Английский детектив. Лучшее - Флеминг Ян - Страница 77

— И что ты собираешься делать? — Голос Анны вывел меня из задумчивости.

Я подобралась и расправила плечи, как будто уже знала решение, которое только-только начало формироваться у меня в голове.

— Найти ее, — твердо заявила я. — Найти Тельму. Что еще мне остается?

— А если выяснится, что эти деньги украдены?

Я пожала плечами.

— Когда это выяснится, вот тогда я об этом и подумаю, — сказала я, взяла бутылку и аккуратно уронила ее в ведро. — А теперь, раз уж я решила пока не разводиться с вами, давайте отметим это настоящим виски.

Когда я добралась до офиса Тони в Голдерс-Грин, меня уже порядком развезло.

В «Стрит таймс» работали такие же, как Тони, люди, которых в один прекрасный день постигло озарение, что их язвы уже не излечатся. Они собрались вместе и решили, что раз уж у них пошли болячки, которыми страдают начальники, они вполне могут стать начальниками самим себе. Они организовали в Лондоне редакцию и стали выпускать газету, которая с тех пор (а сейчас она достигла, можно сказать, среднего возраста) уже перестала пытаться завоевать прибыльный молодежный рынок. Я думаю, что они были одними из немногих сохранившихся до наших дней порождений шестидесятых годов, хотя давно уже переросли ностальгию или страх и, как могли, обосновались в современном враждебном мире.

Однако здание, в которое недавно переехала «Стрит таймс», выглядело не особенно приветливо. Оно находилось между магазином женской одежды «Дороти Перкинз» и неухоженным домом, в котором располагалась адвокатская контора. Правда, тут постоянно стоял приятный запах свежего хлеба, исходивший из пекарни некоего Градзински на первом этаже. Разыскивая стеклянный кабинет Тони, я про себя отметила, что надо будет не забыть купить ржаного хлеба и голландского сыра. Увидев наконец Тони, я заметила, что манжеты рукавов его рубашки стянуты резинками.

— Все не выйдешь из образа? — спросила я.

Тони оторвал глаза от компьютера и изобразил то, что, по его мнению, было похоже на улыбку.

— Этот чертов ребенок отгрыз пуговицы, — сказал он.

— А как она?

Улыбка сделалась живее.

— Прекрасно, — довольно произнес он, но спохватился, провел рукой по мышиного цвета волосам и добавил: — А что ей станется… Хочешь кофе?

— Если с пирожным — давай.

Тони нахмурился.

— Сейчас их делают машины, — сказал он, — на каком-то складе в Бромли. Они пахнут так, что мы тут начинаем подозревать: старые добрые времена еще не закончились.

— Тогда не буду. — Я присела на край его стола и заглянула в монитор. — Ничего себе цифры. «Стрит таймс» ударилась в постмодернизм?

Тони отвернул монитор.

— Бухгалтерия, — резко произнес он. Больше ничего объяснять ему было не нужно. Я прекрасно понимала, что такое бухгалтерия, почему и выбрала себе соответствующую профессию.

— Имя Мартин Маллой тебе о чем-нибудь говорит? — спросила я.

Тони зевнул.

— А где прелюдия? Предварительные ласки? — произнес он усталым голосом. — Раньше ты, по крайней мере, делала вид, что собираешься дать мне что-то за мою бесценную информацию. — Он снова зевнул. — Ты, надо полагать, решила, что со мной можно не церемониться, раз нас сослали в Годдерс-Грин?

Я пожала плечами.

— Мне нечего предложить. Дела еле идут.

— В каком направлении? В гору или вниз?

— Последнее.

— В таком случае… — Тони нажал на клавиатуре кнопку, и компьютер загудел. — До чего шумные эти новые технологии, — пожаловался он. — Проверим, не потерялась ли наша база данных во время переезда. — Он двумя пальцами быстро пробежался по клавиатуре. — Маллой, — громко произнес он. — Мистер Мартин Маллой.

Я смотрела, как Тони, прищурившись, смотрит на экран, пока нажатием какой-то кнопки он не остановил поток информации.

— Кажется, я вспомнил его, — сказал он. — Это был интересный случай.

«Выходит, это его настоящее имя, — подумала я. — Действительно, интересный случай».

— Мартин, он же Мышка Маллой, сообщил Тони.

— Мышка?

— Это намек на его рост. Никогда с ним не встречался, и, судя по всему, рост у него немалый.

— Это точно.

— Еще это намек на то, что он никогда не разговаривал с полицейскими. — Глаза Тони снова забегали по экрану. — Этот Маллой — гений в цифрах, — сказал он. — Когда он первый раз попал на передовицы, бульварная пресса попыталась сделать из него безумного ученого. Но он в эту игру играть не стал, и они в конце концов оставили его в покое.

— А с чего это вдруг о нем вообще заговорили? — спросила я.

— Маллой был связан с ист-эндскими бандитами, — пояснил Тони. — Их банда грабила банки. Ну, ты знаешь, как это — у нас в последнее время не Лондон, а настоящий Нью-Йорк. Ходили разговоры, будто полиция вышла на Маллоя, чтобы он навел их на больших людей. Он этого не сделал, и кто-то решил во что бы то ни стало затащить его в суд. Полиция в конце концов отстранилась от этого дела, убедив налоговое управление прижать его за уклонение от налогов.

— Уклонение от налогов.

Тони усмехнулся.

— В ногу со временем идут, да? Дело гроша ломаного не стоило, но присяжные видели только то, что перед ними здоровенный парень, к тому же черный, который отказывается отвечать на вопросы. Короче, впаяли ему по полной. Грустно, но, судя по тому, что здесь написано о его физических данных, в тюрьме у него проблем не должно было возникнуть.

Я вспомнила его шрам и задумалась.

— Женщины в деле участвовали? — спросила я.

Тони щелкнул подругой кнопке.

— Тут не упоминается. — Он еще раз прокрутил текст на мониторе и, ничего не обнаружив, удалил его. — Если хочешь, я могу это проверить.

— Если будет время.

Тони снова зевнул.

— Хорошо. Я свяжусь с тобой…

Не закончив предложение, он уткнулся в компьютер. На этом разговор со мной был закончен. Тони не хотел меня обидеть, просто он всегда был таким: правила вежливости для него не существовали. Но я знала, что, если ему что-нибудь удастся раскопать, он про меня не забудет. Да и, кроме того, кто я такая, чтобы отрывать человека от дел? И я ушла, оставив его заниматься бухгалтерией.

Или попыталась это сделать. Я забыла, как Тони любил делать длинные паузы в разговоре.

— Кейт, — произнес он, когда я подошла к двери.

Я обернулась.

— Нашла бы ты себе другую работу, — сказал он.

Пожав плечами, я ушла.

Вечер я провела в одиночестве, если не считать моего саксофона. Хотя я в его компании не чувствовала себя одиноко. Я только недавно поменяла в нем пружины и провела несколько часов, заново узнавая его диапазон и проверяя свои силы.

Обычно музыка помогала забыть о работе, но не в этот раз. Пока я играла блюз, меня не покидал образ человека по прозвищу Мышка. Я видела его таким, каким он предстал передо мной в кабинете: яркая одежда, грустные глаза — человек, которого лишили дома и упрятали в тюрьму за уклонение от уплаты налогов. Я почувствовала сострадание к нему, мне стало жалко, что я не поверила ему, что не расспросила подробнее. «Вот за это я и любила эту работу, — подумала я. — Поэтому я буду больше всего скучать, когда мне придется закрыть дело». Не так часто приходится встречаться с великанами, которые разыскивают своих социальных работников, чтобы поблагодарить за приобщение к литературе. «Наверное, эта Тельма — необычная женщина, — подумалось мне. — И наверняка подоверчивее меня. Нужно было мне вести себя приветливее. Нужно было постараться».

Я тряхнула головой, переключилась на быстрый южноафриканский тауншип-джаз и выбросила из головы жалость. В конце концов, это Тельма, если она существует, социальный работник, а не я. Я попытаюсь ее разыскать, и это все, что я могу сделать. У меня и своих проблем хватало, мне нужно было думать о том, как не потерять свое дело.

Я не заметила, как заиграла блюз.

Едва проснувшись, я почувствовала жару. Это была та жара, которая приходит в Лондон каждые тринадцать лет. Я раскрыла стоящий в прихожей шкаф, в котором хранилась одежда, купленная на всякий случай, и осмотрела небогатые запасы. В конце концов, решив наплевать на все, я надела обтягивающую черную хлопковую юбку, тоненькую розовую футболку и сандалии на ремешках. Зная капризы английской погоды, я прихватила жакет.