Дневник мага - Коэльо Пауло - Страница 7

— Хочу тебе кое-что объяснить, — отвечал он. — Я вовсе не сопровождаю тебя туда, где находится твой меч. Ты, и только ты можешь найти его. Я здесь исключительно для того, чтобы провести тебя по Пути Сантьяго и преподать тебе кое-какие премудрости RAM. Как ты применишь мою науку для обретения своего меча — это твое дело.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Когда человек странствует, он, сам того не замечая, переживает второе рождение. Он то и дело попадает в новые для себя ситуации, дни его долги, вокруг чаще всего звучит неведомый ему язык. Он подобен младенцу, только что покинувшему материнскую утробу. И он уделяет гораздо больше внимания тому, что его окружает, ибо от этого зависит, выживет он или нет. Он становится доступней для людей, ибо они могут прийти к нему на помощь в трудную минуту. И мимолетную милость богов он воспринимает с ликованием и будет помнить ее до конца дней своих.

И в то же время, поскольку все для него в новинку, он замечает только красоту и счастлив уже потому, что живет. По этой причине религиозное паломничество всегда было одним из самых прямых и кратких путей к Постижению. Слово «грех» по-латыни «pedis», что значило первоначально — «больная нога», то есть нога, неспособная преодолеть путь. Чтобы избавиться от греха, надо все время идти вперед, постоянно осваиваясь в новых для себя ситуациях и получая тысячи благословений, на которые жизнь так щедра — только попроси.

Неужели ты всерьез считаешь, что меня могут волновать те пять-шесть проектов, которые мне пришлось отложить, чтобы свершить вместе с тобой этот путь?

Петрус огляделся по сторонам, и я проследил его взгляд. На вершине горы паслись козы. Одна из них, самая храбрая, забралась на крутой отрог высокой скалы — невозможно было понять, как она туда попала и как слезет. Но в тот миг, когда я задавал себе этот вопрос, коза прыгнула и по невидимым мне выступам спустилась, присоединившись к остальным. Мир вокруг нас был проникнут смутным беспокойством и отнюдь не дышал умиротворением — ему еще долго предстояло расти и сотвориться, а для этого надо идти и идти, не останавливаясь. Ощущение того, что природа жестока, возникает порой во время крупного землетрясения или смертоносного шторма, но теперь я понял — это всего лишь превратности пути. Сама природа тоже странствует в поисках Постижения.

— Я счастлив оказаться здесь, — промолвил Петрус. — Потому что работа, которую я бросил, теперь не имеет значения, а работы, которые я завершу после этого путешествия, будут намного лучше.

Помнится, когда я читал Карлоса Кастанеду, мне ужасно хотелось повстречать старого шамана дона Хуана. И теперь, при виде того, как Петрус смотрит на горы, мне показалось, что рядом со мной стоит некто, очень похожий на этого персонажа.

К исходу седьмого дня, пройдя сосновый лес, мы поднялись на вершину холма. Здесь Карл Великий сотворил первую свою молитву на испанской земле, и латинская надпись на древнем обелиске просила, чтобы в память этого события все проходящие прочитали вслух или про себя «Сальве Регина…». Мы с Петрусом вняли этому призыву. Потом мой спутник велел мне в последний раз повторить упражнение.

Было ветрено и холодно. Я начал было отнекиваться, уверяя, что еще рано — всего часа три, — но Петрус попросил меня не возражать и делать, что говорят.

И я опустился на колени. Все шло обычным порядком до тех пор, пока я не простер руки, представляя себе солнце. И в тот миг, когда огромное светило заблистало передо мной, почувствовал, что вхожу в небывалый экстаз. Моя человеческая память стала медленно гаснуть, и я уже не выполнял упражнение, но будто и в самом деле превратился в дерево. И был доволен этим, более того — счастлив. Сияющее солнце вращалось вокруг своей оси — такого ни разу не бывало прежде. И вот, широко раскинув ветви, на которых ветер потряхивал листву, я замер, мечтая лишь никогда больше не сходить с этого места. Тут я ощутил какое-то прикосновение — и тотчас, в долю секунды, стало темно.

Я немедленно открыл глаза. Петрус похлопывал меня по щекам, тряс за плечи.

— Не забудь, зачем ты сюда пришел! — гневно повторял он. — Не забудь, что тебе предстоит еще очень многое познать, прежде чем ты найдешь свой меч!

Я сел на землю, дрожа от пронизывающего ветра.

— Так всегда бывает?

— Почти всегда, — ответил Петрус. — Особенно с такими, как ты, — с теми, кто, пленяясь деталями, забывает о главном.

Он достал из рюкзака и надел свитер. Я тоже натянул рубашку поверх футболки с надписью «I LOVE NY». Вот бы не подумал, что в «самое жаркое лето за последние десять лет» — так, по крайней мере, утверждали газеты — буду страдать от стужи. Плотная рубашка спасала от ветра, но все же я попросил Петруса прибавить шагу, чтобы я мог согреться.

Дорога шла под уклон, идти было легко. Я высказал предположение, что так замерз потому, что питались мы очень неосновательно — ели рыбу да дикие плоды9. Петрус объяснил мне — дело не в том: просто мы поднялись довольно высоко в горы.

Шагов через пятьсот дорога делала поворот — и мир внезапно преобразился. Перед нами простирались плавные всхолмления необозримой долины. А слева дорога вела вниз, туда, где метрах в двухстах, приветливо дымя печными трубами, раскинулся чистенький городок.

Я ускорил шаги, но Петрус удержал меня.

— Полагаю, что сейчас самое время научить тебя Второму таинству RAM, — сказал он, садясь на землю и жестом предлагая мне сделать то же.

Я повиновался, хоть и не без досады. Маленький городок с дымящими трубами неодолимо влек меня к себе. Я вдруг вспомнил, что целую неделю не вижу людей и либо ночую в чистом поле под открытым небом, либо иду с рассвета до заката. Кроме того, у меня кончились сигареты и приходилось курить ужасающий табак, из которого Петрус сворачивал себе самокрутки. Это в двадцать лет хорошо есть ничем не сдобренную рыбу и на ночь забираться в спальный мешок, но здесь и сейчас, на Пути Сантьяго, все это требовало значительных усилий. Нетерпеливо дожидаясь, когда Петрус свернет самокрутку, я мечтал согреться стаканчиком вина в таверне, до которой было минут пять ходьбы.

Но Петрус явно не мерз в своем свитере, сохранял спокойствие и рассеянно оглядывал огромную равнину.

— Ну, как тебе переход через Пиренеи? — осведомился он чуть погодя.

— Очень мило, — ответил я, не желая продолжать разговор.

— Должно быть, и впрямь очень мило, раз вместо одного дня мы потратили — шесть.

Я ушам своим не поверил, и тогда он достал карту и показал мне пройденное нами расстояние — семнадцать километров. Конечно, спуски и подъемы замедляли путь, но все же покрыть его можно было за шесть часов.

— Ты так увлечен поисками своего меча, что упустил из виду кое-что еще более важное — к нему надо идти. Ты так пристально вглядывался в Сантьяго — а отсюда его не видно, — что не замечал: иные места мы проходили по четыре-пять раз, только — с разных сторон.

Только теперь, после слов Петруса, я вспомнил, что самая высокая вершина Пиренеев — Монте-Ичашеги — появлялась то слева, то справа. Впрочем, даже если бы я обратил на это внимание, то все равно бы не догадался, что мы кружили на месте.

— Я всего лишь вел тебя разными путями, используя тайные тропы, которыми ходят контрабандисты. Но ты обязан был заметить это. А не заметил потому, что для тебя не существовало самого процесса пути. Существовало только твое желание прибыть в конечную точку.

— Ну а если я все же догадался бы?

— В таком случае я придумал бы иной способ пробыть в пути не менее семи дней, ибо именно этот срок предписан таинствами RAM.

От удивления я даже позабыл и про холод, и про городок.

— Когда движешься к цели, — продолжал Петрус, — очень важно обращать внимание на путь, которым следуешь. Путь — именно путь — всегда подсказывает нам наилучший маршрут и обогащает нас, когда мы одолеваем его. Если сравнивать это с сексом, то можно сказать: предварительные ласки делают оргазм ярче и сильней. Каждый тебе это подтвердит.