Дети морского царя - Андерсон Пол Уильям - Страница 83

— Все совсем не так.

— Брось, брось этот талисман в море. — Ингеборг обхватила Тоно обеими руками, прижалась к нему изо всех сил. — Сегодня, сейчас же брось!

— Ни за что.

Встретив его неумолимый взгляд, Ингеборг отстранилась. И вдруг Тоно улыбнулся и поцеловал ее в лоб. И голос у него стал другим — мягким и спокойным:

— Не бойся за меня, добрая моя подруга. Я просто не сумел объяснить все так, чтобы ты правильно меня поняла. Ты столько выстрадала. И мне еще больнее от того, что ты страдаешь из-за меня. Но скоро всем страданиям придет конец. Даю тебе в том слово чести.

Ингеборг обмерла от ужаса.

— Что ты задумал? — прошептала она в страхе.

— Да ничего особенного, — спокойно ответил Тоно. — Помнишь, что я рассказал тебе про этот амулет? Когда мы с Эяной собрались покинуть Гренландию, шаман подарил нам его и сообщил нечто очень важное о его волшебных свойствах. А сейчас, возвращаясь из Хорватии, я встретил в пути предсказателей. Нет, не людей, это были волшебные существа. Они подтвердили то, что сказал шаман Панигпак, и открыли мне еще одну тайну талисмана. Нада сейчас в нем, но она не обречена быть в талисмане вечно. Она может выйти и вселиться в любое живое существо, даже в человека, если он того захочет и позовет ее. И я решил это сделать. Мы с Надой станем единым целым, одним существом, и наше соединение будет более полным, чем то, которого я так желал раньше. Но сперва я решил узнать, как ты устроила свою жизнь, и потому приплыл в Данию.

Ингеборг вскрикнула и в страхе закрыла лицо руками, вся сжавшись и поникнув от горя. Тоно встал, наклонился к ней, мягко отвел ее руки от лица, погладил по голове.

— Это совсем не опасно, не волнуйся. Нада готова претерпеть волшебное превращение вместе со мной.

Ингеборг лихорадочно искала способ убедить его отказаться от этого намерения. Ей никак не удавалось поймать взгляд Тоно.

— Найди кого-нибудь другого, пусть она войдет в плоть женщины. Ты непременно найдешь, если захочешь.

Тоно нахмурился и отошел от нее.

— Я об этом думал. Но Нада против. И она права, ведь на ней лежит проклятие. Если она вселится в человека, христианина, его душа погибнет.

— А может быть, какая-нибудь девушка, которая решила покончить с жизнью, или язычница… Или… Ведь она согласилась бы, наверное.

Стать твоей женой — можно ли желать чего-то лучшего?

— Вечная юность вилии, ее власть над силами воздуха и вод… Вилия может жить лишь в сумраке, вдали от солнечного света. И ее легкий, прелестный нрав… Такую женщину можно встретить только в Волшебном мире, но не среди смертных.

— Множество женщин были бы счастливы, если бы им предоставилась такая возможность. Любая согласится с радостью.

— И предаст своего бога? Кто знает, какая судьба будет уготована ей после смерти? Ведь рано или поздно она умрет. Об этом ни один чародей ничего не мог мне сказать, я спрашивал. Наде же эта опасность не страшна. И, клянусь честью, я никогда не допущу, чтобы кто-то был обречен из-за меня на гибель.

— Но что станет с тобой?

— Об этом мне тоже ничего не известно. Да ведь я не человек, я существо Волшебного мира. Впереди неизвестность, и потому я хочу провести несколько дней и ночей, да, и ночей с тобой, моя верная добрая подруга.

— Но неужели… неужели ты не боишься? Ведь ты уже не будешь самим собой, не будешь Тоно.

Он выпрямился во весь рост. На стену упала гигантская тень.

— Я был и есть Тоно, победитель аверорнского Кракена. Мне ли робеть перед моей невестой?

Ингеборг сидела молча, подавленная и несчастная. Тоно положил руку ей на плечо и сказал:

— Время позднее. Давай, ляжем спать. Это наши последние ночи, но сегодня я безумно устал, просто валюсь с ног. Очень хочется спать. Ты ведь не обидишься, Ингеборг? Ты всегда меня понимала.

Смежная комната была спальней. Дождавшись, пока Тоно не уснул, Ингеборг выскользнула из-под одеяла, бесшумно пробралась в большую комнату, зажгла от очага лучину и засветила от нее свечку. Вернувшись в спальню, она подняла свечку над Тоно.

Он спал без одеяла, лежа на правом боку, ровно дыша. В желтоватом свете свечи его лицо казалось неприступно замкнутым. Прядь волос упала ему на лоб. Кошка уютно устроилась, уткнувшись мордочкой в сгиб его локтя, и громко мурлыкала.

Ингеборг осторожно прошла к изголовью кровати, ступая босыми ногами по шуршащим стеблям тростника на полу и чувствуя слабый, как бы призрачный сладковатый запах. Прежде над изголовьем висело на стене распятие. Когда пришел Тоно, Ингеборг его сняла. Сейчас на крючке висел талисман. «Возьму талисман, — убеждала себя Ингеборг. — Возьму, и никто больше не потревожит тебя во сне. Но она будет так, одинока…

Я вижу на твоем лице и теле следы жестокой борьбы со стихиями. Разве Нада не хочет, чтобы ты исцелился от ран?»

Она отвела глаза — нельзя было смотреть на него дольше нескольких мгновений, он мог почувствовать взгляд и проснуться. Взяв амулет за шнурок, Ингеборг сняла его со стены, бесшумно вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Теперь она могла спокойно разглядеть волшебный костяной кружок, который держала в руке.

Все, кроме талисмана, словно исчезло. Он был маленький и легкий, но в нем чувствовалась огромная тяжесть, он нес в себе тяжесть всего мироздания. В кусочке резной кости распахнулось бескрайнее небо, и оно неудержимо повлекло Ингеборг под свои своды. Там в небе поднималась полная луна и летела, раскинув крылья, птица с черной головой.

Ингеборг словно растворилась в этом небе, сама стала небом, землей, морем. Она не слышала ни единого звука, талисман оградил ее слух от земного шума. И вдруг в тишине раздался тихий шорох, который дрожью пробежал по ее телу с головы до пят, пронизал холодом. И вот во всей Вселенной не осталось ничего, кроме глубокой напряженной тишины.

Ингеборг чутко прислушивалась. И она услышала слабый голос призрака, дрожавший вдали, как замирающее эхо:

— Кто ты? Чего ты хочешь?

— Ингеборг. Твоя сестра, которая тоже его любит.

Она поставила свечу в подсвечник и повесила амулет себе на шею, отбросив назад волосы. Теперь костяной кружок лежал у нее на груди, она крепко прижала его к сердцу. И теперь уже сердцем и всем своим существом ясно услышала полный тоски девичий голос:

— Ингеборг. Да. Ты знала то, чего мне никогда не узнать. Я рада. Он не забывает о тебе.

В голосе послышалось удивление:

— Разве он не предостерег тебя?

Чуть позже:

— Предостерег.

— Нада, он хочет стать твоим, — сказала Ингеборг.

— Ему нельзя быть моим. Если бы я имела дар предвидения, я упросила бы его, умолила отказаться от меня. Наверное… Но теперь я уже не могу.

— Конечно.

Немного позже снова послышался робкий голос:

— Ингеборг?

— Да?

— Ингеборг, я боюсь. Не за себя, нет, нет. За него. Ты знаешь, на что мы решились?

— Знаю. Как ты думаешь, почему я захотела поговорить с тобой?

— Потому что… Как, ты?! Нет, я не сделаю этого! — голос призрака задрожал от ужаса.

— Почему?

— На мне лежит проклятие.

— Ну и что?

— Нельзя, чтобы и ты тоже… Не могу, — А если это — мое глубочайшее сильнейшее желание?

Ингеборг услышала тихий плач.

— Это невозможно. Ты должна попасть на Небеса.

— На что мне Небеса, если его там не будет!

— Мы не знаем, ни он ни я не знаем, что с нами будет в Последний день Творения.

Ингеборг подндла голову. На ее лицо упал свет свечи.

— Не все ли равно?

— Нет. Мне не все равно, что будет с тобой.

— Нада, войди в меня, — властно повелела Ингеборг. — Соединись со мной и вместе со мной стань невестой Тоно, победителя аверорнского Кракена.

И все же Ингеборг упала на колени. Под тростниковыми стеблями был холодный глиняный пол.

— Мария, — прошептала Ингеборг. — Прости, если я Тебя огорчила.