Принц Хаоса - Желязны Роджер Джозеф - Страница 31

И я повернулся и поднял чешуйчатую руку, посмотрел из-под нее на шпиль Тэльбедды. «И непрестанно запад с востоком сходятся в сердце моем», [3]– подумал я. Сколько же, сколько еще?.. А насмешка, как всегда, останется фаворитом – три к одному, если ставку пожелает сделать сентиментальность.

Вновь повернувшись, я шагнул внутрь, дабы узреть последнего короля Хаоса.

ГЛАВА 9

Вниз, вниз, в погребальный костер, в необъятную груду лавы, к окну, в котором открываются пределы времени и пространства, и в котором ничего не увидеть, – туда я шел между стенами, что вечно в огне и никогда не сгорают, следовал в одном из моих тел на голос, читающий из «Книги Змея, Висящего на Древе Сути», и наконец вошел в грот, что зиял в черноте. Полукольца плакальщиков в алых одеяниях окружали чтеца и величественный катафалк, у которого он стоял; внутри гроба явственно был виден Свайвилл, полускрытый красными цветами, что бросали плакальщики, и тонкие красные свечи светились на фоне Преисподней. Потом я шел задами этого зала, внимая Бансесу, верховному жрецу Змея; его слова раздавались будто совсем рядом, ибо акустика Хаоса хороша. Я искал себе место в более или менее пустой арке, где любой, оглянувшись, обязательно бы заметил меня, и вдруг увидел Дару, Таббла и Мандора. Те сидели на передних местах, из чего выходило, что, когда придет время, они будут помогать Бансесу сталкивать гроб через край в вечность.

Внезапно расстроенный, я вспомнил другое погребение, на котором мне довелось присутствовать: похороны Каина, там, в Амбере, у моря…

Я покрутил головой. Юрта нигде видно не было; Гилва из Драседок сидела двумя рядами ниже меня. Я перевел взгляд к непроницаемой черноте по ту сторону Края… Все равно что смотреть вниз, а не в сторону – если эти понятия имеют здесь какое-нибудь значение. Временами различались мелькающие вспышки или перекатывающиеся массы – словно тесты Роршаха, – и я впал в полудрему, наблюдая калейдоскоп темных бабочек, облаков, сдвоенных лиц…

Слегка вздрогнув, я выпрямился, недоумевая, что нарушило мои грезы. То была наступившая тишина. Бансес прекратил чтение. Я уже собирался нагнуться вперед и прошептать что-нибудь Гилве, когда жрец начал Отпущение. Я был поражен, обнаружив, что помню все надлежащие отклики. Пение окрепло, наросло, я увидел, что и Мандор, и Дара, и Таббл подымаются со своих мест. Они двинулись вперед, присоединяясь к Бансесу у гроба – Дара и Мандор в ногах, Таббл и Бансес у изголовья. Прислужники отошли в сторону и принялись задувать свечи, пока не осталась мерцать лишь одна большая свеча у самого Края, позади Бансеса. В этот момент мы все встали.

Жуткого вечного света пламенных мозаик, покрывавших стены, было достаточно, чтобы я мог уловить движение внизу, когда прекратилось пение. Четыре фигуры чуть склонились – вероятно, для того, чтобы взяться за ручки гроба. Затем выпрямились и двинулись в сторону Края. Вперед вышел прислужник и в тот момент, когда почетная процессия миновала свечу, встал рядом, готовый задуть последний огонь, когда останки Свайвилла канут в Хаос.

Полдюжины шагов осталось… Три, два…

У кромки Бансес и Таббл преклонили колени, установив гроб в желобе на каменном полу; все время, пока жрец нараспев читал финальную часть ритуала, Дара и Мандор продолжали стоять.

Молитва закончилась, и тут я услышал проклятие. Мандор, казалось, рванулся вперед. Дару качнуло в сторону. Раздался гулкий звук – гроб ударился об пол. Рука прислужника уже начала движение, и в этот момент свеча потухла. Донесся скрежет скользящего гроба, снова проклятия, затененная фигура отпрянула от Края…

Затем последовал вой. Громоздкий контур упал и исчез. Вой убывал, убывал, убывал…

Я поднял левый кулак, заставив спикарт создать сферу белого света, будто выдул мыльный пузырь из соломинки. Когда он вырос до трех футов в диаметре, я отпустил его в полет над головами. Пространство вокруг меня наполнилось бормотанием – прочая колдовская тусовка дружно упражнялась в своих излюбленных световых заклинаниях; храм теперь сиял дюжинами огней.

Скосив глаза, я увидел Бансеса, Мандора и Дару, разговаривающих близ Края. А Таббла и останков Свайвилла с нами больше не было.

Мои собратья-плакальщики зашевелились. Я тоже, сообразив, что время моего пребывания здесь следует резко сократить.

Я перешагнул через пустой ряд, двинулся направо и тронул Гилву за относительно человеческое плечо.

– Мерлин! – воскликнула она, сразу повернувшись. – Таббл… опрокинулся, так?

– Похоже на то.

– И что же теперь будет?

– Лично я собираюсь сваливать, – сказал я. – Причем срочно!

– Почему?

– С минуты на минуту кто-нибудь начнет задумываться о преемственности, и меня задушат охраной. Мне бы этого не хотелось, особенно сейчас.

– Почему? – снова спросила она.

– Нет времени вдаваться в подробности. Но мне нужно с тобой поговорить. Можно я тебя умыкну?

– Разумеется… сэр, – промолвила она, несомненно как раз вспомнив о преемственности.

– Брось ты это, – сказал я.

Спикарт закрутил энергии, что подхватили нас и унесли прочь. Мы оказались в лесу металлических деревьев. Гилва озиралась, все еще держась за мою руку.

– Господин, что это за место? – спросила она.

– Я лучше не буду объяснять – по той причине, что сейчас это и так станет понятным. Когда я последний раз с тобой разговаривал, у меня был только один вопрос. Но сейчас их уже два, и в одном из них в некотором смысле играет роль это место, а кроме того, большую часть времени здесь никого нет.

– Спрашивай, – сказала Гилва, поворачиваясь ко мне лицом. – Я постараюсь помочь. Хотя, если это важно, я, возможно, не самая подходящая…

– Да, это важно. Но у меня нет времени устраивать встречу с Белиссой. Дело касается моего отца, Корвина.

– Да?

– Именно он убил Бореля из Драседки в битве Падения Образа.

– Да, я так и поняла, – проговорила она.

– После войны он присоединился к королевской миссии, что прибыла сюда для заключения Договора.

– Мне это известно, – кивнула Гилва.

– Вскоре после того он исчез, и, казалось, никто не знает, куда он делся. Какое-то время я полагал, что отец мертв. Позже, однако, я обнаружил свидетельства того, что он жив, но где-то заточен. Ничего не можешь мне поведать?

Неожиданно Гилва отвернулась.

– Это оскорбительно, – заявила она. – Намек за твоими словами…

– Прости, но я должен был спросить.

– Мы – благородный Дом. Мы допускаем превратности войны. Однако когда битва закончена, все обиды остаются позади.

– Я прошу прощения, – повторил я. – Знаешь, мы даже в родстве со стороны моей матери.

– Знаю, – сказала она, отворачиваясь. – На этом все, принц Мерлин?

– Да, – ответил я. – Куда мне тебя доставить?

Гилва помолчала секунду, потом промолвила:

– Ты говорил, у тебя два вопроса.

– Забудь. Насчет второго я передумал.

Она вновь повернулась ко мне:

– Почему? Почему я должна забыть? Из-за того, что я защищаю честь семьи?

– Нет. Просто я тебе верю.

– Ну и?..

– Это может повредить еще кое-кому.

– Ты полагаешь, что эго опасно, и потому решил не спрашивать меня?

– Многое из происходящего непонятно, а потому может оказаться опасным.

– Ты опять хочешь обидеть меня?

– Боже упаси!

– Задавай свой вопрос.

– Придется кое-что показать тебе.

– Давай.

– Даже если придется карабкаться на дерево?

– Какая разница?

– Следуй за мной.

И тогда я повел ее к дереву и взобрался на него, что в моем нынешнем обличье оказалось делом чрезвычайно простым. Она следовала прямо за мной.

– Выше есть путь, – сказал я. – Я уже готов следовать им. Дай мне несколько секунд, чтобы на том конце освободить место.

Я подался еще чуть выше – и был таков. Шагнув в сторону, я быстро осмотрел часовню. Похоже, никаких изменений…