Ведьма с Портобелло - Коэльо Пауло - Страница 50

И значит, оставалась только «смерть». Но смерть, произошедшая вследствие совершенно естественных обстоятельств, ибо что может быть естественней для жителя огромного города, чем окончить свои дни от ножа серийного убийцы. Нам следовало принять меры к тому, чтобы:

1) преступление нельзя было признать убийством по религиозным мотивам, ибо в этом случае си­туация, которой мы хотим избежать, только осложнилась бы;

2) жертву было невозможно идентифицировать со стопроцентной точностью;

3) убийца не был бы задержан;

4) на месте преступления был найден труп.

В таком мегаполисе, как Лондон, ежедневно обнару­живаются расчлененные, сожженные тела, однако обыч­но преступника рано или поздно задерживают. Стало быть, нам пришлось ждать почти два месяца происшествия в Хемпстеде. И в этом случае убийца был найден, но найден мертвым – он уехал в Португалию и там покончил с собой выстрелом в рот. Теперь мне требова­лась лишь помощь самых близких друзей. Как известно, рука руку моет – и они порою просили меня о том, что не вполне согласовывалось с буквой закона, притом что закон не нарушался, а лишь слегка, так сказать, интер­претировался в нужном для нас смысле.

Когда был найден труп, мне вместе с моим давним товарищем поручили расследование. Почти одновре­менно мы получили сообщение, что португальская по­лиция обнаружила в Гимараэнсе тело самоубийцы, оста­вившего предсмертную записку, в которой он подробно рассказывал о всех деталях совершенного им преступле­ния и завещал все свое имущество благотворительным организациям. Это было убийство в состоянии аффек­та – несчастная любовь довольно часто приводит к такому финалу.

В записке указывалось, что будущий убийца вывез свою жертву из одной из республик бывшего Советского Союза и делал все возможное, чтобы помочь этой жен­щине. Он уже собирался жениться на ней, что дало бы ей право получить британское подданство, но внезапно обнаружил ее письмо, адресованное одному немцу, пригла­сившему ее провести несколько дней у него в замке.

Она писала, что безумно желает приехать к нему, и просила немедленно выслать ей билет на самолет, с тем чтобы желанная встреча произошла как можно скорее. Немец познакомился с этой женщиной в одном из лондонских кафе, и, кроме обмена письмами, между ними не было никаких контактов.

Все это идеально отвечало моим планам.

Мой напарник и друг сначала колебался – ни один полицейский не желает числить за собой нераскрытое убийство, – но когда я сказал, что беру ответствен­ность и вину на себя, в конце концов согласился.

Я отправился туда, где скрывалась Афина, – в сим­патичный домик на Оксфорд-стрит. Набрал в шприц немного ее крови. Срезал кончики ее волос, поджег их – но так, чтобы они не сгорели полностью. Оставил эти «улики» на месте преступления. Поскольку анализ ДНК был невозможен – никто не знал, кто является биологическими родителями Афины и где они находят­ся, – мне оставалось, так сказать, лишь скрестить пальцы и уповать, что происшествие получит в прессе не слишком шумную огласку.

Появились репортеры. Я рассказал им, что убийца покончил с собой, назвав лишь страну, где это произо­шло, но не город. Сообщил, что мотивов для преступле­ния не было, но следует категорически отбросить вер­сию убийства из мести или по религиозным мотивам, а по моему мнению (в конце концов, и полицейский может ошибаться), жертва подверглась сексуальному насилию. Боясь разоблачения, злоумышленник убил ее и обезобра­зил.

Если бы немец прислал новое письмо, оно вернулось бы к нему с пометкой «адресат отсутствует». Фото­графия Афины была напечатана в газетах только од­нажды, после первого радения на Портобелло, так что шансы на то, что он узнает ее, были ничтожны. Кроме меня, в это дело были посвящены еще трое – ее роди­тели и сын. Все мы присутствовали на ее похоронах, амогила украшена надгробной плитой, на которой зна­чится ее имя.

Мальчик бывает у матери еженедельно. Кстати, он блестяще учится.

Разумеется, настанет день, когда Афине надоест уединение и она захочет вернуться в Лондон. Это не страшно – кроме самых близких друзей, никто не вспомнит о ней: у людей короткая память. К этому времени катализатором будет Андреа, тем более что справедливости ради надо признать – она гораздо луч­ше Афины приспособлена для выполнения этой миссии. Помимо того, что наделена нужными дарованиями, она еще и актриса, то есть знает, как обращаться с пу­бликой.

Слышал я, что она сумела, не привлекая к себе ненуж­ного внимания, значительно расширить масштаб своей деятельности. Рассказывают, что с нею контактиру­ют люди, занимающие ключевые позиции в обществе, и в нужный момент, когда накопится необходимая кри­тическая масса, они покончат с лицемерием преподоб­ных Баков всех мастей.

Именно об этом мечтала Афина – вовсе не о личном успехе (вопреки мнению многих, включая и Андреа), но об исполнении своего предназначения.

Затевая свое исследование, результаты которого изложены в этой рукописи, я полагал, что лишь изучаю жизнь Афины, чтобы понять меру, а верней – безмер­ность ее отваги. Но в процессе сбора материалов выяв­лялась и моя скрытая роль. И тогда я пришел к выводу, что главным побудительным мотивом для этой тяже­лейшей работы было стремление ответить на вопрос,не дававший мне покоя: почему Афина любила меня, если мы с ней – такие разные и так по-разному смотрим на мир?

Помню, как впервые поцеловал ее – это было в баре неподалеку от вокзала Виктория. Она в ту пору рабо­тала в банке, я уже был детективом Скотланд-Ярда. После нескольких свиданий она пригласила меня потан­цевать в доме человека, у которого снимала квартиру. Я отказался – это был не мой стиль.

Вместо того чтобы обидеться или рассердиться, она сказала, что уважает меня за это решение. Пере­читывая сейчас показания ее друзей, я испытываю под­линную гордость, ибо ничьих больше решений Афина не уважала.

Спустя несколько месяцев, перед ее отъездом в Ду­бай, я признался ей в любви. Она сказала, что отвечает мне взаимностью, но что нам с нею придется научить­ся подолгу жить в разлуке. Я буду здесь, она – там, но для настоящей любви расстояния не страшны.

Тогда-то, в первый и единственный раз, я спросил: «Почему ты меня любишь?»

«Не знаю и знать не хочу», – ответила она.

Сейчас, дописывая эти страницы, я думаю, что на­шел ответ в ее разговоре с этим журналистом.

Любовь – есть.

25.02.2006 г. 19:47:00

Закончил просматривать

в День святого Эспедито, 2006 г.