Башни полуночи - Джордан Роберт - Страница 68

- Что? Перрин, мне казалось, я говорила…

- Это имеет отношение, - твёрдо повторил Перрин - к тому, что случилось, когда я столкнулся с ними впервые. И к тому, что начало мне открываться в предшествующие дни.

Фэйли нахмурилась.

- Я рассказывал уже, что убил двоих Белоплащников, - сказал он. - До того как встретил тебя.

- Да.

- Устраивайся поудобнее, - предложил Перрин. - Ты должна знать всю историю.

И он рассказал ей. Поначалу запинаясь, вскоре он обнаружил, что ему уже легче удаётся подбирать слова. Он рассказывал о Шадар Логоте и о том, как рассеялся их отряд. О том, как Эгвейн уступила ему руководство, как, наверное, впервые в жизни, ему пришлось за это взяться.

Он уже рассказывал ей о встрече с Илайасом. Она знала о Перрине многое, то, что он никогда никому не рассказывал, то, что он никогда не обсуждал даже с Илайасом. Она знала о волке. Знала, что он боялся потерять себя.

Но она не знала о чувстве, посещавшем его в битве. Не знала, что он ощутил, убивая тех Белоплащников: вкус их крови - то ли у него во рту, то ли через его связь с волками. Она не знала, насколько он был поглощён злостью, страхом и отчаянием, когда её похитили. Вот это всё он и пытался сбивчиво ей объяснить.

Он рассказал ей о безумии, обуявшем его, когда он искал её в волчьем сне. Рассказал о Ноаме и о своём страхе, что с ним может произойти то же самое. И о том, как это связано с его действиями в бою.

Фэйли слушала, молча сидя в свете свечей на вершине холма, обхватив руками колени. Её запахи ослабли. Возможно, ему бы следовало попридержать кое-что. Ни одна женщина не захочет знать, каким чудовищем становится её муж, когда убивает, не правда ли? Но сейчас, рассказывая, он хотел избавиться от своих тайн. Он устал от них.

Каждое сказанное слово снимало напряжение. Этот разговор сделал то, чего не удалось сделать целому ужину, пусть и трогательному. Рассказывая ей о своей борьбе, Перрин чувствовал, будто часть его бремени спадает с плеч.

Закончил он рассказом о Прыгуне. Он не знал, почему оставил волка напоследок. Прыгун был частью рассказанной ранее истории: о Белоплащниках, о волчьем сне. Но казалось правильным оставить Прыгуна напоследок, что он и сделал.

Закончив, он уставился на пламя одной из свечей. Две из них погасли, остальные продолжали мерцать. Этого света ему было вполне достаточно. Он с трудом вспоминал, каково это - обладать слабыми органами чувств обычных людей.

Фэйли прильнула к нему, поднырнув ему под руку.

- Спасибо тебе, - сказала она.

Он испустил глубокий вздох, откидываясь на пень, стоящий позади, ощущая её тепло.

- Я хочу рассказать тебе о Малдене, - сказала Фэйли.

- Ты не обязана, - возразил он. - Только потому что я…

- Шшш… Я молчала во время твоего рассказа. Теперь моя очередь.

- Хорошо.

Рассказ о Малдене должен был его растревожить. И небо над головой потрескивало от бушующих наверху сил, и над самим Узором нависала угроза. А он лежал, прислонившись к пню спиной, слушая как его жена рассказывает о своём пленении и как её избивали. Но, тем не менее, никогда прежде он не испытывал подобного странного покоя.

События, произошедшие в том городе, были для неё важны, возможно, даже пошли ей на пользу. Хотя его охватил гнев, когда он слушал про то, как Севанна приказала связать Фэйли, и голой оставить на всю ночь. Придёт день, и он выследит эту женщину.

Но не сегодня. Сегодня жена была в его объятиях, и её сильный голос дарил покой. Он должен был догадаться, что Фэйли будет готовить собственный план побега. В сущности, слушая о её тщательных приготовлениях, он начал чувствовать себя дураком. Она беспокоилась, что он погибнет, пытаясь её спасти - она не сказала этого, но Перрин догадался. Как хорошо она его знала.

В своём рассказе Фэйли кое-что пропустила. Он не возражал. Без собственных тайн Фэйли будет похожа на загнанного и посаженного в клетку зверя. И всё же он уловил намёк на то, что она хотела скрыть. Что-то связанное с тем схватившим её Безродным, что-то относительно планов использовать и его, и его друзей, чтобы те помогли ей сбежать. Возможно, она испытывала к нему нежность и не хотела, чтобы Перрин сожалел, что убил его. Это было лишним. Безродные были с Шайдо, они нападали и убивали людей, о которых заботился Перрин. Этого не искупило бы ни одно доброе дело. Они заслуживали смерти.

Эта мысль привела его в замешательство. Белоплащники, вероятно, говорили про него нечто очень похожее. Но Белоплащники напали первыми.

Она закончила. Было уже поздно, и Перрин потянулся к узлу, принесённому слугами Фэйли, чтобы достать одеяло.

- Ну? - спросила Фэйли, когда он откинулся, снова обвивая её рукой.

- Я удивлён, что ты не устроила мне скандал за то, что я ворвался как дикий бык, растоптав все твои планы.

В её запахе появилось удовлетворение. Не такое чувство он от неё ожидал, но Перрин давным-давно оставил попытки разобраться в женской логике.

- Сегодня я едва не завела разговор на эту тему, - сказала Фэйли, - чтобы должным образом поспорить и помириться.

- Что же тебя остановило?

- Я решила провести эту ночь в традициях Двуречья.

- И ты думаешь, что в Двуречье мужья и жёны не спорят? - развеселившись, спросил он.

- Полагаю, спорят. Но мне кажется, что тебе, муж, всегда не по себе, когда мы кричим. Я очень рада, что ты, как и полагается, начал отстаивать своё мнение. Но я слишком часто просила тебя приспосабливаться ко мне. И я подумала, что нынешним вечером мне стоит попытаться подстроиться под тебя.

Он не ожидал, что когда-нибудь услышит от Фэйли такие слова. Казалось, она доверила ему самое сокровенное. К своему смущению, он почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы, и ещё крепче прижал её к себе.

- Но запомни, - сказала она. - Я не покорная овечка.

- Подобное никогда не пришло бы мне в голову, - ответил он. - Никогда.

Она источала удовлетворение.

- Извини, я не подумал, что ты можешь сбежать сама, - сказал Перрин.

- Я прощаю тебя.

Он взглянул на неё, в эти прекрасные тёмные глаза, отражающие огни свечей.

- Означает ли это, что мы можем помириться без спора?

Он поцеловал её. Он почувствовал такое облегчение, и знал, что возникшая между ними после Малдена неловкость, все его тревоги - всё теперь осталось позади. Какими бы они не были, реальными или воображаемыми, - всё прошло.

Он вернул Фэйли, целиком и полностью.

Глава 17. Расставания и встреча

На следующее после нападения голама утро Мэт пробудился от мерзкого, словно давно стухшее яйцо, сна, чувствуя скованность и боль в теле. Заночевать ему пришлось в какой-то впадине, обнаруженной под фургоном с припасами Алудры. Место было выбрано наугад - с помощью игральных костей.

Выкарабкавшись из-под фургона, он выпрямился и повращал плечом, пока в нём что-то не щёлкнуло. Проклятый пепел. Одна из самых приятных сторон богатства - то, что не нужно спать по канавам. Сейчас же получалось, что иные нищие проводили ночи получше, чем он.

От фургона воняло серой и какими-то порошками. Мэт с трудом удержался от соблазна заглянуть под промасленный холст, натянутый на задней стороне фургона. Только это ему бы ничего не дало: порошки Алудры были так же непостижимы, как и она сама. Пока драконы не будут сделаны, Мэт и знать не хотел об их устройстве. Точнее не особенно хотел, чтобы не рисковать вызвать её недовольство.

К счастью для Мэта, Алудры в фургоне не оказалось. Иначе она снова начала бы его упрекать за то, что он не доставил ей литейщика колоколов. Видимо, она считала Мэта своим личным посыльным. Причём нерадивым, отказывающимся как следует исполнять свою работу. У большинства женщин бывали подобные заскоки.

Мэт шёл через лагерь, вытряхивая из волос остатки соломы. Он едва не отправился на поиски Лопина, чтобы тот приготовил ему ванну, как вдруг вспомнил, что Лопин погиб. Проклятый пепел! Бедолага.