Наследие Александры (ЛП) - Уолтерс Н. Ж. - Страница 30

Нижнее белье, бикини, выглядело в его руках смехотворно маленьким, когда он снял его с вешалки и прижал к своему носу. Ее запах исчез, сменившись запахом мыла. Вздохнув, он осторожно набросил тонкую ткань обратно на вешалку для просушки. Ему так хотелось увидеть ее в кружевах или, еще лучше, вообще без ничего, — чтобы она раскинулась в его кровати и ждала его.

Он зарычал и щелкнул по кранам, оставляя только холодную воду. Ступив под душ, он позволил брызгам охладить свою горячую плоть. Джошуа схватил кусок мыла и начал яростно тереть своё тело. Покончив с мытьём, он намылил ладонь и скользнул ею по своему древку, обхватив пальцами его твердую длину. Член пульсировал в его ладони, требуя сделать что-нибудь, чтобы освободиться от напряжения.

Он никоим образом не смог бы спать рядом с Алекс всю ночь, если бы не сумел достичь контроля над собой. Если он этого не сделает, ей просто предстоит проснуться посреди ночи с его членом, погрузившимся глубоко внутрь нее.

Принимая во внимание его ощущения, начиная с тех самых пор, как он положил на нее глаз, он понимал, что это не заставило бы себя долго ждать. Закрыв глаза, Джошуа начал двигать кулаком, сжатым вокруг своего древка, вверх и вниз. Мешочек между ногами отяжелел, и он подхватил его другой рукой, массируя свои яйца. Вода хлестала по его телу, в то время как его рука двигалась все быстрее и быстрее. Образ Алекс заполнил его разум. Джошуа представлял, как она стояла у раковины в туалете ресторана сегодня утром, ее обнажённые груди раскачивались, когда она устремляла к нему свои бедра.

Его яички подтянулись, плотно прилегая к телу. С каждым толчком он двигал рукой всё резче.

Он смог почувствовать мягкую гладкость ее киски, когда ласкал ее пальцами. Вспомнил, как мышцы ее лона сжали его пальцы, увлекая их глубже. Его член дернулся в руке. Да, он хотел погрузить свой член так глубоко внутрь нее, чтобы она никогда-никогда не смогла бы забыть его и хотела его всегда.

Он едва коснулся ее, как она уже кончила. Господи, она была великолепна, когда кончала. Это было безудержно. Она отдала ему все. Каждый крик, каждый вздох был музыкой для его ушей. Аромат ее нектара был сильным и насыщенным. Он хотел наслаждаться им, слизывать его с мягких розовых складочек ее киски, дразня ее клитор языком и зубами, пока она снова не кончит. Он хотел, чтобы она кончала снова и снова, пока не начнёт кричать, требуя трахнуть ее. Умоляя его наполнить ее.

Его хриплое дыхание разносилось по комнате. Джошуа продолжал двигать рукой и его яички ещё плотнее прижались к телу. Из головки члена брызнула сперма, часть беловатой жидкости покрыла его живот, остальное смылось в канализацию. Разжав руку, опустошённый, он облокотился на стенку душа и опустил голову. Холодная вода дождём обрушилась на него, ему не хватало дыхания.

Придя в себя, Джошуа поднял голову и отодвинулся от стены. Взяв мыло, он намылил живот и расслабленный пенис, потом, сполоснувшись, выключил воду и вышел из душа.

Джошуа вытерся и натянул джинсы, за ними носки и сапоги. Хорошо, если предстоящей ночью ему удастся выгадать часок-другой и подремать. Он должен быть начеку и готов к чему угодно. Он не стал надевать футболку, просто перекинул ее через плечо, когда покидал влажную ванную комнату.

Алекс свернулась калачиком на своей стороне, подложив одну руку под голову, а другой — сжимая пистолет. Шелковистые коричневые ресницы лежали на щеках, а ее рот слегка приоткрывался, когда она издавала лёгкий похрапывающий звук. Он улыбнулся, представив, как она стала бы отрицать тот факт, что храпит. И в самом деле, это был не храп. Гораздо более мелодичное посвистывание. По правде говоря, это было очаровательно.

Бросив рубашку на спинку одного из стульев, он стоял и долго смотрел на нее. Менее чем за сутки эта женщина стала для него абсолютно всем. Черт, как же это случилось?

У него не было ответа. Единственно, своим нутром он понимал, что она принадлежит ему. Они оба принадлежат друг другу. Джошуа наклонился, осторожно вынул пистолет из ее руки и положил в пределах досягаемости на прикроватную тумбочку. Она шумно засопела, но не проснулась.

Выключив свет, он улёгся на кровати рядом с ней и заключил ее в свои объятия. Она легко подалась к нему, удобно устраиваясь у него на груди, как будто делала это годами. Джошуа пропустил сквозь пальцы ее короткие волосы. Они были мягкими и шелковистыми и льнули к его пальцам, когда он продолжал поглаживать её.

Удовлетворенность наполнила его. Он глубоко вздохнул и почувствовал, как всё его тело расслабилось. Даже волк внутри него был доволен. Все, что для этого потребовалось — было вот этой исключительной женщиной, что лежала сейчас в его объятиях. В его мыслях не было сомнений в том, что она принадлежит ему, и он не остановится ни перед чем, чтобы утвердить своё право на нее.

Глава 11

Джеймс прислонился к наружной стене многоквартирного дома, на крыше которого он в данный момент находился. Он глянул вниз, на пожарную лестницу, которая вела с крыши на первый этаж, желая удостовериться, что на ней по-прежнему чисто. Кирпич за его спиной был твердым и теплым, хотя солнце зашло уже некоторое время назад. Здесь он просидел на корточках большую часть дня. Наблюдал. Ждал.

Позавтракав сегодня утром в дешевом ресторанчике, он отправился домой, используя окольные пути. Убедившись, что никто его не заметил, Джеймс вошел в обветшалый жилой дом, расположенный напротив гаража, и поднялся на крышу. Обойдя осколки битого стекла и несколько брошенных на площадке крыши стульев, он там и устроился. Затем начался долгий день наблюдения.

Как он и подозревал, сюда были направлены несколько оборотней, чтобы следить за гаражом на тот случай, если он или Алекс вернутся. Все они были в человеческой форме, но Джеймс знал, кем они были. Это проявлялось в том, как они наблюдали, как ждали, — терпеливо и умело. В течение дня в гараж несколько раз приезжали и уезжали разные клиенты, которые заходили, а потом выходили с выражением недоумения на лицах. Им было ясно, что что-то случилось, но для этого района существовала своего рода нерушимая заповедь, по которой никто и никогда не вызывал полицейских.

Джеймс просидел здесь уже почти двенадцать часов, и к этому времени все наблюдатели, кроме одного, уехали. Его оставили в засаде, — в переулке, как раз рядом с гаражом. Сначала Джеймсу придется позаботиться о нем.

Медленно, дюйм за дюймом, он поднялся на ноги. Хотя он пребывал в одном положении в течение нескольких часов, в его движениях не было ни малейшей скованности. Джеймс полностью сконцентрировался на предстоящей задаче. Он должен избавиться от тел, что остались после утренней схватки, запереть гараж и вымётываться из города.

Если все пойдет по плану, то менее чем через сутки он должен быть в Волчьей Бухте вместе с Алекс.

Джеймс напряжённо сглотнул, когда осторожно взялся за дверь, ведущую на крышу, и приоткрыл её ровно настолько, чтобы проскользнуть и тихо закрыть её за собой. Спускаясь по лестнице, он старался не думать о дочери. Она была светом всей его жизни, и сейчас ее безопасность находилась в руках другого мужчины. Ему не нравилось это, но Джеймс понимал, что это необходимо. К тому же, пришла пора. Алекс была с ним в течение двадцати двух лет. Настало её время расправить крылья, найти пару и создать свою собственную семью. Впредь всё это будет меняться уже вне зависимости от его желаний.

Джеймс бесшумно спустился по лестнице и вышел через черный ход дома. Он знал этот район как свои пять пальцев, исходив его за несколько лет вдоль и поперек. Это давало ему явное преимущество над его преследователями. Небо было ясным, отчётливо видна луна. Она была не полной, ещё нет, но близка к этому. Луна висела на небе красивым желтым шаром, маня его, призывая к дикому и свободному бегу. Скоро, пообещал он себе. Как только все это закончится, он будет бежать — долго и упорно.

Вонь переулка атаковала его ноздри, когда он начал подкрадываться к своей добыче. После всех этих лет, он по-прежнему ненавидел запах мусора и отходов жизнедеятельности человека, которыми город, казалось, был пропитан насквозь. Кроме всего прочего, запах был одной из причин, почему он поселился в этом районе. Все эти тлетворные ароматы похоронили его собственный индивидуальный запах, сбивая с толку всех тех, кто приезжал, разыскивая его. И так было на протяжении многих лет. Это было впервые, когда за всё время хоть кому-нибудь удалось преуспеть в этом.