Президент Каменного острова - Козлов Вильям Федорович - Страница 18

Солнце медленно поднялось над лесом. Пять часов. Мы встали с Гариком в четыре. Ждем Федьку Гриба. А он что-то не спешит. Или спит без задних ног, или один уплыл. Пожалел показать нам заветные лещовые места.

Несколько раз подряд плеснуло у самого берега. Я даже успел заметить, как чиркнули по воде красноватые плавники. Окунь малька догоняет.

— Закинем? — предложил я.

И тут из-за осоки показался черный нос Федькиной лодки.

— Я в людях редко ошибаюсь, — сказал Гарик, повеселев.

Гриб спрыгнул с лодки, за руку поздоровался с нами. Сначала с Гариком, потом со мной. К штанам присохла сизая рыбья чешуя. Гриб выглядел заправским рыбаком.

— Проспал? — спросил Гарик.

— Это вы, городские, долго дрыхнете, — сказал Гриб. — А мы народ привычный… На рыбалке я могу два дня не есть, не пить и две ночи не спать. А может, и больше смогу. Не пробовал.

— Говорил, будешь на месте, когда солнце взойдет… — сказал я.

Гриб даже не посмотрел в мою сторону. Он взял банку с червями, заглянул туда и небрежно отложил в сторону.

— Квелые, — сказал он.

— Чего мы ждем? — спросил Гарик.

— Не знаю, — сказал я.

— Хотите лещей? — спросил Федя.

— Шутник, — усмехнулся Гарик.

— Уговор — во всем слушаться меня, — сказал Федя. — Тогда будут лещи… Я вам нынче покажу настоящую рыбалку!

— Чего же мы стоим? — воскликнул Гарик.

— По коням! — скомандовал Гриб.

Мы забрались в лодку и поплыли. Греб Гарик. Гриб сидел на корме и командовал:

— Левее, еще чуток… Так держать! Теперя правым греби. Вот так. Не маши веслами-то… Не видишь, одно поперек стало?

Я удивлялся Гарику. Он беспрекословно подчинялся Федьке. Это на него не похоже. Гарик сам любит командовать. Видно, очень уж захотелось ему поймать двухкилограммового леща и похвастаться перед Аленкой. Я еще ни разу леща не поймал. Подлещики были, а лещи почему-то стороной обходили мой крючок. Лещ — рыба осторожная, и ее на дурака не возьмешь.

Я предложил Гарику сменить его, но он не отдал весла. Мы плыли и плыли, а конца нашему пути все не видно.

Остров остался позади. Солнце ярко освещало его. Блестели зеленые иглы на соснах и елях. Блестел желтый песок. Взглянув на остров, Гарик нахмурился. Пролетели две большие утки.

— Какую крякушку позавчера шлепнул! — похвастался Федя.

— Охота запрещена, — сказал я.

— Для кого запрещена, а для меня нет… Я на этом озере родился и вырос, кто мне запретит?

— Поймают…

— Еще тот на свет не родился, кто пымает Федьку Губина, — с бахвальством произнес Гриб.

— Где ты достал такую замечательную кепку? — спросил я.

— Нравится?

— Еще бы!

— Один человек подарил… Питерский. Приезжал сюда рыбалить. Я ему одно такое место показал.

— Мы туда едем? — спросил Гарик.

— Тот, питерский, взял там за полдня пятнадцать килограммов. Лещи и окуни. И рыба одна к другой. Крупная! Ну, он и подарил мне эту кепку. Носи, говорит, Федя, с гордостью, ты заслужил ее. Так и сказал. Я, мальцы, думаю, это знаменитая кепка. У нас в деревне ни у кого такой нет. Сам председатель сельсовета интересовался, где я такую откопал. Видно, понравилась ему.

— Редкая фуражечка, — сказал я. — Олег Попов и тот бы позавидовал.

— А кто это?

— Великий человек, — сказал я. — Верно, Гарик?

— Попов? Известная личность, — подтвердил Гарик.

— Этот тоже, видать, шишка… На собственном «Москвиче» приезжал.

Остров заслонил наш дом, а мы все плыли. У Гарика на лбу выступил пот. Гриб спрятался под своей знаменитой кепкой и дремал. Озеро раскинулось перед нами на много километров. В одном месте оно суживалось. Когда мы вошли в горловину, Федька открыл один глаз и сказал:

— Якорь!

Я поднял со дна рогатую тележную ось и бросил за борт.

— Очумел? — заорал Гриб. — Кто так кидает? Тихонько надо, голова ни одного уха!

— Ну что ты на самом деле?! — возмутился и Гарик.

— На рыбалке должно быть так: пролетела стрекоза — слышно. А ты полупудовую железяку запузырил так, что черти на том свете и то услышали. Рыба любит тишину, понял?

Не нарочно ведь! Уж так получилось. Вырвалась у меня из рук эта штуковина. Я молча выслушал упреки. Но это было только начало. Не успели мы забросить удочки, как Гриб снова начал пилить меня:

— Ушла теперя рыба… Эх, ты, капустная кочерыжка!

Мне хотелось хлестнуть его удочкой по громадной кепке: ишь разошелся! Может быть, тут и не было рыбы?

— Подымай якорь, — распорядился Федя. — И в другой раз — гляди!

Мы отплыли от этого места подальше и снова встали на якорь. На этот раз я так опустил железяку, что даже не булькнуло. Но Федя все равно остался недовольным.

— Еле поворачиваешься! Пока якорь опускал — на пять метров от ямы отнесло.

Хуже нет — ловить рыбу со старшими на одной лодке. Орут, замечания делают на каждом шагу. То одно не так, то другое не этак. То ли дело с Аленкой. Там я голова: что скажу, то она и делает. А когда надо — и прикрикну. Только я зазря не кричу, я человек справедливый.

На новом месте тоже не клевало. И опять виноватым оказался я.

— Рыба, она за десять верст слышит, — разглагольствовал Гриб. — Она брюхом чует. Принимает колебания.

Гарик хмуро поглядывал на него. Но пока помалкивал.

— Лопнула рыбалка, — сказал я. — Рыба дна дня будет очухиваться от нашего якоря…

— Попробуем в другом месте, — сказал Гриб.

И в другом месте не клевало. Рыба будто сговорилась. Даже ерши-малыши не дергали. Федя равнодушно глядел на поплавок, сделанный из пробки и гусиного пера. Кепка его съехала на самые глаза.

— Где же лещи? — мрачно спросил Гарик.

— В озере, — бодро ответил Федя. — Гуляют, родимые.

— А твои места?

— Отошла, — невозмутимо ответил Гриб. — Не все же время рыба стоит на ямах? Знаешь, какая там глубина?

— Мне на глубину наплевать, — разъярился Гарик. — Мне рыба нужна. Гони назад ножик!

— Не ори, — насупился Гриб. — Не то веслом огрею… Со мной, парнишка, на озере шутки плохи. Я вас не звал на рыбалку. Сами напросились. Что я, колдун какой? Ну, не берет нонче, а завтра будет брать. Раз на раз не приходится. Спроси у других рыбаков… А ножик не отдам, хоть лопни. Он мне и самому пригодится. Дареное назад не отдают. Иль у вас в городе наоборот?

— Веслом огреет?! — Гарик даже приподнялся со своего места. — Ты слышал, Сережка, что он сказал?

— Не глухой, — ответил я. Мне было интересно, чем все это кончится: подерутся или нет? А здорово, если бы они подрались. Трудно сказать, кто из них сильнее. Оба здоровенные.

— Я таких, как ты… — сказал Гарик. — Да я на ринге работал с такими мальчиками… Я тебя одним пальцем ткну…

— Ткни, — сказал Гриб и тоже приподнялся. Кепка свалилась ему на глаза, и он, вместо того чтобы по привычке подбросить ее вверх, снял и аккуратно положил на сиденье. У Феди была продолговатая голова с выступом на затылке. Волосы взлохмачены. Сразу видно, что Федя с гребешком не дружит. Цвет волос и не определишь: что-то между коричневым и русым. Поперек лба морщина. Она делала Федю взрослее.

— Я тебя как котенка… — Гарик оттолкнул меня и двинулся к Феде. Но мне некуда было деться, и я, чуть отодвинувшись, снова оказался между ними.

Гриб оттолкнул меня и сделал шаг навстречу Гарику. Я снова отодвинулся и опять оказался между ними. Я сидел, а они стояли. Я видел только их ноги и животы. Ногами они почему-то пинали меня. Сначала один, потом другой. И наконец сразу оба. Еще хорошо, что босиком.

— Какой ты рыбак… — гремел надо мной Гарик.

— А ты думал, тюря, лещи тебе в лодку будут прыгать? Шире рот разевай! Кто же на озере орет как оглашенный, дурная твоя голова ни одного уха? орал Гриб.

— Ты мне про весло и не заикайся! Как будто я весло в руках не умею держать…

— Не надо было этого брать, — глянул на меня Федя. — Была бы рыба.

— Ты, Сергей, как будто первый раз на озере? — уставился на меня и Гарик. — Гремишь, как черт знает кто…