Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. - Козлов Сергей Владиславович - Страница 11

В приписной состав бригады попадали только лица, уволенные в запас после окончания действительной военной службы в нашей же бригаде. Этот факт, а также систематические учебные сборы, позволили иметь в резерве несколько бригад, полностью укомплектованных личным составом. 9-я бригада спецназа привлекалась на все оперативно-стратегические учения и крупные учения, проводимые с войсками КВО. При этом личный состав неизменно демонстрировал высокую профессиональную выучку, добивался отличных и хороших результатов и имел поощрения за выполнение поставленных командованием задач.

Часть II. Мирные будни

За время работы в журналистике в мой адрес часто приходили письма, где молодые ребята спрашивали, как попасть служить в спецназ, как стать офицером. Некоторые звонили по телефону с просьбой помочь в поступлении в училище. В силу того, что, каюсь, не ответил на многие из полученных писем, я решил написать об этом. Кроме того, сама система военного образования войск специального назначения уже давно требует кардинального изменения. Однако начнем по порядку, дабы внести ясность в этот вопрос.

С. Козлов

Кузница офицерских кадров

Факультет специальной разведки был создан в Рязанском воздушно-десантном училище в 1968 году. Из состава восьми рот курсантов были набраны первые курсанты — будущие офицеры спецназа ГРУ. Кстати сказать, тогда он был единственным и такое уточнение не требовалось. К указанному моменту в состав Военных округов уже входили бригады специального назначения. Спецназ существовал уже восемнадцать лет, но продолжал для всех оставаться тайной за семью печатями. Но как не засекречивайся, а для укомплектования частей и соединений специального назначения требовались квалифицированные кадры. Десантное училище как нельзя лучше подходило для того, чтобы в его состав вошел такой факультет, поскольку спецназовцы форму носили десантную, также, как и десантники совершали прыжки с парашютом, и поэтому не выделялись из общей массы курсантов. Однако по-прежнему ни в одном из проспектов, рассказывающих о правилах поступления в училище ни слова не было сказано о наличии в училище факультета спецразведки, который по большому счету подчинялся ГРУ. Отцом девятой роты училища стал полковник Щелоков Иван Николаевич, который в то время был старшим офицером одного из Управлений ГРУ, ведавшего спецназом. Для того, чтобы сформировать роту, где взвод — являлся курсом, было приказано передать в ее состав по тридцать-сорок человек с каждого курса. Как это обычно бывает, командиры курсантских рот постарались таким образом избавиться от ротных разгильдяев.

Можно себе представить, что это была за рота. Однако Иван Николаевич сумел найти подход к этим непростым ребятам. В самые кратчайшие сроки рота стала лучшей по спорту и по учебе. Эти успехи поддерживались постоянно. Каждый взвод был курсом и состоял из четырех отделений, каждое из которых являлось языковой группой. Курсанты факультета спец разведки выпускались с дипломом референта-переводчика одного из изучаемых иностранных языков, английского, немецкого, французского или китайского. Программа обучения коренным образом отличалась от программы десантного факультета. В частности, если практические навыки курсантов общего факультета по минно-подрывному делу ограничивались изготовлением зажигательной трубки и подрывом тротиловой шашки, то курсант второго курса девятой роты мог запросто изготовить взрывчатое вещество их подручных материалов и это далеко не все. Тактика, которую изучали курсанты также отличалась от общевойсковой тактики, штудируемой на общем факультете. Занятия были построены очень грамотно. Рота не пропадала в лагерях, как десантники, которым необходимо было отрабатывать навыки вождения, ремонта и стрельбы из БМД-1. Но выехав на одну-две недели, курсанты-спецназовцы быстро отрабатывали все практические вопросы по тактико-специальной подготовке, МПД и огневой, после чего возвращались в училище. Десантники, всегда страдавшие «велико-десантным шовинизмом», недолюбливали спецназовцев, называя «комнатными рейнджерами». Но именно спецназовцы ночевали в любое время года в лесу, построив себе шалаши. Десантники жили в палатках. А. Лебедь в своих воспоминаниях пишет, что если курсанты-десантники были элитой армии, то курсанты-спецназовцы были элитой элиты. Правда, воинская дисциплина традиционно хромала. Такое положение вещей не могло не задевать командование училища, да и самого Командующего войсками — генерала Армии В. Ф. Маргелова. Он, в частности, всегда говорил, что у него в училище восемь рот.

Начальник училища, в ту пору еще полковник, Чикризов также недолюбливал роту и относился к ней, как к пасынку. Пытаясь избавиться от нее, он неоднократно грозил расформировать роту, введя по взводу из ее состава в одну из десантных рот каждого курса. Однажды этот проект попал в ГРУ. Но реакция на данный документ стала неожиданной, во всяком случае для начальника училища. Если до этого рота входила в состав третьего батальона курсантов, то после принятия решения по данному документу, ее сделали отдельной. Теперь командир роты подчинялся начальнику училища напрямую.

С началом афганских событий в восьмидесятом году на первый курс было набрано два взвода курсантов и был введен в программу еще один язык — фарси. В 1981 году был произведен последний выпуск девятой роты. Первый взвод, насчитывавший всего двадцать восемь человек, выпустившись в этом году, дал училищу трех золотых медалистов при том, что весь десантный курс смог «вырастить» только одного. С восемьдесят первого года факультет спецразведки был представлен тринадцатой и четырнадцатой ротами, сведенными в батальон, который возглавил полковник Мартиросян. В каждом батальоне общего факультета, представлявшего курс, теперь было три роты.

Кроме Рязанского училища в соединения специального назначения своих выпускников направляло Киевское общевойсковое командное училище, имевшее разведывательный факультет, который готовил офицеров войсковой разведки. Это происходило в силу того, что Рязань не в полной мере обеспечивала потребность войск в офицерах. Несмотря на отсутствие специальной подготовки, многие из них, послужив некоторое время в войсках, становились настоящими спецназовцами. Волею судеб в спецназ попадали и выпускники других училищ. В бригадах их в шутку называли приемными детьми спецназа. Служба все расставляла на свои места, делая со временем из приемных детей родных. Ведь главное в спецназовце — дух, умение мыслить дерзко и нестандартно. Именно это успешно воспитывали в Рязани с курсантских погон. Остальным приходилось приобретать эти качества, имея врожденные задатки. Как любил говаривать один из командиров девятой роты, ставший в последующем преподавателем тактики, Иван Фомич Селуков: «Если в колхозном саду яблоки воровал и не попадался — будешь спецназовцем».

Анализ подготовки выпускников военных училищ, проведенный по результатам боевой деятельности в Афганистане, показал, что ее средний уровень у выпускников десантного училища значительно превосходит уровень подготовки выпускников самых прославленных училищ Сухопутных войск.

Закончилась Афганская война, начался развал СССР. Часть военных училищ осталась в бывших субъектах некогда «Союза нерушимого». Эта же участь постигла Киевское ВОКУ. Для «Сухопутки» это был серьезный урон. Поэтому зревшая некогда идея объединить разведфакультет Киевского и спецназовский факультет Рязанского училища стала реальностью. В этот же период стали сокращаться политические училища. Решено было создать новое училище на базе расформированного Новосибирского политического.

В новом училище было создано пять батальонов курсантов. Один готовит спецназовцев, один войсковых разведчиков, а остальные обычных командиров мотострелковых подразделений.

Как известно, училище готовит офицеров, способных управлять подразделениями до батальона включительно. Далее, не продолжив военное образование, продвинуться трудно. Эти задачи должна решать Военная Академия. Для офицеров спецназа это была Военная Академия имени Фрунзе. Здесь в составе разведывательного факультета ежегодно набиралась учебная группа, готовившая будущих комбригов и их заместителей. Кроме того, недалеко от Москвы находятся Курсы Усовершенствования офицеров разведки — одно из старейших учебных заведений, готовившее многие поколения разведчиков. В частности, на этих курсах проходила ускоренную подготовку Зоя Космодемьянская. Знания, которые давали на курсах офицерам, значительно расширяли понимание задач, стоящих перед спецназом и возможностей этого вида разведки. Кроме того, на курсах офицеров знакомили с новейшими техническими средствами, направляемыми в войска, и даже еще не принятыми на вооружение. Грамотные преподаватели очень хорошо освещали вопросы, касавшиеся тактики и стратегии вероятного противника. Офицеры, прошедшие обучение на этих курсах, очень высоко ценили полученные знания. Но, к сожалению, диплом об окончании курсов в сущности мало влиял на возможность служебного роста офицера. Эту возможность давала только Академия. Однако, в отличие от курсов, программа обучения в Академии построена, на мой взгляд, в принципе неверно. Слушатели первого курса спецназовской группы, как и все слушатели первого курса, изучают мотострелковый полк, его вооружение, тактику действий, управление и тому подобные вопросы. На втором курсе предмет изучения составляет дивизия и только на третьем Армия. Возникает вопрос — для чего слушатели тратят время, изучая то, что им никогда не пригодится, поскольку Армия — это то минимальное объединение, где в распоряжении его командующего появляется отдельная рота спецназ. Бригада же находится в распоряжении командующего Фронтом — в мирное время Военным Округом. Но фронт изучают в Академии Генштаба. Как утверждают многие сторонники существующей системы обучения, она очень полезна для понимания роли спецназа в армейской операции. Стоит ли учиться три года только для этого? Кроме того система образования в академии настолько костна и инертна, что вряд ли может быть полезна. За год с небольшим обучения в Академии я четко усвоил, что любое, даже самое гениальное решение идущее вразрез с разработанной тактической задачей, — неверное, поскольку лишает преподавателя возможности проводить занятие по ранее намеченному плану. Зачастую тактические задачи разрабатывались несколько лет назад и не учитывают современной концепции противника. За полгода до поступления в Академию, я с отличием и похвальной грамотой закончил курсы усовершенствования, где в частности, очень подробно разбиралась не так давно принятая нашим вероятным противником концепция «Воздушно-наземной операции — сражения». Помимо того, поскольку я был офицером разведки, я довольно неплохо знал и штат и тактику действий подразделений и соединений предполагаемого врага. Каково же было мое изумление, когда преподаватель тактики рассказывая нам о встречном бое опирался на устаревшую концепцию войны. Мое изумление усилилось, когда быстренько сложив и сопоставив боевые потенциалы вооружения, имеющиеся у нашего мотострелкового полка и у бронекавалериского полка механизированной дивизии США, идущего в ее передовом охранении, полковник безапелляционно заявил, что мы громим несчастных «Янки» в пух и прах. Преподаватель вообще не учитывал, что согласно порядка боевого охранения американской дивизии на марше, впереди, на удалении нескольких километров от бронекавалерийского полка действует рота армейской авиации, способная раздолбать наш полк вообще без участия наземных сил. Когда я обратил на это его внимание, преподаватель ответил, что, коль мы не учитываем нашу авиацию, которая толи будет придана, толи нет, то и нечего учитывать армейскую авиацию противника. Довод был серьезный. Кроме этого казуса было еще немало. Но даже если бы преподавание было безупречным, спрашивается, зачем все это нужно знать офицеру специальной разведки? По-моему очевидно, что требуется другая программа обучения, позволяющая готовить высококлассных командиров, именно, спецназа. Возможно что-то из того, что преподавалось в Академии Фрунзе и могло оказаться полезным для расширения кругозора офицера спецразведки, но время, затраченное на изучение этих вопросов, должно быть несоизмеримо меньше. Вообще, мне кажется, что не спецназовцев надо учить тактике общевойскового боя, а офицеров мотострелковых и танковых подразделений необходимо более серьезно обучать порядку применения спецназовских подразделений, поскольку именно они в последующем становятся командармами, которые считают, что отдельную роту спецназ, имеющуюся у него в распоряжении, следует поставить на танкоопасном направлении.