Знак Единорога - Желязны Роджер Джозеф - Страница 26

Сумев наконец с горем пополам затолкать за ремень вторую наволочку, я попытался встать, но меня закачало, голова закружилась от нестерпимой боли. Я стал спускаться на пол, боясь по пути потерять сознание. Немного передохнул, потом медленно, осторожно пополз.

Парадная дверь, насколько я помнил, была заколочена. Хорошо, значит, ползти надо к черному ходу. Я дополз до порога спальни и отдышался, прислонив голову к дверному косяку. Снял с шеи цепочку с Камнем и обмотал ее вокруг запястья. Камень требовалось где-то спрятать, а до сейфа, что стоял в кабинете, отсюда было далековато. К тому же за мной наверняка тянулся кровавый след. Всякий, кто зайдет в дом, запросто пойдет по нему и, если я не доползу до сейфа, найдет и подберет Камень... Нет, ползти в кабинет у меня не было ни сил, ни времени.

Я преодолел порог спальни, прополз следующую комнату. Теперь надо было подняться и открыть засов двери черного хода. Ох, как я ошибся — тут надо было бы передохнуть!..

Когда я снова пришел в себя, то лежал поперек порога. Дверь была распахнута. Стояла холодная влажная ночь, небо было почти целиком затянуто тучами.

Порывистый ветер раскачивал деревья в патио, и они громко скрипели. На ладонь моей вытянутой руки упало несколько холодных капель.

Я собрался с силами и переполз через порог. Двор замело снегом — слой его был в пару дюймов толщиной. Морозный воздух подействовал на меня благотворно. Мысли несколько прояснились, и от этого стало страшно, когда я попытался себе представить, в каком состоянии проделывал путь от спальни до черного хода. Я ведь мог умереть в любое мгновение!

Я поскорее пополз к дальнему от меня углу дома, мечтая добраться до кучи компоста, запрятать в нее Камень и отметить это место пучком жухлой травы. Что я и сделал, а потом набросал сверху снега и пополз дальше.

Обогнув дом, я обрел укрытие от ветра. Ползти стало легче — земля пошла под уклон. Я добрался до фасада и снова передохнул. Только что по шоссе проехал автомобиль — вдали исчезали его габаритные огни. Больше машин пока видно не было.

От снега пощипывало щеки. Я снова пополз вперед. Колени вымокли и горели от холода. Передний дворик все шел под уклон и наконец круто обрывался к шоссе. Примерно в ста ярдах вправо начинался кювет — место частых аварий. Я подумал, что именно там меня будет лучше всего видно в свете фар — маленькая такая зацепка, какие всегда ищешь, когда попадаешь в большую беду, нечто вроде таблетки аспирина от чрезмерных эмоций. С тремя перерывами на отдых я дополз до обочины, потом добрался до высокого камня, на котором был намалеван номер моего дома, сел около него и прислонился спиной кобледеневшему бетону заграждения. Вынул наволочку и положил ее на колени.

Я сидел и ждал, чувствуя, что в голове у меня то и дело мутится. Наверное, я поминутно то терял сознание, то снова приходил в себя. И как только мне казалось, что я соображаю более или менее четко, я пытался привести мысли в порядок и оценить случившееся раньше в свете того, что произошло сейчас. Я отчаянно искал какие-нибудь другие средства спасения. Это оказалось невыносимо трудно. Невозможно было думать ни о чем другом, кроме моего теперешнего положения. С чувством притупленной радости я осознал, что хотя бы колода при мне. Я мог связаться с кем-нибудь из Амбера и попросить вытащить меня отсюда.

Но с кем? Все-таки я соображал достаточно ясно, чтобы понимать, что запросто могу вызвать того самого человека, который напал на меня. Что лучше — рискнуть таким образом или все-таки попытать счастья здесь?

Ну а все-таки, может, вызвать Рэндома или Джерарда?..

Мне показалось, что я слышу шум двигателя — тихий, отдаленный. Правда, этому сильно мешали звук моего пульса и вой ветра. Я повернул голову. Сосредоточился.

Точно — машина. Я приготовился размахивать наволочкой.

А разум продолжал работать... Я понял, что так слаб, что при всем желании не смогу даже воспользоваться картами...

Шум двигателя становился все громче. Я поднял руку с наволочкой. Через несколько мгновений шоссе озарилось светом. Вскоре я заметил одолевший подъем автомобиль и тут же потерял его из виду — дальше дорога шла на спуск. А потом автомобиль снова появился на дороге и стал приближаться — в лучах света передних фар метались и искрились снежинки.

Машина была уже совсем близко от кювета, лучи слепили. Водитель не мог меня не заметить. Но он проехал мимо, этот мужчина за рулем седана новейшей марки, а рядом с шофером на переднем сиденье сидела женщина. Женщина, правда, обернулась и посмотрела на меня, но мужчина даже не сбавил скорость.

Через пару минут появился еще один автомобиль, не такой шикарный, как первый. За рулем сидела женщина, кроме нее, в машине никого не было. Проезжая мимо, она притормозила, но, видимо, мой внешний вид не привел даму в восторг: она газанула, и машина вскоре скрылась из виду.

Я прислонился спиной к камню и отдышался. Принцу Амбера нечего рассчитывать на людское братство и винить людей в черствости и равнодушии. По крайней мере не всерьез, а смеяться было сейчас слишком больно.

Сейчас, когда не оставалось ни сил, ни способности сосредоточиться, ни возможности передвигаться, моя власть над Тенями гроша ломаного не стоила. А славно было бы воспользоваться ею, думал я, и найти какое-нибудь теплое местечко... Смогу ли я вползти по холму наверх, к куче компоста? Забавно, но о том, чтобы вырыть Камень и с его помощью изменить погоду, я не думал. Наверное, я и для этого был слишком слаб. Может быть, такая попытка могла прикончить меня. И может, все-таки...

Я помотал головой. Перед глазами все плыло, хотелось спать. А спать было нельзя. Еще машина? Вроде бы... Я попытался поднять над головой наволочку и уронил ее. Наклонился за ней, голова моя легла на колени... Дейдра....

Вот кого бы надо вызвать — любимую сестру. Если уж кого-то звать, то Дейдру. Нужно вынуть ее Козырь и позвать ее... Если бы она не была мне сестрой... Нет, надо отдохнуть. Я, конечно, хитрец великий, но не идиот. Наверное, когда я передохну, мне станет стыдно... Если бы было хоть чуточку теплее... А вот так хорошо — свернуться и... Машина? Хотелось распрямиться, поднять голову, но сил не было. И так заметят, решил я.

Сквозь прикрытые веки я почувствовал свет фар и явственно различил шум двигателя. Он не приближался и не удалялся — мотор урчал негромко и ровно. Я услышал окрик, потом скрип и хлопок — открылась и захлопнулась дверца. Пожалуй, я мог бы открыть глаза, но делать этого не хотелось. Я боялся, что, открыв глаза, опять увижу перед собой пустое темное шоссе, а звук мотора превратится в сумасшедшее биение сердца и завывание ветра. Лучше пусть все остается как есть, пусть мне это снится, пусть...

— Эй! Что с тобой? Побили?

Шаги... Все взаправду.

Я открыл глаза, заставил себя разогнуться.

— Кори! Бог мой! Это ты?!

Я вымученно усмехнулся, вяло кивнул:

— Я, Билл. Как поживаешь?

— Что случилось?

— Я ранен. Может быть, серьезно. Мне нужно к врачу.

— Сам идти сможешь, если я поддержу? Или тебя на руки взять?

— Попробую идти.

Билл помог мне подняться. Я привалился к нему, и мы пошли к его машине. Помню только первые несколько шагов.

Когда везущая меня прекрасная колесница, вместо того чтобы мерно покачиваться, подпрыгнула на ухабе, я очнулся, попытался поднять руку и понял, что она закреплена и к ней подсоединена трубочка капельницы. Я решил, что буду жить. Пахло больницей.

Я проверил свои внутренние часы. Учитывая, сколько времени прошло, в том, что я жив, есть и моя личная заслуга. Мне было тепло и хорошо — настолько, насколько возможно после пережитого. Я удовлетворенно закрыл глаза, вдавив голову в подушку, и опять заснул.

Позже, когда я снова проснулся, мое самочувствие стало еще лучше. Появилась медсестра и сообщила, что доставили меня сюда семь часов назад и что скоро придет доктор, чтобы поговорить со мной. Потом она подала мне стакан воды и сказала, что снег перестал идти. Наверное, ей до смерти хотелось узнать, что со мной стряслось.