Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом - Павлищева Наталья Павловна - Страница 3

– Отказал мне в своей дочери! Накажем?

Добрыня вздохнул: выбора все равно не было, в Новгороде долго не просидишь, не ты пойдешь на Киев, так киевляне придут к тебе. А оскорбленный Рогволод поможет…

Оставалось опередить.

К Полоцку новгородцы подошли уже через несколько дней. Шум и гам наполнили окрестности, но сразу войти в город князю Владимиру не удалось, и Верхний и Нижний замки закрылись, люди из Заполотья бежали кто куда. Сам Рогволод вышел с верной ему частью навстречу Владимиру, хорошо понимая, что сражаться на улицах города не годится. Когда князь увидел, какое войско сумели собрать Владимир с Добрыней, он понял – противостоять полное безумие, но выбора уже не оставалось. Бой был коротким, но тяжелым, оба сына Рогволода пали, сам он с остатками дружины бежал за стены Полоцка. Только и они долго не продержались.

Новгородцы были готовы к нападению, а вот полочане нет. И все же отбивались. Лучники с городских стен производили огромные опустошения в рядах наступавших. Хороший стрелок выпускал одну стрелу за другой, лишь бы их хватило. В неприятельских толпах чуть не каждая находила цель. От спущенной с тугой тетивы стрелы за сто пятьдесят шагов не спасала и кольчуга, ведь стрела пробивала даже дубовую доску.

Дружина Владимира взяла Полоцк быстро, хотя и понесла заметные потери. Уже слышавшие об ответе своей гордой княжны полочане хорошо понимали, что пощады от варягов Владимира не будет, потому бились до последнего. И все же Добрыне удалось справиться и с дружиной Рогволода, и с жителями города. В самом Полоцке нашлось немало тех, кто совсем не собирался воевать с Владимиром ради Рогволода, город разделился и потому проиграл.

Владимир быстрым шагом вошел в трапезную, где ожидал своей участи князь Полоцка с семейством. Сам Рогволод стоял связанный, мать Рогнеды и княжна жались к нему, испуганно глядя на рослых варягов, довольно хохочущих над своими же сальными шуточками. Княжна подняла глаза на того, которого совсем недавно презрительно именовала робичичем и от кого сейчас полностью зависела. Сердце девушки встрепенулось. Князь действительно был хорош собой. Высок, строен, брови над синими глазами вразлет, румянец на щеках, но больше всего Рогнеду поразили ярко-красные чувственные губы. Она вдруг с ужасом подумала, что если бы он сам пришел свататься, то неизвестно, каким был бы ее ответ. Княжна никогда не видела Ярополка, но хорошо знала, что тот совсем не так хорош собой. Но дело сделано: она отказала, оскорбив, теперь Владимир просто убьет всех Рогволодовичей по праву победителя. Или отдаст женщин вот этим варягам, тоже по праву.

Князь остановился посреди трапезной, оглядывая семью своего противника. Старый Рогволод ранен, он отбивался от наседавших варягов даже в тереме, оба сына погибли. Но все трое держались гордо и независимо, понимая, что их не пощадят, княгиня стояла, вцепившись в рукав мужа, едва живая от страха. Рогнеда высоко вскинула красивую непокорную голову. Ее серые глаза встретились с синими княжьими. Вызов девичьих глаз, казалось, заставил Владимира остановиться. А сзади за ним уже вошел Добрыня, глянул на Рогнеду, на своего воспитанника и, усмехнувшись, принялся что-то говорить князю вполголоса. Тот, слушая, пристально разглядывал княжну, потом его глаза стали насмешливыми, Владимир кивнул и велел отвести Рогволодов и Рогнеду в ложницу. Варяги приказу князя, видно, подивились, но подчинились.

В ложницу Владимир вошел почти вслед за ними, сзади верный Добрыня.

– Ну что, князь, и теперь не отдашь за меня свою дочь? – посмеялся Владимир.

Рогволод заскрипел зубами:

– Ты победитель, все равно сделаешь, как пожелаешь…

Тот довольно кивнул:

– Верно! А я желаю, чтоб она была моей… Да только теперь не женой. Просто возьму.

Рогволод рванул связывавшие путы, но те были крепкими. И на помощь прийти некому. Добрыня вдруг подошел к нему сзади и тронул веревки. Рогволод понадеялся, что освободит, но дядя князя только убедился в прочности и посмеялся:

– Не захотел отдать добром, так смотри. Давай, Владимир, бери ее прямо здесь.

Рычавшего от злости Рогволода удержало только то, что путы варяги повязали хитро – связав сзади руки, перекинули веревку вокруг шеи и снова опустили к рукам. Любая попытка освободить руки приводила к тому, что князь начинал задыхаться. Но он все равно бросился на Владимира и упал через подставленную Добрыней ногу. Тот захохотал:

– Что ж ты, князь, не бережешь свою дочь? Сейчас она станет наложницей робичича… А может, ее отдать прямо дружине? – Довольный собственной выходкой, дядя Владимира добавил: – Нет, это успеется, это потом…

Сама Рогнеда закричала, забилась:

– Не-ет! Не-е-ет!

Лицо Владимира перекосила злость:

– Не хотела меня разуть? Не надо, станешь разувать моих гридей. Всех! По очереди! Только сначала я попробую княжьего тела… – Тонкая вышитая рубаха Рогнеды затрещала под сильными руками Владимира.

Княгиня упала, не выдержав вида издевательства над дочерью. Рогволод рычал, как раненый зверь, катаясь по полу. Добрыня едва удерживал его, даже связанного.

Потом их увели из ложницы, а Рогнеда осталась лежать. Ей было уже все равно, княжна точно знала, что умрет, как только первый дружинник коснется ее тела. Но Владимир ушел не сразу, склонился над ней:

– Пошла бы за меня добром, была бы княгиней…

Рогнеда прошептала:

– Я княжна… – и отвернулась, закусив губу.

Владимир снова рассвирепел:

– А я сын Великого князя Святослава и рабыни! Только я сам буду Великим князем, а ты!..

Махнув рукой, князь выскочил вон, грохнув дверью. Рогнеда осталась лежать, горько рыдая над своей судьбой. Ее никто не тронул до самого вечера, напротив, принесли воды, еды, свечи. Девушка умылась и снова легла, закутавшись в меховую накидку, хотя в ложнице было довольно жарко. Долго лежала, вздрагивая от каждого звука, не заметила, как заснула. Проснулась от прикосновения к плечу. Ее подбросило от ужаса: пришли! Сейчас отведут варягам на потеху!

Но это оказался сам князь, причем один и явно ложился спать рядом с Рогнедой!

Девушка бросилась к стене, прижала к себе накидку, закрываясь по самые глаза. Владимир рассмеялся:

– Я слышал, что ты храбрая, а ты трусиха! Иди сюда… – Князь потянул мех вместе со скрывавшейся за ним княжной, улыбаясь, выдернул завесу из ее рук и бросил на пол. Рогнеда сопротивлялась, сначала это возбуждало Владимира, но постепенно ее несговорчивость начала злить, глаза из синих стали серыми с металлическим отливом. Он снова взял ее силой и был груб. Потом отвернулся и заснул как ни в чем не бывало. А княжна тихо проплакала почти до утра. Таким ли виделось брачное ложе в девичьих мечтах?

Добрыня не мог понять племянника:

– Ты звал Рогнеду в жены, она отказала. Презрительно отказала. Ты взял ее по праву победителя. Почему теперь надо заботиться о ее чести? Хочешь, прикажу, чтоб убрали эту гордячку отсюда совсем, если она тебе покоя не дает? Ну, не станем отдавать дружине, выдадим замуж… за смерда какого-нибудь. – Дядя расхохотался, довольный своей выдумкой. – А верно, Владимир, давай ее выдадим замуж за смерда? И полюбуемся, как станет свиней кормить на скотном дворе.

Но Владимиру это было не по нутру. Разозлившись на очередное оскорбление Рогволода, он велел казнить всю семью, оставив в живых только Рогнеду. И теперь раздумывал, что делать с самой княжной. Если честно, Рогнеда сразу запала в душу князя, ее сопротивление по ночам только усиливало эту привязанность, хотелось ласкать юную женщину всякий вечер, утром видеть ее испуганные серые глаза и чувствовать, как трепещет красивое тело, невольно отвечая на горячие ласки. Владимир влюбился. Когда Добрыня это понял, то не расхохотался по варяжской привычке, а внимательно посмотрел на племянника и посоветовал:

– Возьми с собой. Объяви женой, пусть сыновей рожает. Она красивая, дети будут крепкие.