Дворец полуночи - Сафон Карлос Руис - Страница 32

— Изобель? — прокричал он, повернувшись лицом к туннелю.

Эхо его голоса потерялось в недрах подземного лабиринта. У Сираха кровь застыла в жилах. Он попытался сосредоточиться, чтобы не потерять контроль над дыханием, что с каждым мгновением становилось труднее. Он дождался, пока стихнут отголоски его крика, и, преодолевая панику, снова крикнул:

— Изобель?

Где-то раздался тяжелый металлический гул. Рошан подскочил на месте, озираясь по сторонам. Из туннеля в лицо ребятам ударил ветер, заставив их отступить на несколько шагов.

— Там что-то есть, — пробормотал Сирах, указывая в туннель с непостижимым для его друга спокойствием.

Рошан напряженно всмотрелся в черную дыру и тоже увидел: издалека к ним приближались фары поезда. Он почувствовал, как завибрировали рельсы под ногами и, ошеломленный, повернулся к Сираху. Тот странно улыбнулся.

— Я не смогу бежать так же быстро, как ты, Рошан, — сказал он невозмутимо. — И мы оба это знаем. Не жди меня, беги за помощью.

— Что за ерунду ты несешь? — воскликнул Рошан, прекрасно понимая, что имел в виду друг.

Свет фар поезда рассек сумрак под куполом, как вспышка молнии — грозовое небо.

— Беги, — приказал Сирах. — Немедленно.

Рошан утонул в глазах друга. Шум поезда приближался с каждой секундой. Сирах ободряюще кивнул. Рошан собрал все силы и полетел стрелой к кромке платформы, выискивая место, где можно запрыгнуть на перрон, убравшись с пути следования поезда. Мальчик бежал во всю мочь, не оглядываясь назад, ибо не сомневался, что стоит ему обернуться, и он увидит перед носом стальную морду локомотива. Пятнадцать метров, отделявшие его от перрона, превратились в пятьсот. От страха ему казалось, что путь перед ним удлиняется с головокружительной скоростью. Выскочив на платформу, Рошан проехал по слою мусора и обломков, и в тот же миг поезд с грохотом пронесся мимо — всего в нескольких сантиметрах от того места, где он упал. Он услышал оглушительный крик детей и почувствовал на коже опаляющее дыхание огня. Целых десять секунд он ждал, что вокзал вот-вот обрушится на него.

А потом внезапно наступила тишина. Рошан вскочил и в первый раз после прыжка осмелился открыть глаза. Вокзал снова был пуст. Поезд растворился бесследно, не считая двух тонких огненных линий, затухавших вдоль рельсов. Рошан похолодел и бросился назад туда, где он в последний раз видел Сираха. Проклиная себя за трусость, мальчик разрыдался от злости, убедившись, что остался на вокзале один.

Посветлевшее небо вдали указывало ему путь к свободе.

Первые лучи рассвета робко просачивались сквозь закрытые ставни в библиотеке Индийского музея. Сет и Майкл в изнеможении дремали, уронив головы на стол. Мистер Де Розио тяжело вздохнул, протирая глаза, и отодвинул стул от письменного стола. Много часов подряд он занимался старательством и в поисках золота просеял тонны документов старого предварительного следствия. Пустой желудок громко заявлял о своих правах, не говоря о том, что давно надо объявить мораторий на употребление кофе, в противном случае библиотекарь опасался, что не сможет держаться с подобающим достоинством.

— Я сдаюсь, спящие красавцы, — прогремел он.

Сет и Майкл, вздрогнув, подняли головы и обнаружили, что солнце пробудилось раньше, чём они.

— Что вам удалось раскопать, сэр? — спросил Сет, подавляя зевоту.

В животе у него урчало, а голова была набита мякиной.

— Шутишь, сынок? — отозвался библиотекарь. — Подозреваю, что вы меня разыграли.

— Как это, сэр? — удивился Майкл.

Де Розио широко зевнул, продемонстрировав испорченные зубы. Потом издал звук, навеявший мальчикам мысли о гиппопотаме, резвящемся в реке.

— Очень просто, — объяснил он. — Вы пришли с байками об убийствах и преступлениях, да еще с кучей нелепиц о каком-то Джавахале.

— Но это правда. Мы получили информацию из первых рук.

Де Розио язвительно усмехнулся.

— Тогда провели вас, в лучшем случае, — ответил он. — В этой куче бумаг я не нашел ни единого упоминания о вашем друге Джавахале. Ни слова. Ноль.

Сет почувствовал, что сердце у него ухнуло вниз и выскользнуло на пол через штанину брюк.

— Но это невозможно, сэр. Джавахал был приговорен и оказался за решеткой. Много лет спустя он бежал из тюрьмы. Может, нам следует отталкиваться от этого. От бегства. Упоминание о нем должно где-то сохраниться…

Де Розио окинул Сета скептическим взглядом поросячьих проницательных глазок. Выражение его лица недвусмысленно давало понять, что второй попытки не будет.

— На вашем месте, ребята, — посоветовал он, — я вернулся бы туда, где услышал историю, и на сей раз выяснил бы всю подноготную. Что касается того самого Джавахала, который, по словам вашего таинственного осведомителя, сидел в тюрьме, то, на мой взгляд, он слишком скользок, чтобы вы или я могли его ухватить.

Де Розио пригляделся к мальчикам. Оба были белее мрамора. Тучный эрудит с сочувствием им улыбнулся.

— Мои соболезнования, — пробормотал он. — Вы взяли ложный след…

Вскоре Сет и Майкл встречали рассвет, сидя на ступенях Индийского музея. Мостовые, орошенные мелким дождиком, влажно блестели в лучах солнца, поднимавшегося из дымки на востоке, и казалось, будто улицы покрыты тонким слоем жидкого золота. Сет посмотрел на товарища и вынул монетку.

— Орел — к Ариами иду я, а ты отправляешься в тюрьму, — сказал он. — Решка — наоборот.

Майкл кивнул с полузакрытыми глазами. Сет подбросил монетку, и медный кружок, описав сверкающую траекторию, вновь приземлился на ладонь мальчика. Майкл наклонился, чтобы узнать результат.

— Кланяйся Ариами… — напутствовал его Сет.

В доме инженера Чандры дневной свет вытеснил ночь, которая длилась вечность и будто не хотела кончаться. Йен впервые в жизни благословил солнце Калькутты, когда его лучи рассеяли мрак, окружавший друзей на протяжении многих часов.

Днем дом утратил зловещий вид. Бен с Шири тоже обрадовались наступлению утра, явно вздохнув с облегчением. Выглядели они откровенно усталыми. Им стоило немалого труда вспомнить, когда они спали в последний раз, хоть это и было не так уж давно. Ребят одолевала сонливость, они чувствовали внутреннее опустошение, ибо события развивались слишком стремительно. Чувства притупились от усталости, и в таком состоянии они смогли беспристрастно оценить ситуацию, о чем в темноте даже не думали.

— Итак, — сказал Бен, — дом хорош хотя бы тем, что тут, похоже, безопасно. Если бы наш друг Джавахал мог сюда проникнуть, он бы это уже сделал. У отца были свои причуды, однако дом он защитить сумел. Предлагаю немного поспать. Принимая во внимание все обстоятельства, лично я предпочитаю выспаться при свете и бодрствовать с наступлением сумерек.

— Полностью поддерживаю, — отозвался Йен. — Где бы нам лечь?

— В башнях есть несколько комнат, — пояснила Шири. — Мы можем выбрать.

— Полагаю, нам лучше воспользоваться соседними комнатами, — заметил Бен.

— Согласен, — сказал Йен. — И было бы не лишним немного поесть.

— С этим придется подождать, — ответил Бен. — Попозже мы сходим за продуктами.

— Как вы можете хотеть есть? — возмутилась Шири.

Йен с Беном пожали плечами.

— Физиология, — заявил Бен. — Спроси Йена. Он врач.

— Как мне однажды объяснила учительница, преподававшая литературу в школе в Бомбее, — сказала Шири, — главное различие между мужчиной и женщиной в том, что у мужчин на первом месте всегда желудок, а не сердце. У женщин же — наоборот.

Бен обдумал теорию и немедленно перешел в контрнаступление.

— Цитирую дословно нашего любимого женоненавистника, мистера Томаса Картера, холостяка по убеждению и по призванию: «Истинное различие в том, что у мужчин желудок намного больше мозга и сердца, тогда как у женщин сердце такое маленькое, что всегда выскакивает у них изо рта».

Йен в полном изумлении наблюдал за развитием дискуссии со ссылками на выдающихся авторитетов.