удивительная: миллиард томов, уложенных в магнитные ячейки памяти, любой из них мгновенно отыскивался и копировался всего лишь несколькими прикосновениями к контрольным пластинам. Роботы могли даже читать для вас, суммировать, обобщать материалы, выдавать при необходимости логическое заключение без какого-либо намёка на спекулятивное воображение. Профессора, — они имели здесь титул, буквально означающий «сосуд мудрости» — в основном были из Общинников, но далеко не все, были аристократы низших рангов, они отбирались посредством тестов, не дававших скидки на происхождение. Руководство держало их далеко от политики, кроме того там было несколько студентов, несколько дилетантов и юнцов, претендующих пробраться в «профессора». Сыновья министров готовились частными наставниками в специальных академиях. Университет был бледной копией того, что Ленгли знал в древности, уцелевшим просто потому, что Технон не приказывал разогнать его.

Кроме всего прочего, Ленгли нашёл в этих скромных, одетых в коричневую униформу людях вполне подходящую компанию. Он познакомился с одним историком с громадной лысой головой, Янтом Мирдасом, и чувствовал себя с ним вполне на равных. Парень был чудовищно грубый по теперешним временам, что ещё подкреплялось язвительным отношением к истории, как к прошлой, так и настоящей.

Они могли разговаривать часами, пока аппарат искал какую-нибудь запись, подвергаемую затем обсуждению.