Черно-белая война - Ковальчук Игорь - Страница 17

Ринальдо лишь пожал плечами.

– Надо же где-то жить.

– И ты имеешь что-нибудь против центритских кланов?

– Ровным счетом ничего. Окажись я тогда на Белой стороне, сейчас воевал бы против Рика. – Лайварро улыбнулся другу. Тот ответил свирепым взглядом. – Сказать по правде, я еще только привыкаю к вашим традициям и нравам. Трудно осваиваться в новом мире. Я уже тридцать лет пытаюсь привыкнуть.

– К чему?

– К законам Черной стороны. К тому, что они называют законом. К принципу вседозволенности, если точнее.

– Что за принцип? – заинтересовалась Моргана.

– Самый простой принцип. Закон на стороне того, кто сильней.

Руин покачал головой.

– Я думал, подобное возможно только в Провале. Что тут можно сказать... Знаете, господа, если закон государства не защищает слабых, такое государство рано или поздно обречено на гибель. Я это понял, когда немного пожил в Асгердане. После Провала – разительный контраст.

– Что ж, я готов согласиться, – осторожно произнес Ринальдо. – Одно лишь под вопросом – насколько быстро настигнет государство эта гибель.

– Так, начались отвлеченные разговоры, – прорычал Алзара. Ни один, ни другой из беседующих мужчин головы в ответ не повернули.

Рикардо раздраженно дернул плечом и отвернулся, делая вид, будто все в порядке. Только тут он заметил, что его ученик, которому на вид было не больше пятнадцати, продолжает тянуть понравившееся пиво из большой стеклянной кружки. Он только-только сдул пену с новой порции и пригубил ее, с любопытством кося глазами на темный напиток. Глаза у него были мечтательные. Алзара подскочил к парнишке и отнял у него кружку.

– Ты что же творишь. А? Сказано – до двадцати лет нельзя.

– Да мне, кажется... – робко возразил Спиногрыз.

– Меньше пить надо, тогда и казаться не будет. – Замечание показалось ему таким остроумным, что он буквально расплылся в довольной улыбке. Взгляд его поблескивал слегка хмельным огоньком – хозяин замка набрался и сам не заметил, как и когда. Он совершенно незаметно для себя и окружающих выпил три полных бокала вина.

– Но, учитель, если я не допью, куда же девать этот волшебный напиток? Неужели обратно в бочонок?

– Обратно нельзя, – назидательно объяснил Рикардо. Задумчиво оглядел остатки пены, а потом осушил кружку.

– Рик, не увлекайся, – предупредил Ринальдо. – У тебя башка слабая.

– Да иди ты к черту! – возмутился тот. – Что ты мне – папа? Мама? Спиногрыз, налей мне еще!

– Да, учитель.

Рикардо быстро выцедил вторую кружку и устремил пристальный взгляд на ученика. Осуждающе воскликнул:

– Да ты, никак, пьян!

Совершенно трезвые глаза Спиногрыза просияли.

– Простите, учитель!

– Вот-вот. Безобразие. Налей-ка еще.

– Рик! – снова вмешался Ринальдо.

– Иди к черту!

– Уф! – Лайварро помотал головой. Взглянул на Моргану, на Руина. – Пойдемте. Все, пошло-поехало. У Рика бывает. От огорчения. Пойдем... Мэрлот! Пришли своих ребят, пусть следят за хозяином, чтоб купаться не полез.

Сперва Ринальдо повел пленников – брата и сестру – по замку: показать, что где в замке можно найти. Показал столовую, спальни, библиотеку, ткнув пальцем в сторону лестницы, ведущей в донжон, объяснил, что туда ходить нельзя, показал скромных размеров бассейн, больше похожий на огромную каменную чашу, наполненную водой, привел и в сад. Но, заметив, что Моргана уже начала шататься от усталости, что она побледнела, а под глазами легли темные круги, Ринальдо повел ее в спальню, где гремлины уже заканчивали застилать постель.

Моргана с облегчением спряталась в ванной, а Ринальдо вопросительно посмотрел на Руина.

– Ну что, теперь тебя отвести в спальню?

– Почему же нет. Отведи.

Лайварро показал Арману приготовленную для него комнату. Молодой маг обратил внимание и на дверь с массивными скобами и засовом снаружи, и на витые решетки на окнах (впрочем, подобные стальные «украшения» подобного рода защищали все окна замка, исключение составляли лишь огромные окна галерей – там стояли деревянные решетки, и по ним карабкался виноград). И то, и другое напоминало – забывать о том, что он здесь пленник, не следует. Руин прошелся по комнате, потрогал столбики кровати, кованую лампу-бра, куда следовало вставлять свечу, огромный неуклюжий комод с грубыми ручками.

Первая мысль, пришедшая ему в голову, звучала примерно так: «Да уж, эстетическое чувство эта комната оскорбляет». Разумеется, молодой человек не произнес вслух ничего подобного и даже не поморщился, приоткрыл дверь в ванную, заглянул туда и спугнул группку гремлинов, игравших в городки тюбиками пасты, флакончиками шампуня, баночками жидкого мыла и зубными щетками.

– Там – чистое белье, там – полотенца, – сказал Ринальдо, неопределенно махнув рукой. – Ладно, я тебя оставлю.

– Нет, подожди. Твой приятель мне не пожелал толком отвечать, в чем дело. Может, ты скажешь?

– Да я понимаю еще меньше, – улыбнулся Лайварро. – Ты не волнуйся так. Рик – парень нормальный. Ничего он не сделает твоей сестре. Сестре же? Вы похожи.

– Это все говорят.

– Не сделает. Не тот он парень. Пощечина, полученная от женщины, погружает его в бездны самоуничижения. И потом – он давным-давно влюблен. Его возлюбленной нет в живых, но чувства-то есть. Он мне об этом по пьяному делу не раз говорил. Девушка из твоего клана, кстати.

– Кто же?

– Маргрита Мортимер.

– Она числится пропавшей без вести, – бесстрастно поправил Руин.

– Она уже давно пропала, и ни слуху, ни духу. Если до сих пор не нашлась, так вряд ли теперь найдется.

– Что с того? Мой старший брат вообще считался мертвым и при этом нашелся.

– Это ликвидатор-то?

– Именно.

Улыбка стерлась с лица Ринальдо. Он посмотрел на Руина очень серьезно.

– Вот уж кому точно нельзя попадать в плен. Не выживет.

– Будем надеяться, что ему хватит соображения и удачи не попасться... Скажи, а почему бывший центрит живет здесь, на Черной стороне, ты тоже не знаешь?

– Рик почти ничего не рассказывал. Я лишь знаю, что он, кажется, сильно поссорился с отцом, и вот результат... Ладно. – Лайварро поднял развернутую ладонь. – Болтать можно до бесконечности, а ты уже на ногах не стоишь. Это никуда не годится. Ложись-ка отдыхать. А я пойду попробую уложить Рика. Он, как переберет пива, начинает буянить.

Он кивнул и вышел из комнаты, аккуратно прикрыл за собой дверь.

Но Руину не спалось. Он заглянул в ванную (гремлины уже успели прибраться и исчезли), ополоснул лицо холодной водой и вышел в коридор. Постоял, вспоминая, где находятся покои сестры. Тихо приоткрыл ее дверь – Моргана спала, завернувшись в одеяло, хотя летом под ним, наверное, было жарко. В углу копошился гремлин – он пытался протащить в узкий гремлинов лаз огромное скомканное полотенце. Арман плотно закрыл дверь и прогулялся до террасы, но выходить на нее не стал, потому что оттуда доносились голоса Рикардо Алзара и двоих других обитателей замка. Рикардо кричал:

– Лей еще! Лей! Давай! Спиногрыз, ты меня уважаешь?

– Конечно, учитель, – грустно звучало в ответ.

– А ты, Рино? Уважаешь?

– Рик, ты пьяная скотина. Пойдем, я тебя спать уложу.

– Пошел к черту. Я трезв, как... как полено... как колено... в смысле, как стекло. А сейчас мы пойдем купаться!

– Рик, прекрати.

– А все центриты – сволочи. Особенно Алзара и Мортимеры. Жизнь несправедлива. Почему одни – мои родичи, а вторые – самые богатые люди во Вселенной? Это несправедливо. А раз несправедливо, то почему же так? Вот чего я не понимаю, Рино!

– Давай-давай... Пошли баиньки, ты, борец за справедливость.

Руин тихо отступил за угол. Мимо него шныряли гремлины с подносами и кружками, двое протащили почти пустой бочонок. Они потоптались перед лазом, поколебались и понесли бочонок дальше по коридору, наверное на кухню. На человека, пусть даже пленника, они не обращали никакого внимания. Молодой маг пошел за ними, но по пути свернул в библиотеку и посмотрел несколько книг. Походил по замку.