Эльфред. Юность короля - Ковальчук Вера - Страница 26

– Смотри. Мне неприятности с графом Фландрии не нужны.

– Ну, сейчас, граф бросит дела своей Фландрии и отправится в Британию устраивать тебе неприятности. Будь благоразумен.

Этельред вздохнул и покачал головой. Брат частенько перечил ему, но его уверенное, спокойное и, пожалуй, даже нагловатое поведение почему-то очень нравилось королю. Правитель похлопал Эльфреда по плечу и кивнул.

– Ладно. Ступай. Но насчет архиепископства я еще поговорю с тобой. И не рассчитывай на трон Уэссекса. Я собираюсь пожить подольше и передать власть Этельвольду, моему старшенькому.

– Так кто тебе мешает? Если племянник покажет себя хорошим воином и королем, я буду только рад.

– Иди. И позови ко мне эрлов. У меня еще много дел.

Принц усмехнулся и вышел из залы. Туда тут же нырнул постельничий с чашей травяного напитка, которым поил государя для здоровья, всегда в одно и то же время, да еще окатил Эльфреда укоряющим взглядом. Молодой человек фыркнул в ответ. У него было прекрасное настроение. Вроде бы, поругался с братом, узнал к своему удивлению и неудовольствию, что о его интрижке с Эдит все знают…

Стоп. Все? Значит, и жена тоже? Значит, и жена тоже знает, что он ей неверен? Впервые за то короткое время, что он встречался с графиней Фландрской, ему в голову пришла мысль, что отношения с нею – прелюбодеяние.

От этой мысли стало неуютно. Наверное, нелегко будет объясниться с женой – так подумал Эльфред. Он вздохнул, одернул тунику и направился в залу, где жил вместе с женой и сыном. Колыбелька малыша стояла рядом с кроватью родителей, и, хотя жена предлагала, даже не раз, спать с ребенком в другом углу залы, чтоб не мешать, Эльфред отказывался. Он прекрасно спал по ночам, крики малыша не могли его разбудить, а ощущение теплого плеча супруги добавляло уюта.

Эльсвиса была в комнате, и почти одна – двоих спящих у стены молодых воинов можно было не считать. Полог, отделявший альков от остальной залы, кто-то отодвинул в сторону, и было видно, как женщина воркует над младенцем, который махал полными наливными ножками с маленькими, будто игрушечными, пальчиками и что-то требовал на своем дитячьем языке. Молодая мать умилялась и хлопотала над ним, щекотала пяточки и гладила ручки, а он сердился, что его не понимают, и начинал кричать громче, под конец совсем покраснел от натуги и раздраженно сжал кулачки.

– Что это с ним? – спросил Эльфред, подходя к постели и присаживаясь на краешек.

Эльсвиса повернула к нему сияющее лицо. Ловко завернула малыша в пеленку.

– Есть хочет, конечно. А утром у него были колики, – молодая мать привычно распустила ворот рубашки и спустила с плеча и ее, и платье, обнажила грудь. Оглянулась и показала мужу на полог. – Ты задернешь?

Конечно, – он потянул закинутый за край камина кусок ткани, и альков оказался скрыт от посторонних глаз. Эльсвиса дала сыну грудь, и тот мгновенно перестал кричать. Эльфред присел рядом.

Он смотрел, как увлеченно насыщается его сын, и на умиленную, счастливую жену. Эльсвиса изредка поглядывала на супруга, но в ее взгляде он не замечал ни упрека, ни горечи, ни напряжения. Только ласку. Принц мягко обнял ее за плечи и прижал к себе. Он гладил ее мягкую теплую кожу, пышные завитки, выбивающиеся из-под платка, который был повязан недостаточно ровно, и тонкую шею, хрупкую, как у юной девушки, лишь недавно надевшей взрослое платье.

– Осторожнее, – ахнула Эльсвиса, когда муж слишком настойчиво потянул ее к себе. – Я же уроню ребенка. Подожди, потерпи, сейчас, он наестся.

Из-под платка показалась мочка уха, такая аккуратная и славная, что Эльфред не выдержал, нагнулся и поцеловал ее. Жена принимала его ласку с удовольствием.

Глава 7

Лето подходило к концу – это чувствовалось по утрам, когда служанки, дрожа от холода, выскакивали во двор доить коров, и по вечерам, когда в воздухе разливалась чистая, хрустальная прохлада, а закат играл, словно мелодия свирели под пальцами пастуха. Уже не так привольно ночевать на голой земле, и не так тепла вода, когда надо постирать одежду или помыться самому. Теперь, когда Эльфред выносил сына из замка, чтоб окунуть его в воды реки – он считал, для сына обязательны такие ванны, чтоб кожица привыкала не только к мягким пеленкам и теплу жилых зал – за мужем спешила и жена с куском мягкой холстины. Она не противоречила супругу, но, как только водная процедура заканчивалась, кутала малыша в пеленку и несла к жарко натопленному камину – растирать.

Старый Алард смеялся ей вслед, да еще успокаивал Эльфреда, уверенный, что таким образом предотвращает скандал между молодыми супругами:

– Не обращай внимания на баб. Все правильно делаешь. Парень должен расти мужчиной, знать все тяготы, которые ему знать положено. А бабы пусть хлопочут, будто наседки над цыплятами, они всегда так.

– Жена просто волнуется, как бы он не заболел, – улыбнулся в ответ принц. Ему нравилась заботливость Эльсвисы. – И не случилось бы беды.

– А если парень не вырастет крепким воином, его прикончит первый же датчанин, – набычился Алард. – Вот чего баба никогда не сможет понять. Что надо приготовить на завтра или сколько холста наткать, чтоб хватило семье на год – это они могут. А задуматься о будущем – нет. Нечего и ждать. Потому мы, мужчины, и должны все решать. А они, женщины, пусть возятся в доме. Это у них получается отлично, – ворча, Алард ушел.

Приближалась осень, ранняя, слабая и прелестная, как невеста. Днем еще было тепло, солнце жарило от души, а ночью уже слегка подмораживало. Все, у кого были крепкие дома, от этого нисколько но страдали. Осень – самое лучшее время для охоты на птицу, хоть с обученным соколом, хоть с ястребом, хоть просто с луком. И король, и вся знать охотно тешили себя этим благородным развлечением, пока еще стояла хорошая погода. Боялись, что вот-вот хлынут осенние дожди, и тогда прощай развлечения. Конечно, тогда и урожай будет собран не весь, но это волновало далеко не всех эрлов и не очень беспокоило короля. Он пребывал в уверенности – простолюдины все успеют.

Разумеется, на первую же большую охоту, объявленную королем, с удовольствием засобирался Эльфред. К тому же, король не мог не пригласить на эту забавуграфиню Эдит, коль скоро она, знатная дама, у него в гостях. Это было бы просто невежливо. С последней встречи любовников в покоях Эдит прошел почти месяц, и, хоть они постоянно сталкивались в трапезной зале и реже – в коридорах замка, даже толком поговорить им не удавалось.

Решив, что нелюбовью к бывшей мачехе можно и поступиться, коль скоро главная цель сейчас – изолировать молодую страстную женщину и не позволить ей встречаться с братом, король пересадил ее поближе к себе, тем самым убрав от Эльфреда. Теперь, если Эльсвиса не спускалась к ужину, Эльфред сидел «в блюде» с Эльбургой, женой Эгберта, эрла из Бата, который находился сейчас на севере Уэссекса и «чистил» свои владения от разгулявшихся бандитов. Для безопасности он отправил жену и дочерей в Солсбери, к своему другу-королю, и, разумеется, здесь их приняли очень ласково. Принц был любезен с Эльбургой, а на свою любовницу лишь поглядывал. Она время от времени улыбалась ему в ответ.

Этельред сделал все, чтоб Эльфред и Эдит не встречались. Но предотвратить их встречу на охоте он не мог. Король был очень азартен, к тому же обожал охоту, он увлекся и не заметил, как младший брат выбрался из общей толпы и углубился в лес. На рукаве его не было сокола, потому что он предпочитал охотиться на птицу с луком и стрелами. Впрочем, сейчас он думал совершенно о других вещах. Зачехленный лук был приторочен к его седлу, и принц даже не озаботился натянуть тетиву. Сообразив, что это не только странно, но еще и небезопасно – в лесу в любой момент может напасть зверь – Эльфред придержал коня.

Остановившись на небольшой полянке среди шумящих желтеющими кронами деревьев, он забеспокоился, соскочил на землю, похлопал по шее занервничавшего жеребца и вынул из кармашка седельной сумы свернутую тетиву, а также кусочек воска в кожаном чехольчике. Тетива была отлично навощенная, жесткая – воск не позволял ей отмокать и растягиваться – и потому не ложилась кольцами, а ломалась в месте сгиба, будто прутик. Выдернув из чехла клееный лук, составленный рукой мастера из пластин можжевельника и тиса, Эльфред упер один его конец в землю, а на второй налег всем весом. Ему привычно было управляться с луком, и петельки на концах тетивы скоро легли на место.