Убийство по-китайски: Золото - ван Гулик Роберт - Страница 9

Сюцай Дин поблагодарил судью и проводил своих гостей до двери чайного домика, где распрощался с ними церемонным поклоном.

Судья Ди и Ма Жун вернулись на главную улицу.

– Этот юноша, – заметил Ма Жун, – напомнил мне историю о человеке, который день и ночь не снимал с головы железный шлем, потому что боялся, что небесный свод может обрушиться!

Судья покачал головой.

– Занятная история, – сказал он задумчиво. – Но что-то мне она совсем не нравится.

Глава четвертая

Ма Жун в изумлении посмотрел на судью Ди, но тот не удостоил его разъяснениями. В молчании они побрели назад к управе. Цзяо Дай отворил им ворота и сообщил судье, что Дао Гань ожидает его в кабинете.

Тогда судья Ди позвал десятника Хуна. Когда все четверо сыщиков уселись перед столом, судья вкратце пересказал им свою беседу с сюцаем Дином. Затем он попросил доложить Дао Ганя.

Лицо Дао Ганя вытянулось еще пуще обычного, когда он начал:

– Дела пока не благоприятствуют нам, ваша честь. Этот мерзавец Цзянь находится в неплохом положении. Он высосал все что можно из уезда, но не тронул явившихся сюда из столицы членов богатых семейств, чтобы те не послали на него доноса императору. Я имею в виду, в частности, генерала Дина, сына которого ваша честь повстречали, а также Да Кея, сына наместника Да Шоу-цзяня.

Цзянь Моу оказался очень хитер; он не стал слишком туго закручивать гайки. Он собирает немалую дань со всех торговцев в округе, но всегда оставляет им значительную долю прибыли. Он также поддерживает мир и порядок, – сообразно со своим пониманием, конечно. Если кто-то пойман на воровстве или как зачинщик драки, молодчики Цзяня избивают такого до полусмерти прямо на месте преступления. Правда, говорят, что молодчики эти едят и пьют в харчевнях и постоялых дворах, не платя при этом ни медяка. С другой стороны, Цзянь тратит деньги направо и налево, так что многие торговцы имеют в лице его и его дружины отличных клиентов. Больше всего от тирании этого человека страдают владельцы маленьких лавок и ремесленники. В целом, однако, жители Ланьфана вполне смирились со своей судьбой и полагают, что могло бы быть и хуже.

– Преданы ли Цзяню его люди? – перебил судья.

– Похоже, что так, – ответил Дао Гань. – Эти негодяи, общим числом около ста человек, проводят все время за хмельной чашей и азартными играми. Цзянь набрал их из числа опустившихся горожан и дезертиров, служивших ранее в императорской армии. Усадьба Цзяня, кстати, похожа на крепость. Она находится возле западных ворот города. Высокая внешняя стена утыкана железными пиками, а главный вход днем и ночью сторожат четверо вооруженных до зубов охранников.

Судья Ди слегка помолчал, медленно теребя бакенбарды, а затем спросил:

– А что тебе удалось узнать про Да Кея?

– Да Кей, – отвечал Дао Гань, – живет возле Речных Врат. Живет спокойно, как и положено человеку, удалившемуся на покой. Но люди немало рассказывают про его отца, покойного наместника Да Шоу-цзяня. Это был сумасбродный старик, который большую часть времени проводил в загородном имении у подножия гор возле дороги, что выходит из восточных городских врат. Усадьба в этом имении – старый мрачный дом, окруженный густым лесом. Люди говорят, что построили его больше двух веков назад. На задах дома наместник устроил лабиринт, площадью больше одного цина. Хитросплетение дорожек создают изгороди из густого кустарника и стены из речных валунов. Одни говорят, что в лабиринте этом полным-полно ядовитых гадов; другие же утверждают, что наместник установил в нем многочисленные ловушки. Так или иначе, лабиринт так сложно устроен, что никто, исключая самого старого наместника, никогда не отваживался войти в него. Наместник же посещал лабиринт почти каждый день и проводил в нем нескончаемые часы.

Судья Ди выслушал рассказ Дао Ганя с большим интересом.

– Прелюбопытнейшая история! – воскликнул он. – Часто ли Да Кей навещает загородный дом?

Дао Гань покачал головой:

– Нет. Да Кей уехал оттуда сразу же после похорон старого наместника и никогда не возвращался. В особняке сейчас никто не живет, если не считать старика привратника и его жены. Люди говорят, что это место населено демонами и что по ночам дух старого наместника бродит там. Все стараются объезжать имение стороной даже при свете дня. Городская же усадьба наместника расположена у самых восточных врат. Но Да Кей продал ее вскоре после смерти отца и купил нынешний свой дом на другом конце города. Дом стоит на пустоши в юго-западном квартале, возле самой реки. Сам я туда сходить не успел, но люди говорят, что это – богатый дом, обнесенный высокой стеной.

Судья Ди поднялся и стал прохаживаться по кабинету.

Вскоре он нетерпеливо заговорил:

– Свержение Цзянь Моу выглядит для меня делом, которое не требует ничего, кроме военной силы, поэтому в настоящий момент оно не особенно интересует меня. Слишком похоже на игру в шахматы, когда противник и его силы известны с самого начала и не предвидится никаких неожиданностей. С другой стороны, я немало заинтригован двумя интереснейшими случаями, а именно двусмысленным завещанием наместника Да и еще не совершившимся, но ожидаемым убийством генерала Дина. Я бы хотел сосредоточиться на этих двух загадках, а вместо этого первым делом я вынужден свергать жалкого местечкового самодура! Какая нелепая история!

В гневе судья дернул себя за бороду, а затем сказал:

– Ладно, видать, с этим ничего не поделаешь! Сейчас надо перекусить, а потом мы откроем первое заседание суда.

И с этими словами судья Ди вышел из кабинета. Его помощники последовали за ним в пустую казарму, где домоправитель приготовил для них простую трапезу.

Когда они входили в казарму, Цзяо Дай сделал знак Ма Жуну, чтобы тот задержался в коридоре, и прошептал ему:

– Опасаюсь, что его превосходительство недооценивает, какая сила нам противостоит. Мы с вами опытные воины, мы знаем, что у нас нет надежды на победу. У Цзянь Моу – сто обученных бойцов; у нас, не считая самого судьи, только вы да я. До ближайшей заставы три дня скакать верхом. Не следует ли нам убедить судью не проявлять беспечность?

Ма Жун потеребил свои короткие усики.

– Судья Ди, – сказал он тихо, – знает не меньше твоего. Полагаю, он уже изобрел план действий, пригодный в нашем положении.

– Ни один хитроумный план, – заметил Цзяо Дай, – не поможет против превосходящей силы. Мы готовы на все, но что станется с женами судьи и его детьми? Цзянь не пощадит их. Считаю, что мы обязаны предложить судье сперва притворно подчиниться Цзяню, а затем продумать, как напасть на него. Через две недели у нас здесь будет полк солдат.

Ма Жун покачал головой.

– Никто не рад непрошеным советам, – сказал он. – Стоит подождать и посмотреть, что будет дальше. Нет лучше смерти, чем отважно пасть в честном бою.

– Отлично, – сказал Цзяо Дай, – присоединимся к остальным и будем молчать о нашей беседе, дабы не тревожить десятника и Дао Ганя.

Они вошли в казарму стражи и со вкусом принялись за еду.

Съев рис, Дао Гань утер рукой подбородок и сказал:

– Я служу более трех лет под началом судьи Ди и, как мне кажется, неплохо его понимаю. Но сейчас я недоумеваю, почему его так заинтересовало старое дело о наследстве и убийство, которое еще неизвестно, свершится или нет. А между тем перед нами стоит трудная и безотлагательная задача – свержение Цзянь Моу. Вот ты, Хун, знаешь его превосходительство всю жизнь. Скажи, что ты думаешь по этому поводу?

Десятник Хун доедал свой суп, придерживая усы левой рукой. Поставив миску на стол, он молвил с улыбкой:

– За долгие годы службы я понял только одно про нашего судью: не стоит и пытаться понять его!

Все засмеялись, встали из-за стола и вновь вернулись в кабинет.

Когда Хун помогал судье облачиться в церемониальные одежды, тот сказал ему: