Американец - Рожков Григорий Сергеевич - Страница 2

Бабах!

Ой! А это что? Я так сильно головой стукнулся, что у меня слуховые галлюцинации? Похоже на то…

Не-э, это, похоже, реальный взрыв. Я что, опять в армии? Учения?

Переборов себя, перевернулся на спину и посмотрел в… предрассветное небо?! Э! Я не в армии… Я в Кубинке был! Днем! Часа два дня было! А тут еще не рассвело до конца. Включите свет, дышать не видно! Гул взрывов стал нарастать и учащаться, появилась ощутимая вибрация земли. Секунды в реальности – и годы в голове. Это что же такое? Я вырубился? А чего же тогда нет шума толпы? Чего земля вибрирует? И кто так кричит? Крик был знатный: он появился неожиданно – истерика и дичайшая боль, смешавшаяся с безысходностью, такие вопли слышны даже сквозь взрывы. От такого крика по телу пробежались мурашки и проступил холодный пот. Внезапно меня обняла тишина – не было шума толпы, пропали взрывы, даже крик исчез. И голова неожиданно прошла… Сознание уже кричало от непонимания, тело же продолжало вести себя флегматично. Взгляд лениво сместился влево, небо сменилось темными кронами деревьев.

Та-а-ак.… Теперь вправо. Опять деревья? Непонятно…

Дыхание восстановилось, тело вновь стало послушным – надо вставать. Сначала осмотрим себя на предмет ранений и травм. Так, на мне все та же американская форма, никаких телесных повреждений вроде нет, после удара уже все прошло. Это хорошо…

А что у нас с окружающим миром? Просека: слева и справа лес… Назад почему-то оборачиваться не хотелось – наверное, уже тогда сработало подсознание, и мозг решил подготовиться. Все как в какой-нибудь психологической драме, насыщенной сюрреализмом. Это там героя обыкновенно мучают галлюцинации – настолько реальные, что происходит полная потеря осознания, где правда, а где вымысел. Проклятье! Не здесь я был. Не те запахи. Не то время!.. Слегка потянуло кислой гарью. Надо встать и оглянуться…

Встал. Теперь обернись, Артур. Резкий разворот на месте – и из легких вырывается непонятный полустон-полувсхлип. Метрах в ста от меня по просеке стоят полуразрушенные постройки.

Мама, я домой хочу! Мне эти шутки не нравятся! Ноги же при этих мыслях независимо от моего желания понесли меня навстречу неизвестности. Шаг за шагом я приближался к строениям. Это что-то военное. И напоминает мне… Пограничную заставу? По спине пробежали мурашки. Такие заставы я десятками видел на фотографиях довоенного периода и начального периода войны. Несколько зданий и сараев, вышка на заднем плане, нечто вроде плаца или спортплощадки прямо на моем пути. Приближаясь к площадке, пытаюсь понять, что же это за бугры меж воронок. Тут под ногой оказалось что-то мягкое, и я, охнув, отскочил.

Мать моя в кедах! Туловище ополовиненного пограничника с вывалившимися наружу кишками не было приятным зрелищем. Проблевавшись в ближайшую воронку, оглянулся на останки и повторил процедуру с опустошением желудка. Не, так нельзя, надо обойти останки бойца стороной. Хотя смысла в этом ни на грош. По плацу было разбросано, да, именно разбросано, множество тел, я их не заметил сразу потому, что форма на них была заляпана темными пятнами крови и покрыта слоем земли. Они что, были на построении?

Кто-то застонал, кто-то зашевелился. Есть живые!.. Слава богу!.. Ноги, не желая толком слушаться, тряслись, а голова на удивление четко отвечала на единственный вопрос «Что происходит?» сухим и жутким: «Война». Вот не приходило мне в голову, что это какие-нибудь сверхреалистичные съемки очередного фильма о войне. Ну не приходило! Бывал я на настоящих съемках: там везде софиты, провода, рельсы для двигающихся камер, в стороне всегда трейлеры с актерами, техникой и генераторами стоят. А тут ничего этого нету!

Неужели… Неужели… Стоя посреди площадки, сжав кулаки, я ошалело оглядывался, пытаясь понять – что делать? Мысли, собираясь в кучу, просветлялись. Первое, что затребовал разум, – так это разжиться оружием, ибо в том, что это война, сомнений не возникало, ну никаких! И то, что эта война – ТА САМАЯ, Великая Отечественная, Вторая мировая, Самая Кровопролитная Война! По фиг, по фиг! Тут граница рядом! А немцы скоро подомнут погранцов, сидящих сейчас в секретах, и пойдут смотреть: а что у них там с заставой? А я что, идиот тут сидеть, и при этом без оружия?! Надо выживать, сражаясь.

Так размышляя, я уловил странную деталь. На площадке лежало несколько солдат в форме, не похожей на советскую, а рядом – пятеро офицеров РККА, или, точнее, командиров. Приблизившись, я ахнул! Эти странные формы, не похожие на советские образцы, были американскими! Офицеры армии США – в полевых униформах пехоты, такой же, как и у меня, только с некоторыми различиями в деталях. Мать-перемать!!! Да не было же амеров в 1941 году на территории СССР, и уж тем более на советской пограничной заставе! Я бы со своей въедливой любовью к истории Второй мировой точно знал о таком событии. Но ведь не знаю, а факт налицо!

Стоп. Это же шанс! Это же объяснение, откуда я взялся! Главное – не попасть в руки энкавэдэшников из особого отдела, а уж американцам я чего-нибудь и расскажу, они маленько прогрессивнее будут в таких делах – может, и не убьют. Успокаиваясь, начал понимать, что надо делать. Для начала надо помочь раненым.

Шага сделать не успел, как рядом кто-то застонал. Обернувшись, буквально перед собой увидел, как зашевелилась куча земли. Ни секунды не раздумывая, стал разгребать кучу и извлек на свет капитана. Облик его был неприятным – весь в крови, форма изорвана и покрыта грязью, голова разбита, и это только на первый взгляд.

– Who is here?[2] – прошептал кэп.

Спасибо моим учителям по английскому! Владение английским было у меня на высоком уровне.

– Это я, сэр! Вас накрыло взрывом, сэр! – затараторил я по-английски и мысленно ахнул. Я так бегло и совершенно без акцента на английском не говорил! Что за чертовщина?! Млин, я уже боюсь…

– Пауэлл, это ты? – Ухватив меня за рукав, офицер открыл глаза и уставился в предрассветное небо. Он же ничего не видит! Зрачки расширились до такой степени, что я не вижу радужки. – Что случилось? Где сержант Хэнрикс? Где Джэймисон?

– Вы ранены, сэр! – Подложив под голову капитана свою куртку, я осторожно осмотрел его раны. – Мы попали под артиллерийский обстрел, мне кажется, что все убиты, сэр… Я поищу, чем вас перевязать, сэр. Потом осмотрюсь, может, есть еще выжившие. – Блендамет мне в зубы, да где я так настропалился шпарить на безупречном английском?! Да, я знаю английский язык, но не так, чтобы спокойно, без раздумий болтать на нем, как на русском!..

– Это и правда война… Как и говорил Кейси… Но… Мы не нашли его…

Все, отрубился. Надо бы перевязать кэпа. Индивидуального перевязочного пакета в карманах ни у меня, ни у ближайших мертвых амеров не нашлось, зато я нашел обезглавленный труп того самого Пауэлла, свалившийся в воронку. Непонятно почему, но я был уверен, что это именно он. Его надо было тщательно обыскать, пока есть время на это, но жуть от зрелища сильно отталкивала. Не так уж это и легко залезть в карманы трупа без головы. Вокруг постепенно начиналось шевеление – оживали контуженые бойцы, и вскоре начнется суета. Преодолевая психические барьеры в голове, пачкаясь в пропитанной кровью земле, вытряхиваю все, что только было в карманах первого лейтенанта, и рассовываю по своим карманам. Удостоверение и какая-то бумага с печатями. Открываем и смотрим в удостоверение. А ничего, похож, даже очень похож, и зовут меня теперь Майкл Пауэлл, угу, на первое время сойдет. На большее рассчитывать не стоит. Во второй документ не заглядываю – времени нет, – все бумаги быстро прячу в нагрудный карман. Нахожу еще мелочовку – жвачку, блокнот с карандашом, пару конфет без обертки, которые я тут же сжевал, не ощутив вкуса. Так, все эти мелочи мне понадобятся. В боковые карманы их, потом разберусь. Что там еще?

Все происходит быстро, руки трясутся, но выполняют требуемые действия. Судорожно оглядываюсь по сторонам: так, никто из «местных» еще даже не встал с земли. Вроде бы все, карманы пусты! Стоп, а жетон? Собачий жетон… Он же на шее, которая уже не держит головы погибшего лейтенанта.