Бастард: Сын короля Ричарда - Ковальчук Игорь - Страница 45

Сказать по правде, в большинстве своем дворяне даже не думали обо всем этом и не размышляли, как будут отдавать долг, потому как главное — получить деньги. Дам, в среде которых считалось неприличным лезть в денежные дела, проблема возврата долгов заботила еще меньше, они беспокоились лишь о том, сколько платьев смогут взять с собой, какие украшения. Некоторые предусмотрительно укладывали сразу десяток шарфиков и кроили по две-три пары рукавов к одному одеянию. Распластанные, рукава имели вид маленьких флажков, иногда причудливо вырезанных, и потому особенно легко могли быть прицеплены к древку копья, а то и к шлему. Этими висячими длинными рукавами дамы одаривали всех понравившихся им рыцарей. Понятно, что запас знаков внимания был не лишним. А потом что ж, без целого платья оставаться, раз решила кого-то одарить? Нет, конечно, и в перерывах между схватами служанки быстренько приметывали к лифу запасную пару рукавов…

Ричард несколько задержался в пути, поскольку решил заглянуть в Пти-Андели, городок, близ которого давно намеревался построить замок — слишком уж место хорошее для того, чтоб возвести здесь неприступную цитадель и угрожать возможным врагам. Местечко пришлось ему по вкусу. Ему нравились меловые скалы над излучиной Сены, нравилась массивная величественность серых стен города и грезилась твердыня, отражающаяся в медленно текущих водах, ее башни, сооруженные на века. То, что здесь уже имелось, нисколько его не устраивало.

Гостить в небольшом замке близ Пти-Андели он любил. Ему пришлось по вкусу гулкое эхо зал, отражавших и усиливавших голоса менестрелей, поющих о рыцарях Круглого стола. Сын Генриха не раз и не два веселился здесь с соратниками и старшими офицерами, но даже самая красивая область, самый приятный сердцу замок не могли удержать его на одном месте. Когда в окна врывался ветер, Ричарду все чудилось, что к аромату распаханных полей и мокрых от дождя деревьев примешивается струйка особенного морского запаха, и природная неуемность тянула его пуститься в дорогу. Несмотря на свои полные тридцать три года — возраст Христа и для Европы того времени годы полной зрелости, близящейся к закату, — король был на свой лад романтичен.

В маленьком городке на Сене он задержался всего на два дня — Нормандия Нормандией, но турнир его тоже привлекал, и немало. Дождавшись свежих коней для свиты, Ричард поспешил в Париж.

Филипп-Август встретил его любезно, хоть и сдержанно, и вопросы, связанные с походом на Восток, обсуждал неохотно, хотя все уже давно было решено. Осторожно приступая к беседам на эту тему, он все пытался вынудить английского короля взять на себя большую часть расходов на поход, Ричард же, прижимистый от природы, сопротивлялся. Рассуждая так, что его армия больше, чем та, которую собирался взять с собой Филипп, он требовал, чтоб Франция взяла на себя обязанность снабжать всех крестоносцев провиантом и жалованием, а также оплатила расходы на корабли. На деле лишь последнее имело большое значение, потому как провиант вслед за войском обычно везли торговцы, продававшие его в обмен на добычу, да и жалование по привычке часто задерживали, считая, что солдаты все равно грабят и себя не забудут. За корабли же нужно было платить, обеспечивать такелажем и другими припасами.

Филипп спорил. Его соображения основывались на том, что земли, с которых английский король собирал налог на поход, куда обширней, чем подвластные французскому государю. Имелись и другие соображения. То, что Ричард через Альенор Аквитанскую договаривается о браке с Беренгерой Наваррской, дочерью Санчо VI, болтали повсюду. Значит, английский правитель мог рассчитывать на помощь аваррца. Что ж, Филипп ничего не имел против, если этот факт позволял ему сэкономить.

Первоначально турнир планировалось проводить именно близ Парижа, но в последний момент бургундские сеньоры изъявили желание принять обоих государей у себя, в Вузеле. Достоинство этого места заключалось в том, что Вузель, торговый городок, мог принять множество гостей. Кроме того, рядом с городом имелся обширный замок, правда, он был известен плохим состоянием своих укреплений, но зато весьма вместителен. Словом, всех знатных гостей будет где расположить. Город и вузельский замок окружали многочисленные деревни и села, значит участников турнира будет кому снабжать провизией. А на прокорм такой оравы требовалось не менее сотни быков, в пять раз больше телят, несколько отар баранов, пара сотен свиней, еще оленей, косуль и другой разнообразной дичины, и едва ли тысячи каплунов могло хватить сотням прожорливых мужчин, потому как турнир планировался пятидневный. Но, конечно, никто не мог гарантировать устроителям, что он продлится только пять дней, не более, и на шестой день толпа голодных рыцарей снова не запросит есть.

Все это должно было влететь бургундцам в копеечку (купцы не ограничивались ворчанием, громогласно жаловались на судьбу, а сами прикидывали, сколько тканей, вышивок, кружев и ювелирных изделий они продадут дворянам, желающим приукрасить себя перед балом). Но местный сеньор надеялся поладить как с Ричардом, так и с Филиппом и действительно угодил обоим. Англичанин недолюбливал Париж, который, стиснутый высокими каменными зданиями, казался ему западней, а французский король и здесь надеялся сэкономить. Он уже по опыту знал, как дорого обходится ему сын Генриха в качестве гостя.

Близ Вузеля в ровном, словно самим Богом предназначенном для турниров поле, раскинули цветные шатры и штандарты на длинных мачтах, спешно, но надежно вкопанных в землю. Возвели деревянные трибуны, конечно, и почетную ложу, и ограждение, да такое, чтоб конь, налетев на него, не сломал перила да и не понесся на инерции дальше, в толпу. Здесь, хоть и не устроенный в честь какого-то важного события, предполагался очень пышный и многолюдный турнир. А потому распорядителям просто не хватало времени и возможностей выяснить имена всех, кто желал участвовать. В списке появилось около десятка Неизвестных рыцарей (далее непременно шли хоть какие-нибудь эпитеты или прозвища, чтоб отличать одного от другого), куда они были внесены после внимательного осмотра вооружения.

Очевидно, если претендент мог похвастаться первосортным мечом, имел два копья и булаву, если его кольчуга была сделана на совесть и начищена, а остальные детали доспеха — крепки и без изъянов, если конь не походил на крестьянскую клячу, а представлял собой именно то благородное животное, на котором надлежит ездить рыцарю, если, в конце концов, желающий мог представить пару шпор, рыцарскую перевязь и хоть какой-нибудь герб, он уже считался достойным. Легко догадаться, что подобную справу не приобретет какой-нибудь голодранец, остальное же было неважно. Если же рыцаря при этом сопровождала пара оруженосцев, он становился достаточно солидной фигурой, чтоб верить ему на слово и принять в расчет ссылку на некий обет.

В общем-то, непременной пары оруженосцев не требовалось. Один из безымянных претендентов, назвавший и ткнувший кольчужной перчаткой в сторону только одного оруженосца, был принят очень любезно, потому что его сопровождала нарядно одетая дама, притом, что поразило помощников распорядителя, вовсе не на смирной слабой лошадке. Ее кобылица была черной, рослой, не хуже жеребца, и верткой. Дама, впрочем, справлялась с кобылкой уверенно.

Всем рыцарям было отведено место в шатрах, где они могли передохнуть, привести в порядок вооружение и почистить коней. В первый день не ожидалось ничего особенного, знать и государи предпочитали сперва присмотреться к возможным противникам, выбрать тех, с кем хотели бы помериться силами, и тех, кто мог бы оказаться достойным награды. Не говоря о том, что, конечно же, отправляющимся в поход на далекий Восток хотелось заранее поближе познакомиться с будущими соратниками. И, конечно, оценить их воинское искусство.

Большинство сеньоров обеих стран давно прекрасно знали друг друга, потому как очень многие англичане имели владения и во Франции тоже. Снаряжаясь для боя, они оживленно общались, обсуждали проблемы своих поместий и предстоящих походов, от которых ожидали богатой добычи и многих развлечений. Оруженосцы же тем временем хлопотали. Сперва натягивался толстый кожаный или стеганый подкольчужник — стояла ли жара или холод, одежды на рыцаре были всегда одинаковые — и чаще всего кожаные штаны, затем кольчуга, или полукольчуга с рукавом до локтя и открытым воротом. Затем, в зависимости от богатства и предусмотрительности рыцаря, пристегивались наручи, поножи, наплечники и нагрудник, надевался подшлемник, натягивался капюшон кольчуги, если он был, пришнуровывался шлем с бармой.