А-Прогрессор - Зайцев Александр А. - Страница 15

Скоро он слезет с этой проклятой всеми святыми лодки и окажется на берегу. Слава Единому, а то он думал, что сей день продлится вечно.

Первую неделю, когда лодки шли по течению Апсиры, Ликур считал, что Киарис, пообещавший легкий и безопасный поход, говорил правду. Но когда они три дня назад свернули в бурный приток, начался форменный ад. Грести против течения, да еще по такой буйной речушке, это оказалось для него за пределами сил.

Как только лодки стукнулись своими плоскими носами о берег, Ликур буквально вывалился за борт от усталости. Боже, пожалуйста, пусть этот путь закончится поскорее! Ну не думал он, простой деревенский охотник на мелкую дичь, что казавшееся простым путешествие обернется такими трудностями.

Впрочем, так стенал и ругался только один он. Все остальные ватажники совсем не считали этот поход трудным. Наоборот, очень спокойным и легким. А некоторые из них каждый год поднимались в верховья Апсиры для охоты. Обычно это делалось в самом конце зимы, когда большинство друидов уходили на север, где на берегу студеного моря служители природы несколько недель праздновали приход весны.

В другое время в эти лесные чащи лучше было не соваться, потому что промышляли ватажники отстрелом зверя на мех. Очень прибыльное занятие, тем более местные леса буквально кишели пушным зверьем. Только вот не приведи святые попасться за этим занятием на глаза друидам. Те из охотников, от кого отвернулась удача, просто не возвращались домой. Местные племена очень чутко реагировали на пожелания своих волхвов, забивая дубинами попавшихся. И даже то, что сейчас на двух лодках их было более пятнадцати взрослых, здоровых мужиков, ничем бы не помогло. В чужом лесу от дикарей, здесь обитающих, вдали от своих домов и знакомой местности на спасение у них не имелось ни шанса. Но прибыль от добытого меха была настолько велика, что жаждущих быстрого обогащения за счет даров севера меньше не становилось. И это несмотря на то, что каждый год примерно один из пяти охотников не возвращался домой.

Меха этих лесов очень ценились всеми. Настоящее мягкое и пушистое золото. Сейчас под успокаивающий треск костра Ликур даже позабыл о боли в ладонях. Его воображение рисовало картины, как он торгует на рынке отличными шкурами. В своих мыслях он давно настрелял дюжину самых отборных зверей. Это успокаивало и умиротворяло охотника. И даже то, что еще предстояло грести несколько дней, сейчас казалось ему не таким уж и страшным испытанием.

Но хмурое утро быстро развеяло грезы, которые под неумолимым натиском предрассветного ветра выдулись из головы Ликура. Опять проклятия срывались с его губ, и нестерпимо жгло руки. Но весла ждали, и отказаться от гребли значило потерять существенную долю добычи. Сквозь скрежет зубовный он взялся за треклятое весло.

Еще три дня Ликур держался. Из последних сил, буквально только на самолюбии. А потом, в конце недели плавания по бурному притоку, уже лежа у потрескивающих бревен, он понял — все. Пусть осталось всего два, ну, может, три дня, ничего это не меняло — он просто больше не выдержит. Он останется здесь, на этой стоянке. Устроит временный лагерь. Пусть лес тут не так богат на зверя, но Ликур просто не сможет больше грести. Он решил остаться и охотиться один, а потом ватажники на обратном пути заберут его. Решено: именно так он скажет Киарису этим утром. А может, ему повезет, вдруг и тут много пушнины? Неважно, ему просто ничего не остается. Признать себя неспособным грести значило публично унизиться в глазах остальных, показать себя слабаком. А так он просто скажет, что его охотничье чутье подсказывает ему остаться. Тут все бывалые охотники, в такое они легко поверят.

Первые лучи солнца, небо без единого облачка. Ликур уже был готов поменять свое решение, но стоило ему опустить руки в леденящую речную воду, как желание все бросить и остаться снова взяло верх. Он настолько погрузился в придумывание, что и как он скажет остальным…

Сильный порыв ветра отломал от ближайшего дерева сухую веточку. Она была и правда почти невесомой, но неумолимый ветер, как будто ведомый чьей-то рукой, направил эту деревяшку прямо в лицо умывающемуся ватажнику.

Раздумья Ликура были неожиданно прерваны. Что-то больно хлестнуло его по лицу. А так как охотник для того, чтобы умыться в чистой воде, по выступающим камням забрался почти на два метра от берега, то его резкая реакция на упавшую ветку нарушила хрупкое равновесие. С громким криком Ликур плашмя грохнулся в леденящую воду бурного потока.

Хоть глубина тут была всего по грудь, да и течение, если честно, не столь сильно, но даже это нелепое падение в такую погоду могло кончиться весьма плачевно. Все ватажники, побросав свои дела, кинулись на выручку.

Вытащили Ликура из воды довольно быстро. Он даже не успел толком понять, как близко от гибели находился. Пару метров дальше в стремнину течения, и он уже не выплыл бы, несмотря на любую помощь с берега. Нет, он не испугался — не из трусливых он был людей, и только крепко сжатые кулаки, полные донного песка, выдавали охватившее его напряжение.

Парня раздели, посадили к быстро разгорающемуся костру. Натерли салом и закутали в сухую одежду. А потом ему предложили выпить крепкого, нагретого вина со специями.

— Ликур, выпей, полегчает. — Но охотник никак не мог разжать ладони.

— Не могу, руки свело. — В этом не было ничего постыдного, и он легко признался в такой слабости.

— Мужики, разогните ему пальцы, а я кружку суну, — обратился к ватажникам Киарис.

Стоящих рядом охотников упрашивать не пришлось: все они знали, насколько коварно подобное падение в реку, особенно ранней весной. Но вот кружку в руки Ликуру так никто и не подал. Все вино просто пролилось на землю. И только удивленный общий выдох всколыхнул огонь костра.

Из разжатого кулака Ликура в прибрежный песок выпал небольшой, величиной с фалангу мизинца, золотой самородок…

Ад; сектор Бета; кабинет 8-11

Предварительные расчеты оказались верными. От всех моих действий Весы отклонились всего на семь единиц! Вот что значит приступать к делу, предварительно подумав, все взвесив и точно рассчитав. Да, планирование и поиск места, времени и личностей, на которые оказывалось воздействие, было потрачено не зря.

Немного приоткрытое окно в келье. И Гимиас, настоятель церкви Святого Авелия, утром не может разогнуться от разыгравшегося радикулита. Такая малость, а каков итог! Вместо этого умного, ответственного наставника юный герцог Йомский получает в духовники жирную скотину Олиуса, единственным талантом которого были интриги. Во всем остальном этот монах был полным нулем. А на юного Кагра у меня были далекоидущие планы. Пусть малец посмотрит на духовенство с иной стороны, с той, которая пока была ему раньше не видна. А в том, что Олиус доведет Кагра до белого каления, я не сомневался ничуть. И ведь церковники его сами выбрали! Сами, я тут совершенно ни при чем, только форточку немного приоткрыл.

Но помимо того чтобы Кагр вырос в нужного мне правителя, некоторая дискредитация служителей Единого была слишком ничтожным воздействием. Таким малюсеньким камушком, который первым, надеюсь, ляжет в фундамент грядущего постамента завоевателя.

Теперь нужен был уже не камушек, нужна была глыба, на которую герцог мог опереться. Может, сейчас еще этот камушек по имени Маррис и не выглядит непоколебимой скалой, но пройдет совсем не много времени… Я думал, с этим воином придется мучиться больше всего. Но оказалось все намного легче! Он сам из благородного порыва и жажды славы ринулся спасать крестьян от оголодавшего зверя. А тигр и правда оголодал донельзя, что немудрено: как он добычу-то найдет, если я всю живность отгонял с его пути. Потом мне оставалось только столкнуть герцога и баронета. Столкнуть так, чтобы Кагр проникся безграничным уважением к Маррису. А как не уважать того, кто вытащил тебя и полуживого из-под трупа огромного лесного хищника. Кто одной стрелой сделал невозможное — с двухсот метров перерубил шейные позвонки тигру! И стрела эта нашла свою цель без моего участия! Я был готов вмешаться и направить ее, но не потребовалось. Баронет рос настоящей машиной для убийства, а главное, был не обделен и родовым талантом полководца, настоящего военного лидера. Весь в своего отца. Его плечо рядом с Кагром — я многие планы возложил на эту юную пару. Нетрудно догадаться, что при такой встрече сын опального барона был введен в личный круг герцога Йомского. Это еще более ослабит влияние Олиуса на юный ум Кагра, а заодно и общее влияние церковников в ближайшем окружении будущего короля! Да, да, третий сын, ни единого шанса на престол. Бугагашечки. Я встряхну этот гребаный мир! Сейчас я чувствовал себя почти всемогущим.