Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дьявол и сеньорита Прим - Коэльо Пауло - Страница 13


13
Изменить размер шрифта:

Прежде всего, как гражданин законопослушный и желающий находиться под защитой закона, я сообщил обо всем в полицию. И с той самой минуты перестал быть человеком, который принимает решения и отвечает за них, превратившись в жалкую личность, неспособную защитить собственную семью, и моя вселенная наполнилась лихорадочными телефонными переговорами с неизвестными мне людьми. Когда я вошел в указанную мне кабину, целая армия техников подключила к подземному телефонному кабелю наисовременнейшее оборудование, позволяющее определить — мгновенно и безошибочно, — откуда сделан звонок. Прогревали двигатели вертолеты, готовясь взмыть в воздух, выдвигались на исходные позиции машины, поднимали по тревоге хорошо тренированных и до зубов вооруженных людей.

Правительства двух стран, расположенных на разных и удаленных друг от друга континентах, уже были информированы о происшествии и запретили вступать с террористами в какие-либо переговоры; от меня требовалось только выполнять приказы, повторять слова, которые мне подсказывали, и вести себя так, как просили специалисты.

Еще до вечера квартира, где держали заложников, была взята штурмом, а похитители — двое парней и девушка, явно люди неопытные, мелкие винтики могущественной политической организации, — изрешечены пулями. Но, прежде чем это случилось, они успели убить мою жену и дочерей. Если даже у Бога есть ад, сотворенный его любовью к людям, то и простому смертному рукой подать до собственного ада — это его любовь к семье.

Чужестранец замолчал — очевидно, он боялся, как бы голос его не дрогнул, выдавая волнение, которое он хотел скрыть. Справившись с собой, он продолжил рассказ:

— И полиция, и террористы использовали продукцию моей фирмы. Никто не знает, каким образом оружие, сделанное на моих заводах, попало в руки террористов, да это и не имеет ни малейшего значения: важно, что оно у них было. Несмотря на все мои старания, вопреки всем моим усилиям действовать в строжайшем соответствии с нормами производства и реализации моя жена и дочери были убиты моим товаром, который я продал, быть может, за ужином в баснословно дорогом ресторане, поговорив сначала о погоде и о политике.

Он снова замолчал, а когда заговорил, Шанталь показалось, что перед ней — другой человек, ибо произносимые им слова вроде бы не имели к прежнему чужестранцу никакого отношения.

— Я разбираюсь в оружии и боеприпасах и потому, зная, куда стреляли террористы, легко мог себе представить, как убивали мою семью. Входное отверстие пули — очень маленькое, не шире твоего мизинца. Попадая в кость, пуля разделяется на четыре части, которые летят в разные стороны, яростно круша на своем пути все, что встретят, — почки, сердце, печень, легкое. Наткнувшись на что-либо более прочное — например, позвоночник, — эти кусочки свинца снова меняют направление, обычно увлекая за собой клочья тканей и внутренних органов. И так до тех пор, пока не смогут вырваться наружу. Каждое из четырех выходных отверстий размером — почти с мой кулак, и приложенная к пуле сила так велика, что по всей комнате разлетаются обрывки мускулов, осколки костей и все, что прилипло к ней, пока она носилась по внутренностям.

И продолжается это меньше двух секунд: может показаться, что две секунды — это совсем недолго, но у смерти — свой отсчет времени. Думаю, ты меня понимаешь. Шанталь кивнула.

— В конце прошлого года я оставил службу. Ушел на все четыре стороны, бродил по свету, в одиночку плакал над своими горестями и все спрашивал себя, как может человек оказаться способен на такое злодеяние. Я утратил самое важное, что есть у нас, смертных людей, — веру в ближнего. Я и смеялся и плакал от иронии Бога, показавшего мне таким чудовищным способом, что я — всего лишь орудие Добра и Зла.

Мало-помалу я лишился способности к состраданию, и теперь сердце мое иссохло, и мне совершенно безразлично — жить или умереть. Но, прежде чем окончить свои дни, мне необходимо осознать, что же происходило там, где держали мою семью. Я могу понять, когда убивают, преисполнившись ненависти или сгорая от любви, но вот так, без всякой причины, всего лишь потому, что сорвалась сделка?

Мои рассуждения могут показаться тебе наивными — в конце концов, люди ежедневно убивают друг друга из-за денег, — но мне это не интересно: я думаю только о жене и дочерях. Я хочу знать, что происходило в головах этих террористов. Хочу знать, было ли хоть мгновение, когда в их сердца постучалась жалость, когда они заколебались — не отпустить ли их: ведь не с ними же они вели войну? Хочу знать, произошло ли хоть на долю секунды противоборство Добра и Зла, поединок, в котором Добро могло взять верх?

— Но почему Вискос? При чем тут мой городок?

— А почему в ход пошло мое оружие, если на свете столько оружейных заводов, причем многие работают без всякого контроля со стороны правительства?! Ответ прост: по случайности. Мне нужно было провинциальное захолустье, где все друг друга знают и никто никому не желает зла. В тот миг, когда твои земляки услышат о награде, Добро и Зло вступят в противоборство, и то, что случилось в той квартире, повторится в твоем городке.

Террористы, хотя они уже были окружены и обречены, все равно убивали — чтобы выполнить бессмысленный, пустой ритуал. Твой Вискос получит то, чего я был лишен, — возможность выбора. Твои земляки будут окружены подступающей со всех сторон алчностью, они уверуют, что на них возложена высокая миссия — защитить и спасти свой город, — и все же, может быть, им не откажет способность решать, будут ли они казнить заложника или нет. Вот и все: я хочу посмотреть, могут ли другие люди поступить иначе, чем те несчастные окровавленные юнцы.

Помнишь, в нашу первую встречу я сказал тебе: «История одного человека — это история всего человечества». Если бы существовало сострадание, я бы понял, что со мной судьба обошлась жестоко, но с другими она может быть милостива. Это ничего не изменит в моих чувствах, не вернет мне мою семью, но, по крайней мере, отгонит прочь демона, который неотступно следует за мной. Я хочу попробовать.

— А почему вы хотели узнать, способна ли я обокрасть вас?

— По той же самой причине. Быть может, ты разделяешь преступления на тяжкие и незначительные. Это не так. Я убежден, что террористы тоже делили мир таким образом: они считали, что убивают во имя своего дела, а не из удовольствия, не ради любви, ненависти или денег. Если бы ты унесла слиток, то должна была бы объяснить свое преступление сначала себе самой, а потом — мне, и я бы понял тогда, как убийцы оправдывали в собственных глазах казнь дорогих мне людей. Ты, наверно, уже заметила — все эти годы я пытаюсь осознать смысл того, что произошло. Не знаю, внесет ли это мир в мою душу, но другого выхода не вижу.

— Если бы я украла золото, вы больше никогда бы меня не увидели.

В первый раз за этот почти получасовой разговор на губах чужестранца появилась улыбка:

— Не забывай, я работал с оружием. А значит, в сферу моей деятельности входили и секретные службы.

Чужестранец попросил, чтобы Шанталь довела его до реки, — иначе он заблудится. Девушка взяла двустволку — она одолжила ее у приятеля, объяснив ему, что нервы в последнее время у нее сильно разгулялись: может, охота сумеет успокоить и развлечь ее, — снова спрятала ее в брезентовый чехол, и они начали спуск.

По дороге оба не произнесли ни слова. Дойдя до реки, он произнес на прощанье:

— Я понимаю, отчего ты медлила, но больше ждать не могу. Понимаю также и то, что тебе для борьбы с самой собой нужно было лучше узнать меня. Теперь ты меня знаешь.

Я — человек, рядом с которым идет по Земле дьявол. Чтобы прогнать его или чтобы принять его раз и навсегда, мне нужно получить ответы на кое-какие вопросы.

Вилка звенела о край стакана, и все, кто в пятницу вече ром сидел в переполненном баре, обернулись на этот звук. Шанталь Прим просила тишины.

И тишина воцарилась мгновенно. За всю историю Вис-коса не бывало такого, чтобы девушка, чьей единственной обязанностью было обслуживать посетителей в баре, позволила себе нечто подобное.