Удар шаровой молнии - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 47

– А Иштван говорил мне, что ты можешь выпить литр водки и не опьянеть.

– Шампанское действует на меня по-другому…

В туалете она долго курила, ей не давала покоя одна неприятная ассоциация, возникшая почему-то в связи с разбитой вазой. Вот также она курила в туалете другого ресторана, когда появилась литовская охранница. Их неравная борьба закончилась плачевно для этой амазонки. Аида выколола ей глаз. Левый глаз. Она точно помнила, что левый, потому что наносила удар правой рукой. И вот теперь у нее самой проблемы с левым глазом. Совпадение? Она знала наверняка, что случайностей не бывает. Случай – это акция, профессионально разработанная самым прозорливым из всех боссов.

– Это начало конца, – сказала она своему отражению в зеркале.

«Неужели за литовскую кобылу я тоже должна нести наказание? Я убивала более достойных людей. По некоторым даже роняла слезу Так значит, самооборона не в счет? Самооборона – это для адвоката, для прокурора, для присяжных, но не для того, другого суда! Какое дерьмо! Все – дерьмо!» .

Ее вдруг охватило отчаяние, безысходность. Она была самым последним человеком на земле. Да и не человеком вовсе, а чудовищем. Воплощением всех пороков. Невестой дьявола. Она никогда не задумывалась раньше, почему ей так везет? Кто ей помогает? Вот, оказывается, в чем дело! Теперь можно и в петлю!

Нет, петля это для сирых и убогих! Старая Аида не допустит, чтобы ее «пицике» так бездарно закончила свои дни! Старая Аида явится в последний момент и перережет ножом веревку! И будет смеяться, и будет с издевкой называть «цыганским отродьем», и будет поучать: «Броди по этому свету, бродяжка, а на тот свет не заглядывайся!»

Тогда, может быть, пойти сдаться дяденькам-милиционерам? По ней давно плачет колония строгого режима! Но разве существует справедливый, объективный суд? «А судьи кто?» Извечный вопрос. Любой человек – преступник. А уж те, кто облачен в мантии, и подавно! «Не судите, да несудимы будете».

Она вымыла лицо холодной водой, смыв косметику. Она не хотела ни о чем думать, но голова была набита мыслями, изречениями, да еще на разных языках.

Они копошились, как черви, сводили с ума, будто в книгохранилище забрался вандал и все там разбил и порушил.

– Хватит! – закричала Аида, напугав вышедшую из кабинки японку. Та стремглав бросилась к двери. – Нет рая для праведников! Потому что нет праведников на земле! А в раю только горы и море. В море – дельфины, а в горах – сенбернары. И больше нет никого! Вообще никого! Все мы ходим под Богом! Все мы ходим под кирпичом!..

Она скороговоркой читала проповедь своему отражению в зеркале. Она видела, как глаза той, другой (Инги или Аиды?), загорелись сумасшедшим огнем. И это еще больше возбуждало. Хотелось говорить и говорить. Бесконечно. Чтобы выговорить все скопившееся в голове! Чтобы избавиться наконец от этих проклятых червей!

– Девушка, вам плохо?

Она не заметила, как сзади кто-то подошел и тронул ее за плечо.

– А? Что?

У той, в зеркале, были голубые глаза. Очень красивые глаза, скорбящие, заплаканные. А рядом стояла старуха, совсем не похожая на прабабушку, с добрым веселым лицом.

– Вам плохо, деточка? – повторила она, обласкав взглядом.

– Уже лучше, – улыбнулась ей девушка.

Два часа с лишним они просидели в машине Георгия в одном из дворов района Купчино. Лил дождь, и выходить из «вольво» не хотелось. Да и выходить пока что было незачем. Аида несколько раз звонила по мобильному телефону, но ей никто не отвечал.

– Где черти носят эту старую грымзу? Если она уже на приеме у следователя, то мне крышка!

– Не надо раньше времени расстраиваться, – успокаивал ее цыган. – Может, она пошла проведать внуков? Есть у нее внуки?

– Откуда мне знать! – все больше раздражалась девушка. – Какое нам дело до ее внуков?

– Я советую тебе уехать, а тетеньку оставить на мое попечение, – предложил Георгий. – Я ее как следует припугну. Это у меня хорошо получается.

Одна внешность чего стоит! Ей-богу, не надо расстраиваться из-за тетеньки!

– Я, пожалуй, немного прогуляюсь.

– С ума сошла? Воспаление легких подхватишь!

– Ты меня опекаешь, как сутенер шлюху!

– Зачем ты так? – надул губы Феккете. –А среди шлюх иногда попадаются настоящие женщины.

Ее уже начал раздражать этот цыганский джентльмен. Он пытался целовать ей ручки, но она вовремя их убирала. Он сводил разговор на двусмысленные темы, но она его не поддерживала. Аида углядела в глазах господина Феккете ничем не прикрытую похоть, а такие люди, не умеющие скрывать свои желания, всегда были ей неприятны. Она вышла из машины, чтобы отдохнуть от господина в бархатной жилетке.

Иногда ей хотелось стать наивной дурочкой, надеть розовые очки, постараться смотреть на людей без прищура. Говорят, что мастеру спорта по плаванию очень трудно утопиться.

Она вошла в подъезд и поднялась на третий этаж. Именно на третьем этаже жила кухарка Нечаева. Аида потопталась возле ее двери, а потом поднялась еще на один пролет. Нашла удобное для наблюдения место.

Ждать ей пришлось недолго. Старая грымза тут же явилась, будто специально предоставила девушке возможность занять позицию повыгодней.

Руки женщины были заняты пакетами, набитыми разнообразной снедью. Кроме того, она держала мокрый, не закрытый до конца зонтик.

Аида терпеливо дождалась, когда та поставит на пол пакеты, достанет ключи, откроет дверь, снова возьмет пакеты в обе руки. Тут настала ее очередь действовать. В два прыжка она преодолела лестничный пролет и со всей силы втолкнула несчастную в квартиру, не дав ей опомниться.

Женщина бросила пакеты и зонт в прихожей. Аида прижала ее лицом к стене, приставив к затылку пистолет.

– Не надо рыпаться! – предупредила она. Следовало сделать еще пару движений, чтобы захлопнуть входную дверь.

– Стой и не двигайся! – приказала Аида.

Несколько секунд, ушедших на захлопывание двери, хозяйке квартиры хватило, чтобы рвануть на себя дверь туалета и скрыться внутри.

– Вот зараза! – Аида ударила кулаком о косяк. – Ну, и чего ты этим добьешься? У меня достаточно патронов, чтобы сделать из тебя решето, даже если ты запихаешь свою задницу в унитаз!

– Выстрелы услышат соседи и вызовут милицию, – вполне здраво рассуждала затворница.

– Ни черта они не услышат. Я пользуюсь глушителем. Лучше выходи по-хорошему!

– По-хорошему дать себя продырявить? Ну ты и умница!

– Ладно, делаю контрольный выстрел.

Пуля с легкостью пробила верхнюю часть двери. Женщина в ужасе вскрикнула.

– Инга, не надо! Пожалуйста, не надо! Я ведь ничего вам не сделала! За что вы мучаете меня?

Старая грымза всхлипнула, но это еще больше рассердило девушку, – Выходи без разговоров!

– Вы еще ничего не знаете! Поэтому и пришли ко мне!

– Тебя вызывал следователь?

– Нет, но все уже улажено в вашу пользу.

– Что ты несешь, дура?

– Правда-правда! Вчера выпустили на свободу Юрия Анатольевича, и он сразу все уладил. Дело теперь выглядит так: его жену Софью застрелил любовник.

Из ревности. А потом сам застрелился…

– Из ружья, с расстояния пятидесяти метров? – рассмеялась Аида. – Кто поверит в такой бред? Существует экспертиза, тетенька! Да и трупы лежали в обратном порядке. «Убийца» снизу, а «жертва» на нем!

– Существуют денежки, умница! – закричала из-за двери кухарка нотариуса. – И не малые денежки, на которые можно купить и экспертизу, и бред сивой кобылы!

– Это так… – Аида в растерянности опустилась на пуф возле трюмо. Она сидела спиной к зеркалу и вдруг поймала себя на мысли, что ей страшно повернуться к нему лицом. – Что же мне с тобой делать?..

– Оставьте меня в покое, пожалуйста!..

– А ведь ты все равно донесешь на меня! Прямо отсюда побежишь к следователю! Уж я-то знаю! Таким, как ты, только дай волю! – Ну что вы такое говорите? Какой смысл теперь бежать к следователю?

Все устроено наилучшим образом. Никто не виноват в смерти любовников, а вот то, что они состояли в любовной связи, я обязательно подтвержу! А вас в тот вечер не было в доме нотариуса. Вас там никто не видел.