Дворец полуночи - Сафон Карлос Руис - Страница 15

— Наверное, вы не признаете слово «нет», — сказала Шири.

— Мы вычеркнули это слово из словаря в библиотеке Св. Патрика шесть месяцев назад, — заявил Бен. — Ты теперь член общества «Чоубар». Твои трудности — наши трудности. Общее командование.

— Я думал, мы распускаем общество, — напомнил Сирах.

— Декретом номер один его существование продлевается ввиду непредвиденных обстоятельств, — ответил Бен, сверкнув на приятеля глазами.

Сирах скрылся в тени.

— Хорошо, — сдалась Шири. — Но сейчас нам надо вернуться.

Взгляд, которым Ариами встретила Шири и общество «Чоубар» в полном составе, мог бы заморозить поверхность Хугли в разгар дня. Пожилая дама застыла в карауле у парадных дверей в компании с Банкимом. По выражению лица учителя Бен понял, что нужно срочно придумывать разумное объяснение и каяться, чтобы спасти новую подругу от явно светившего ей нагоняя. Бен вышел вперед, слегка опередив товарищей, и пустил в ход свою самую обаятельную улыбку.

— Это моя вина, госпожа. Мы только хотели показать вашей внучке сад за домом, — сказал Бен.

Ариами не удостоила его внимания и обратилась непосредственно к Шири.

— Я тебе велела ждать тут и не двигаться, — набросилась на девочку старуха с горящим от гнева лицом.

— Мы отошли всего метров на двадцать, госпожа, — привел свой аргумент Йен.

Ариами уничижительно посмотрела на него.

— Я тебя не спрашиваю, мальчик, — отрезала она без тени вежливости.

— Мы сожалеем, что доставили беспокойство, госпожа, мы вовсе не хотели… — не отступал Бен.

— Хватит, Бен, — вмешалась Шири. — Я сама умею говорить.

Враждебное лицо пожилой женщины на мгновение исказилось. Это обстоятельство не ускользнуло от ребят. Ариами поманила Бена. Даже в тусклом свете фонарей, горевших в саду, было видно, как она побледнела.

— Ты Бен? — спросила она тихо.

Мальчик кивнул, скрывая удивление. Он выдержал пристальный взгляд непроницаемых глаз старухи. В них не было гнева, только печаль и тревога. Ариами взяла внучку за руку и потупилась.

— Нам пора идти, — сказала она. — Попрощайся с друзьями.

Члены общества «Чоубар» помахали девочке на прощание, Шири робко улыбалась, уходя вслед за Ариами Бозе, тащившей ее за руку. Вскоре они затерялись на темных улицах города. Йен приблизился к Бену. Тот стоял в задумчивости, глядя вслед удаляющимся фигурам Шири и Ариами. Их силуэты были уже едва различимы в темноте.

— Мне показалось, что эта женщина испугалась, — промолвил Йен.

Бен кивнул не моргая.

— А кто не испугается в такую ночь, как эта? — задал он риторический вопрос.

— Полагаю, всем нам сейчас лучше отправиться спать, — объявил Банким, стоявший на пороге двери.

— Это пожелание или приказ? — уточнила Изобель.

— Вы прекрасно знаете, что мои пожелания для вас — приказ, — твердо сказал Банким, указывая внутрь здания. — Домой.

— Деспот, — пробурчал Сирах себе под нос. — Наслаждайся напоследок своей властью, ибо дни ее сочтены.

— Хуже всего те, кто любит покомандовать, — добавил Рошан.

Банким с улыбкой ждал, пока семеро ребят один за другим войдут в дом, пропустив мимо ушей их возмущенное ворчание. Бен последним переступил порог, обменявшись с Банкимом понимающим взглядом.

— Как бы они ни жаловались, — сказал он, — дней через пять им будет не хватать твоих полицейских замашек.

— И тебе тоже, Бен, — рассмеялся Банким.

— Мне уже не хватает, — пробормотал Бен про себя, поднимаясь по лестнице, которая вела в спальни на втором этаже. Он прекрасно осознавал: пройдет всего неделя, и ему больше не доведется пересчитывать эти двадцать пять ступеней, знакомых до последней трещины.

Среди ночи Бен неожиданно проснулся. Комнату наполняли прозрачные голубоватые сумерки. Мальчику показалось, будто его лицо овеяло холодом, словно кожи коснулось невидимое дыхание какого-то существа, прятавшегося в темноте. Сноп неверного рассеянного света проникал сквозь узкое прямоугольное окно и рисовал на стенах и потолке зала тысячу пляшущих теней. Протянув руку, Бен взял с прикроватной тумбочки часы и поднес циферблат к полосе лунного света. Стрелки показывали три часа.

Бен вздохнул, почувствовав, что остатки сна необратимо испарились, как капли росы на утреннем солнце. Он подозревал, что на одну ночь Йен заразил его своей бессонницей. Он смежил веки и принялся перебирать в памяти картины недавно закончившегося праздника, надеясь на их благотворное усыпляющее действие. Именно в этот момент он в первый раз услышал необычный звук и привстал, прислушиваясь к странной вибрации, исходившей от шелестевших листьев в саду.

Бен отбросил простыни и медленно приблизился к окну. Он различил слабое позвякивание погашенных фонарей, висевших на ветвях деревьев, и отдаленное эхо, похожее на хор детских голосов, сотен голосов, смеявшихся и говоривших в унисон. Бен прислонился лбом к стеклу и сквозь туман осевшего на его поверхности дыхания мальчик увидел в центре двора неподвижный силуэт худого высокого человека в черной тунике, смотревшего прямо на него. Бен вздрогнул и отступил назад. Вдруг в центре оконного стекла появилась маленькая дырочка, и от нее на глазах мальчика во все стороны поползла сеть трещин, которая разрасталась, оплетая прозрачную поверхность, словно плющ или паутина, сотканная сотней невидимых лап. У Бена волосы на затылке встали дыбом, и дыхание участилось.

Мальчик оглянулся по сторонам. Все его товарищи лежали неподвижно и крепко спали. Вновь послышались отдаленные голоса детей. Тут Бен заметил, что через трещины в стекле в комнату проникает вязкий туман, напоминая сочащийся сквозь шелковую ткань голубоватый дым. Бен снова подошел к окну и попытался рассмотреть, что происходит во дворе. Незнакомец все еще стоял на месте. На сей раз он вскинул руку и помахал Бену, и его длинные тонкие пальцы вспыхнули ярким пламенем. Бен застыл, завороженный, не в силах оторвать взор от этого зрелища. И лишь когда человек повернулся к нему спиной и стал удаляться в темноту, Бен опомнился и выбежал из спальни.

Коридор был пуст и едва освещен газовым фонарем — этот образчик старого оборудования Св. Патрика чудом пережил кампанию по модернизации последних лет. Бен со всех ног бросился вниз по лестнице, промчался по анфиладе столовых и выскочил во двор через боковую дверь приютской кухни — как раз, чтобы увидеть, как темная фигура исчезает в темном переулке, огибавшем здание приюта с тыла. Силуэт незнакомца заволокло плотным туманом, поднимавшимся от решеток канализации. Бен поспешил следом и нырнул в туман.

Он пробежал метров сто по туннелю из холодного клубящегося тумана и оказался на большом пустыре, простиравшемся к северу от приюта Св. Патрика. Он служил свалкой всякого хлама, а также цитаделью для самых обездоленных жителей севера Калькутты, ютившихся в хибарах и шалашах из деревянных обломков и щебня. Бен шел, огибая топкие лужи, которые были на дороге, петлявшей по запутанному лабиринту лачуг из самана, полуобгоревших и необитаемых. Наконец он очутился в том месте, куда Томас Картер настоятельно не рекомендовал им ходить. Детские голоса доносились откуда-то из развалин этого царства грязи и бедности.

Бен шагнул в узкий проход между двумя разрушенными бараками и резко остановился, ибо он нашел то, что искал. Перед ним открылось бескрайнее поле — кладбище старых хибар, сровнявшихся с землей. В центре пустынного пространства, как пар дыхания невидимого в темноте дракона, вилось голубое туманное облако. Оттуда и доносился хор сотен детских голосов. Только Бен больше не слышал смеха и песен — из голубого тумана вырывался страшный крик обезумевших от ужаса детей, оказавшихся в смертельной ловушке. Холодный ветер с силой швырнул мальчика о стену лачуги. В глубине пульсирующего облака родился оглушительный грохот большой стальной машины, от которого содрогнулась земля у него под ногами.

Бен зажмурился и снова открыл глаза, решив, что стал жертвой галлюцинации. Из облака возник поезд из раскаленного металла, объятый пламенем. Мальчик увидел в окнах вагонов искаженные в агонии десятки лиц детей, плененных в стальном корпусе. Пылающие угли разлетались фейерверком в разные стороны. Взгляд Бена скользнул вдоль длинного тела состава и задержался на локомотиве — грандиозном стальном сооружении, которое медленно плавилось, точно брошенная в очаг восковая фигурка. В кабине локомотива, в горниле огня неподвижно застыла фигура человека, которого Бен видел во дворе. Теперь незнакомец радушно раскрывал ему объятия.