Эльфред. Юность короля - Ковальчук Вера - Страница 22

– А ведь ты меня не помнишь, – сказала она. – Пытаешься сделать вид, что узнал, но ты не помнишь…

– Не помню, – охотно согласился принц. – Но прямо спрашивать тебя, каково твое имя, не слишком вежливо.

– Согласна. Но ты должен меня помнить. Ты меня видел. Ты присутствовал и на коронации Этельбальда, и на коронации Этельберта.

– На коронации старшего брата меня не было – я тогда жил в Риме.

– Ладно. Я тебе напомню. Эдит…

– Дочь Карла Лысого. Женщина наморщила носик.

– Ну, не так уж он и лыс. Впрочем, это неважно.

– Так ты – Эдит? – он еще раз оглядел ее с ног до головы. – Странное одеяние для дважды вдовы.

– Ах! Намек на то, что мне следует рядиться только в белое, траурный цвет знати? Но женщина, одетая в белое, похожа на похоронные дроги. А я предпочитаю походить на майское дерево. Разве зеленый мне не идет?

– Идет, – согласился Эльфред.

Что тут еще скажешь? Его и отталкивала непринужденность, с которой она рассуждала и действовала, и одновременно привлекала. Может ли быть так, чтоб человек одновременно и не нравился, и привлекал до ломоты в костях? Очень даже просто, особенно если речь идет о женщине. Эльфред повел плечами и подставил свою кружку слуге, несшему кушнин с элем.

– Ты пьешь эль? – спросил он Эдит.

– Этот напиток крестьян? Нет, конечно. Я привезла с собой вина. Я знаю, что в Британии вино не жалуют.

– Просто у нас мало виноградников.

– А если вернее, то их и вовсе нет, – женщина мелодично рассмеялась. – Впрочем, от этого Британия не становится хуже, чем она есть. Я очень рада, что шесть лет была здесь королевой. Так же, как теперь рада, что живу во Фландрии.

– Это, наверное, правильно – всегда быть довольным тем, что у тебя есть, – согласился Эльфред. – Это мудро.

– О, звучит почти как проповедь, – Эдит искоса взглянула на него. – Скажи, ты, как и твой брат, терпеть меня не можешь?

– Разве Этельред испытывает к тебе нелюбовь? – деланно удивился принц.

– Ты прекрасно знаешь, что это так. Ну, что? – она слегка придвинулась к молодому человеку, и тот ощутил, что захлебывается в горячей волне, нахлынувшей на него изнутри. – Я и тебе не нравлюсь?

– Ты мне нравишься, – хрипловато ответил он.

Ему показалось, что она рассмеялась, хотя Эдит вела себя тихо. Она прекрасно понимала, как это рискованно – привлекать к себе внимание, особенно в таком щекотливом деле, как общение с мужчиной. Женщина чувствовала на себе заинтересованные взгляды, но держалась совершенно спокойно, даже невозмутимо. Казалось, она всецело занята мясом, которое аккуратно кромсала кинжалом, вотличие от нее Эльфред чувствовал себя неуютно. Но, поскольку он привык держать свои чувства при себе, то сидел с непроницаемым лицом и даже не смотрел на соседку. Разве что изредка.

Женщина завораживала его своим спокойствием и плавными движениями.

– Мне всегда нравился Солсбери, – сказала она негромко. – И замок, и леса вокруг. Прекрасная охота, надо сказать.

– Да, прекрасная.

– И красиво. Я, помню, с удовольствием гуляла верхом, – она покосилась на Эльфреда, почти так же лукаво, как и прежде. – Я бы и теперь прогулялась. После ужина. Ты не согласишься меня сопровождать? Все-таки, здесь может быть и не так безопасно, как кажется. Я опасаюсь, – молодая женщина слегка улыбнулась. – Я слишком красива, чтоб разгуливать по окрестностям в одиночестве.

– Согласен, – принц не мог не улыбнуться, так наивно и очаровательно это прозвучало.

– Так ты готов сопровождать меня?

– Охотно.

Эдит притушила блеск глаз, опустив ресницы, и поднесла к губам бокал, куда слуга налил ей немного вина. У нее был взгляд победительницы – впрочем, этого никто не заметил.

Глава 6

Он прижал ее к стене и принялся настойчиво целовать. Между ними не было сказано ни слова, но о чем тут еще говорить? Женщина не отвечала на его ласки, но и не отталкивала его рук. Под тонким полотном камизы ее кожа была горяча, будто лучи солнца в жаркий полдень. Он не решался коснуться ее груди или талии, но уверенно гладил ее плечи, руки и тонкую, теплую шею. Каждое прикосновение отзывалось в его ладонях, как легкий и сладостный удар.

Эдит засобиралась на прогулку сразу после ужина, и он уже не чувствовал в себе сил отказаться. Они выбрались из трапезной, отправились в конюшню брать двух коней. Но это было совершенно бессмысленным шагом, потому что ворота уже закрыты, а в калитку лошадь не протиснуть при всем желании. Поэтому они оба смотрели на предложение пойти оседлать коней, как на откровенный и многозначительный предлог для уединения. Замок не так велик, как может показаться, зал, комнатушек и закутков там не так уж много, и почти все они забиты народом.

К тому же, в дверях конюшни сидели два конюха. Они увлеченно играли в кости, для удобства освещая бочонок, служивший им столом, двумя большими факелами, потому сами оказались насвету, и остановившуюся в тени парочку не заметили. Эльфред взял Эдит за руку и потянул ее за собой. Он шепотом сказал ей, что лучше зайти вконюшню с другого входа, где конюхи не сидят, но сам понимал, что не дойдут они до другого входа конюшни, который, к тому же, наверняка закрыт на засов.

Там, в темноте, принц прижал бывшую королеву к каменной стене и стал целовать. Она не сопротивлялась, но и не отвечала. Ему казалось, что ее глаза поблескивают в темноте, и он воспринимал этот блеск как вызов.

Он еще никогда не имел дела с «чужой женщиной». То, что время от времени случалось в походах, не в счет. Это нельзя назвать связями, так, приятно проведенное время, после которого он отправлялся ужинать с особым аппетитом, а девица прятала в пояс монетку. Или не прятала – бывало всякое. Некоторые дочери керлов охотно проводили ночь с красивым и знатным воином, не рассчитывая на подарок. А здесь – не крестьянка какая-нибудь, не замухрышка из леса, а знатная дама. И она, эта знатная дама, смотрит на него снизу вверх с таким выражением, будто он должен ей что-то.

Эльфред обнял ее за плечи. Потом его руки скользнули ниже, огладили ладную прямую спину и формы, которые напомнили ему выпуклые, гармоничные бока терракотовой амфоры, совершенной, как глазомер мастера-гончара. Он притянул ее к себе и от неловкости сдернул ее покрывало. Оно стекло на траву, кажущуюся в темноте черной, и спокойно улеглось, как лужица лунного света. Он провел рукой по ее волосам; они были так нежны, что цеплялись за его мозоли. Ее едва вьющиеся кудри показались легкими, как облака, хотя на самом деле были тяжелы и роскошны, словно драгоценная парча.

Он обцеловывал ее лицо и обнажившуюся шею и пьянел от аромата здоровой и страстной молодой женщины. Запах казался ему терпким и будоражащим, как стенания влюбленного. Его прикосновения воспламеняли и ее, прячущую свою страстность под маской таинственной отстраненности. Женщина даже не притворялась, будто не понимала, что происходит – она просто любила предоставлять инициативу мужчинам и смотреть, как они себя поведут. Пусть это странно, но в такие минуты она чувствовала себя всевластной.

Это были единственные мгновения, когда Эдит ощущала в пальцах дрожащие от напряжения нити власти. Власть над королевством пришла к ней слишком рано, и слишком рано ушла. Теперь ей приходилось довольствоваться лишь той властью, которая по зубам любой красивой женщине, хоть простолюдинке, хоть королеве, да теми осколками влияния, которые полагались ей, как жене графа. Дочь короля Карла не понимала еще, как несправедливо обошлась с ней жизнь, сделав дважды вдовой к восемнадцати годам, а потом вновь толкнув в объятия нелюбимого человека. Она ловко обходила надзор и запреты – и чувствовала себя вполне довольной жизнью.

Эльфред окутал ее своим плащом и мягко опустил на траву. Потом, когда все свершилось, они лежали рядом, обнявшись, и он постоянно пытался завернуть ее в край плаща. Забота мужчины почему-то веселила женщину, но она не смеялась и даже почти не улыбалась, чтоб не обидеть. Утомленная и довольная, Эдит льнула к Эльфреду с полным правом, так, будто их сегодня повенчали, и они были вместе по благословению наблюдающего с высот Божества.