Бангкок - темная зона - Бердетт Джон - Страница 2

— Наша страна бедная, — забормотал я, чувствуя, что Кимберли не отводит взгляд. Я понял, что придется расставить все точки над i. — Они ее продадут.

Агент ФБР отвернулась, чтобы я не заметил презрения в ее глазах. Но через секунду она отозвалась:

— Мне уже лучше. Как же ты собираешься сделать копию?

— Никак. Положу оригинал себе в карман, чтобы ты сумела воспользоваться услугами делового центра гостиницы «Гранд Британия» и отправила изображение по электронной почте прямо с диска.

Кимберли осталась ждать в приемной, а я пошел забрать диск — пять целых семь десятых мегабайт чистейшего зла. На улице она засмотрелась на красивого молодого монаха лет двадцати пяти. Он был высок, и его экзотическое изящество не вязалось с интернет-кафе, куда он собирался войти.

— Монастырские правила не поощряют пользование Сетью, особенно в общественных местах, но это не серьезный грех. Монахи часто посещают буддистские сайты, — объяснил я, радуясь, что можно сменить тему и не обсуждать фильм реального ужаса.

— Он часто здесь бывает? Вроде бы не то место, куда должно тянуть монаха. — Кимберли тоже захотелось легкой беседы.

— Вчера заметил его впервые. Понятия не имею, из какого он монастыря.

2

В подземном царстве доктора Супатры на стенах висели двадцать разновидностей ножей, от мясницких до тончайших стилетов, и дисковые пилы. Я пока не сообщил ей о DVD. Вообще-то я об этой записи не рассказал никому, кроме агента ФБР и Чаньи, что отнюдь не свидетельствует в пользу прямоты и открытости тайского национального характера. Не то чтобы я не доверял Супатре. В наше время, когда понятие чести встречается у людей нечасто, порядочный человек обычно в полной мере оправдывает свое доброе имя. Супатра неподкупна, как и я. А не сказал я ей о записи, потому что не хотел, чтобы у нее заранее сложилось предвзятое мнение.

Когда я знакомил ее с Кимберли, доктор Супатра посмотрела на американку чуть-чуть подозрительно. Мы устали от проявления комплекса западного превосходства и осторожничаем, если нам грозит с ним столкнуться. Но Кимберли теперь совсем не такая, как ее соотечественники. Мы познакомились с ней лет пять назад при расследовании одного дела. Тогда ее одолевали гормоны, и она буквально бросалась на мужчин. Но теперь стала намного печальнее и мудрее. И достаточно освоила тайские традиции, чтобы догадаться сложить ладони и поднести руки к губам, изобразив недурной поклон, и тем самым признать превосходство Супатры, которой перевалило за пятьдесят, — низенькой худощавой женщины, кажущейся суровой в белом лабораторном халате.

Кимберли продемонстрировала смирение, и Супатра была готова распахнуть ей сердце. Она повела нас из лаборатории в подвал. Шла, презрительно склонив набок голову, — прием, который каким-то образом компенсировал недостаток роста, и всем вокруг казалось, что она-то и есть самая высокая из всех присутствующих.

— Так ты знаешь, Сончай, кто она, эта жертва? — на ходу спросила Супатра.

Мое лицо судорожно дрогнуло, но я быстро взял себя в руки, и патологоанатом ничего не заметила.

— Я проверил ее отпечатки пальцев в общенациональной базе. Девушку зовут Дамронг. Она из Исакита.

— Проститутка?

— Разумеется.

— Гм.

Мы вошли в чертог смерти, похожий на картотечный шкаф с сотней встроенных в стену ящиков — каждый в рост человека. Супатре не потребовалось сверяться с номером. Она сразу подошла к одной из расположенных на уровне колен ячеек и жестом предложила мне тянуть. Потребовалось некоторое усилие, но все отлично работало. Толчок вполсилы, ящик выкатился, и нам открылась голова Дамронг. Мое лицо снова дернулось, но Супатра отнесла это на счет моей чувствительной натуры. Зато у агента ФБР появились совершенно иные мысли.

Лицо, даже распухшее от удушья, по-прежнему производило впечатление. Великолепный овал, высокие скулы, разлет глаз, как у египтянки, тонкие, но чувственные губы, которым было доступно бесконечное разнообразие улыбок, превосходные белые зубы… Все просто удивительно…

Кого я пытаюсь обмануть? Ее задушили, и это страшно изменило совершенный баланс черт ее распухшего почти до неузнаваемости лица. Те, кто пришел со мной, видели в ней всего лишь безобразный труп. Эти люди не знали Дамронг раньше, и их ум был настроен совершенно иначе. Но когда ящик был выдвинут полностью, ни у кого не осталось сомнений, какие у нее совершенные руки и ноги, полные груди, крепкие, но податливые бедра. Волосы на лобке были сбриты, на одной губе блестело серебряное колечко. Татуировка у пупка изображала обвившуюся вокруг меча ничем не примечательную змейку.

Я не удержался, взял ее за левую неживую руку и перевернул. На запястье белел пересекающий малую вену шрам не больше дюйма длиной.

— Я видела, — кивнула доктор Супатра. — Старая рана. Если попытка самоубийства, то не очень серьезная.

— Да, — согласился я.

Доктор Супатра проделала неплохую работу — ее стежки всегда славились аккуратностью. Мои глаза отказывались замечать длинный крестообразный шов, спускающийся от груди к тазу. Все внутренние органы были изъяты — факт, который никак не укладывался в моей голове, тем более что агент ФБР смотрела не столько на труп, сколько на меня.

— Так что ты нам можешь сказать? — спросил я, судорожно сглотнув.

— О причине смерти? Это случай, когда все на поверхности. Она умерла от удушения нейлоновой веревкой примерно в три миллиметра толщиной. Оранжевая веревка, которую ваши люди обнаружили у нее на шее, и есть орудие убийства — волокна полностью соответствуют. Насчет причины смерти сомневаться не приходится. Все внутренние органы в превосходном состоянии, ран на теле нет, так же как нет свидетельств, что ее кончине могли способствовать бактерии или микробы.

— Как насчет следов насильственного проникновения?

— Никаких. Похоже, применяли смазку. Это, конечно, не означает, что акт происходил по обоюдному согласию, но не болезненно, как при изнасиловании.

— Сперма?

Супатра покачала головой.

— И влагалище, и анус недавно испытали проникновение, но если предположить, что это был пенис, то на него надевали презерватив. Никаких признаков спермы.

Я выждал секунду и, поскольку Супатра, изображая верховную жрицу, никогда не подавала голос, пока ее не спрашивали, поторопил:

— И?..

— Следы наркотиков отсутствуют. Каким бы ни было в момент смерти состояние ее ума, наркотики на него не повлияли.

— Признаки борьбы? — с надеждой поинтересовалась агент ФБР.

Супатра покачала головой.

— Это-то и странно. Если она сопротивлялась, мы бы обнаружили на теле синяки или хотя бы напряженные мышцы. Такое впечатление, что жертву задушили связанной, но нет свидетельств, что ее движения чем-то ограничивали.

— Черт, — пробормотала Кимберли. Словно отвечая на удивленный взгляд Супатры, она добавила: — Полагаю, я просто не хотела поверить в такую развязку.

— Развязку? — насторожилась патологоанатом. — Какую развязку?

Американка прикусила язык, но поздно. Я не стал таиться и все рассказал. Супатра кивнула. Профессионал до мозга костей, эта женщина поняла, почему я с самого начала не поставил ее в известность о видеозаписи. Даже покровительственно улыбнулась.

— Леность — наша национальная слабость, — объяснила она агенту ФБР. — Сончай побоялся: если я посмотрю запись, то так разомлею, что не смогу должным образом выполнить работу.

— Я решил придержать у себя диск, пока не узнал, что патологоанатомом по этому делу назначили тебя, — вставил я.

— Мне кажется, есть и другая причина, — возразила Супатра. — Говорят, записи с изображением реальных убийств высоко котируются на международном рынке. У тебя в руках ценный товар. — Она повернулась к Кимберли. — Но что это за развязка, с которой вам трудно примириться?

Американка не захотела отвечать, и я пообещал Супатре, как только найдется время, показать ей запись целиком. Однако у Кимберли возник еще один вопрос.