Охотники за магией - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 12

На слово «драконы» душа моя, как обычно, отреагировала бурно, словно в кислоту щелочи капнули: и в эту ночь дракон, как обычно, не отозвался, гад хвостатый. Но внешне я попыталась выглядеть равнодушной.

— С чего взял?

— С того. Мне надёжные люди в Хвосте Коровы говорили, те, которые все ходы и выходы знают, что на севере в горах были заперты драконы. А кто-то их освободил. Добро бы они поразлетались, да затихли — нет, половина спать отправилась, а половина решила погодить.

«Вот-вот, — мрачно думала я. — Что-то я сомневаюсь, что он спать залёг. Просто знать меня больше не хочет, и всё. Сволочь золотистая!»

— Так ты слушаешь? — перебил мои мысли Ряха, опуская осмотренного таракана в коробочку и доставая нового. — Чего-то не видно по тебе, пялишься на дверь, словно ручку взглядом поджечь хочешь. Ну вот, драконы не уснули, и магия попёрла. Умные люди над этим думали до выпадения волос и сказали Верховным, что дело тут невеликое, просто муторное: надо найти того гадёныша, что драконов поднял, убить и посмотреть, может быть, всё и прекратится. Целый отряд собрали для этого дела. Человек с дюжину, не меньше. Меня звали, да я отказался.

— А чего отказался? — с любопытством спросила я, пытаясь стряхнуть с себя думы о золотом драконе.

— Платят мало! — с возмущением поведал Ряха. — Им, значит, мотайся по всей империи, ищи, не знаю чего, не присядь и не приляг, а жалованья положили чуть больше, чем мне здесь идёт. Да там и без меня молодцов набралось, а я им не ищейка.

— А у нас заклинания ищут и записывают, — сказала я.

— И тоже, наверное, за мышиные шкурки (денежная единица Ч.М.)? — утвердительно добавил Ряха, видевший этот прогнивший мир насквозь.

— За бесплатно, — честно сказала я.

— Беспредел, — подтвердил свое мнение о мире Ряха.

Тут он вспомнил, что давно обещался навестить свою грудастую подружку и отложил разбор остальных тараканов на попозже.

— Вот у меня такой обычай, — объяснял он, когда мы вышли на рыночную площадь. — Сначала новенькие у меня все в одном горшке толкутся, тесно там, значит, слабые помрут, а сильные останутся. Отбирать уже легче.

— Так они же у тебя не для борьбы, а для бегов? — возражала я. — А может быть в такой толчее самым длинноногим ноги-то и оттопчут, а?

— Не оттопчут, — заволновался Ряха, — слабый таракан, хоть и с ногами, всё одно бегать плохо будет.

На развилке улочек наши пути разошлись, и Ряха поспешил в кабачок к грудастой зазнобе, пока она, чего доброго, от ожидания не перегорела и не обозлилась.

Я, нехотя, пошла в Огрызок, стараясь идти помедленнее, чтобы хоть немножко оттянуть тот момент, когда снова надо будет вцепляться в швабру и убирать-убирать-убирать.

И лишь на пороге представительства сообразила, что гадёныш, разбудивший драконов — это, вообще-то, я и меня ищет целый отряд.

Чтобы убить и посмотреть, что из этого получится.

И, похоже, в Ракушке кто-то из этого отряда меня уже чуть было не нашёл и не пристрелил в университетском парке. И Нож знал обо всём об этом куда больше, чем сказал, почему они с сестрой и запихнули меня на край света.

И что теперь делать, один Медбрат ведает, да ещё, быть может, светлая Сестра-Хозяйка…

Ночью я уже не просила отозваться дракона, а просто взвыла в отчаянии, глядя на полную, желтую, как топленое масло, луну: «Ну где ты?! Ты же мне так нужен! Меня убить хотят!!!»

И ни полсловечка в ответ.

Только луна скалилась над чёрными горами. Да звезды горели. Яркие, прямо как в Начале Времен…

Чтоб ему камень на макушку упал! Не очень большой…

Пришлось жить своим умом. Логически рассуждая, как сказал бы Нож, я потому здесь и сижу, что кому надо искать меня за тридевять земель на самом краю мира? По документам я никуда не уезжала, в Отстойник на практику отправилась какая-то Ветка Ивы. Стрелявший в меня погиб. Отстойник далеко от Ракушки. Практика не пыльная — знай, шуруй тряпочкой, да не высовывайся из Огрызка. Всё хорошо.

Но ведь теперь меня до конца жизни искать будут?! Неужели нельзя другим способом проверить? А если всё это напрасно, и даже после моей гибели магия никуда не денется?! Вот будет обидно-то, хотя, конечно, тогда мне уже будет глубоко плевать…

Мне стало жалко себя до слёз, и я разревелась.

Ревела долго, даже проголодалась.

Всхлипывая, пошла, натыкаясь в темноте на углы и спотыкаясь на ступеньках, в подвал на кухню, не возясь с плитой, разожгла огонь в открытом очаге, при неярком свете пылающих поленьев налила и поставила чайник, а пока он грелся, умылась, чтобы опухшие от слёз глаза не так щипало.

А потом присела к столу и заревела с новой силой.

На пороге кухни появился заспанный Профессор, держа свечу в оловянном подсвечнике.

— Душа моя, что с тобой? — перепугался он.

— За мно-о-ой отря-а-а-ад убийц охотится-а-а-а-а… — прорыдала я. Даже с некоторой гордостью прорыдала, не каждому ведь такое выпадает.

— Узнала, значит, — спокойно сказал Профессор, да так спокойно, что я от неожиданности поперхнулась, икнула и перестала реветь. — Не расстраивайся, тебя давно ищут, но ты же жива, как видишь.

— Я боюсь, — всхлипнула я.

— Не бойся, Отстойник — место малонаселенное, здесь каждый человек на виду, — поставил свечу на стол и снял чайник с огня Профессор. — Доставай чашки, почаевничаем, на ночь глядя… Так что зря ты ревёшь, волноваться не стоит. За вновь прибывшими будем наблюдать, а живущие здесь в желании убить тебя пока не замечены.

— Профессор, а вы про меня и магию всё знаете? — спросила я, шмыгая носом.

— Да, наверное, всё… — задумчиво ответил Профессор, разливая чай и передавая мне чашку.

— Откуда?! — обиделась я.

— Тоже мне, священная фигура «зю», — хмыкнул Профессор. — Твоя история совсем не так загогулиста, как сей символ запутанности, чтобы можно было голову ломать.

— Так это, правда, из-за меня? Магия вернулась?

— В определенной степени да… — Профессор задумчиво мешал ложечкой чай.

— Значит, Сильные верно придумали?!! Меня убьют, и магия кончится? — съежилась я, обхватив чашку обеими ладонями.

— Не расстраивайся! — хохотнул Профессор. — Даже если тебя убьют, на вернувшуюся магию, боюсь, это никак не повлияет. Сильные, недолго думая, пошли самым простым путём, а простой путь и правильный путь — совсем не одно и то же. Поэтому мы и собираем заклинания. Если магия вернулась, то надолго.

— И это из-за драконов? — уточнила я, прихлебывая чай.

— Не совсем… — что-то уж совсем развеселился Профессор.

— Не поняла, — угрюмо пробурчала я.

— Скажи мне, милое дитя, когда ты в Персте увидела на стене заклинание, что ты сделала? — спросил Профессор, хрустя засохшим бубликом.

— Прочла его вслух.

— А сколько раз? — блеснул прищуренными глазами Профессор.

Я задумалась, глядя на приплясывающий огонек свечи, вспомнила каморку в башне, куда меня впихнули, кучу соломы на полу, надписи на стене. Самую неприличную из них, которую я с вызовом и прочла. Раз. Потом повторила… Потом ещё раз повторила…

— Три раза.

— Деточка, а тебе разве не говорили, что ругаться вслух неприлично? — расхохотался Профессор. — Ну, какой же нормальный человек заклинания по три раза произносит, а? Первым разом ты освободила драконов, вторым разом вернула магию в слова, а в третий раз выругавшись, закрепила этот возврат так, что теперь тебя хоть на кусочки разрежь и в супе свари — на заклинания это никак не подействует.

Он налил себе ещё чаю.

— С проблемой можно было бы разобраться, если бы поработать с надписью в Персте, во всяком случае, я, кажется, нащупал те ниточки, с помощью которых можно было отменить третий раз. Но ты и Перст с землей сровняла, благополучно похоронив эту возможность под обломками Пряжки. Так что мы обречены на интересную жизнь, не расстраивайся, у тебя замечательно получилось.

— Без посторонней помощи я таких успехов бы не добилась, — вздохнула я. — И что теперь делать?