Смерть в твоих глазах - Тамоников Александр Александрович - Страница 45

– Понятно. А вы чем занимаетесь?

– Извините, капитан, но я вам не подчиняюсь и докладывать не обязан.

– Соседей-то хоть опросили?

– Мы не хуже вашего знаем свою работу.

Веселов хотел сказать пару ласковых этому внешне безразличному офицеру полиции, но Воронов удержал его:

– Дима! Ты не у себя в отряде.

– А чего он строит из себя начальника недоделанного?

– Помолчи. Еще наговоришься с Ларисой.

– Горячий у вас напарник, капитан, – улыбнулся участковый.

– Он – офицер спецназа.

– А! Ну, тогда понятно. А соседей, кого смог, опросил. Результат обычный – никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никто ничего не знает.

– Ясно! Идем, Дима.

– Вы хоть жвачку пожевали бы.

– А что, запах?

– Аромат! У меня есть пара пластин, дать?

– Начальство сейчас из постели не вытащишь, а до начала рабочего дня аромат выветрится!

– Ну, дело ваше!

Офицеры поднялись на четвертый этаж. Дверь с табличкой «13» была приоткрыта.

Воронов и Веселов вошли в квартиру. Следователь с Бестужевой сидели за столом в кухне. Увидев Воронова, Лариса воскликнула:

– Валерий Андреевич, Гену убили!

– Я в курсе. Вы мне об этом и сообщили.

– Извините, все в голове перепуталось.

Она заметила Веселова, кивнула ему:

– Здравствуй, Дима.

– Здравствуй, Лариса.

Воронов подошел к старшему дежурной следственно-оперативной группы:

– Привет, Илюха!

– Привет! Ты ведешь дело об убийствах, связанных с партией «Великая Россия»?

– Да!

– Не завидую тебе. Это, по-моему, уже третий случай?

– Третий! Ну, что вы тут нашли?

– Да, можно сказать, ничего.

– А эксперт?

– Леонид! – крикнул в сторону гостиной Глотов.

Из комнаты вышел эксперт, который тоже был знаком Воронову:

– О, Валера? Оперативно! Ничего не скажешь. По всему видать, взялся ты за работу плотно.

– Здравствуй, Леня, взялся-то плотно, да пока безрезультатно. Вот, надеюсь, ты чем-нибудь поможешь?

– Ну, что сказать, Валера. Убийство было совершено примерно в промежутке с 22.00 до 23.00. Погибший проводил даму до квартиры и спускался вниз. У тамбура его и встретил убийца. Первый удар ножом он нанес жертве в печень, второй в солнечное сплетение, а затем распорол живот до нижней раны. Втащил труп в подвал, где и бросил. В этот подвал часто заходили люди, может, бомжи, может подростки или работники ЖЭУ, поэтому собака не смогла взять след убийцы. Я снял отпечатки обуви. Весь материал отправлю вам. Возможно, эти следы вы найдете и в сквере, и в салоне машины партийного босса.

– Ты неплохо осведомлен об этом деле.

– О чем ты говоришь, Валера? О данных преступлениях скоро вся Москва говорить будет. Я еще удивляюсь, как тебе удалось до сего времени избежать прессинга журналистов. Они, как правило, появляются на месте преступления до прибытия полиции, черт, никак не привыкну к новому названию.

– Да я особо и не прятался. А в большинстве случаев наши ребята сами сливают информацию в СМИ. За «горячий» материал, слышал, деньги немалые платят.

– Ну да, что есть, то есть!

– Так, но, думаю, сегодня журналистов долго ждать не придется.

Глотов, заполняя фирменный бланк, проговорил:

– Поэтому я и держу внизу двух человек, чтобы журналюги в подъезд раньше времени не просо-чились.

– Они и через подвал, и чердаками пролезут.

– Как говорится, все подходы перекрыты. Ну, вот и все, – отложил в сторону ручку капитан и протянул бумагу Бестужевой: – Лариса Константиновна. Прочтите, пожалуйста, внимательно протокол. Если я все ваши ответы записал правильно, то внизу укажите, что записано с ваших слов верно, и распишитесь.

– Я верю вам!

– Э-э, нет, Лариса Константиновна, прочтите, чтобы потом не было проблем. Если же заметите неточность, скажите мне. Исправим ваши показания.

Бестужева прочитала протокол, расписалась, где надо, и Глотов положил его в папку.

– Ну вот, у нас все! – повернулся он к Воронову. – Систематизируем материал, отправлю к вам в Управление. Похоже, Валера, маньячок у нас нарисовался.

– Разберемся.

В квартиру вошел второй следователь. Его Воронов не знал.

– У меня с Гончаром все, Илья Борисович.

– Ну и хорошо, давай протокол, и едем отсюда.

Забрав у помощника бумаги, Глотов пожал Воронову руку:

– Удачи тебе, Валера.

– Спасибо, Илюша. Тебе того же.

– Участковый переходит в твое распоряжение.

– Отпусти его. Будет нужен – вызову.

– А журналисты?

– Ты думаешь, он задержит их? Напротив, думаю, будет не прочь покрасоваться перед камерами. Когда еще на экран телевизора попадет?

– Ну, добро. Поехали мы.

Сотрудники дежурной следственно-оперативной группы покинули квартиру Бестужевой. Воронов закрыл за ними дверь и подошел к окну:

– Странно, журналистов еще нет! Но это и к лучшему.

– А может, ко мне поедем? – предложил Веселов. – Боюсь, здесь нам и поговорить не дадут.

– Опоздали, подъехала первая машина городского телеканала. Остальных ждать недолго. Но мы никого сюда не пустим.

– Все равно достанут!

Воронов набрал номер по своему сотовому телефону:

– Илья! Вижу, вы еще во дворе?

– Ну да, никак водила не развернется, а журналюги уже тут. Но мы-то прорвемся, а вот ты?

– Слушай! Пошли наверх своего помощника!

– Зачем?

– Пусть опечатает квартиру. Тогда наши вездесущие журналисты будут считать, что в ней никого нет, и свалят отсюда.

– Неплохой ход. А мне машину тоже опечатать?

– Ты прорвешься!

– Ладно! Посылаю Леонида.

– Ну, вот, теперь нас ни для кого здесь нет, – отключив телефон, проговорил Воронов.

– А свет?

– Свет – ерунда, его часто забывают выключить. Главное, к окнам не подходить.

Бестужева, безучастно смотревшая на стену, взглянула на Веселова:

– Ты что-нибудь узнал о Сергее?

– Я могу сказать тебе одно, Лариса, мы ищем его.

– Конечно, ничего другого ты ответить не мог, – покачала она головой.

– Я говорю правду. – И Дима рассказал ей о проведенной акции по базе Мурзы. – В итоге офицер оказался у нас, но, как выяснилось, это был не Сергей, и слава богу.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что находившийся в банде бывший старший лейтенант являлся членом банды.

– Как это так?

– Вот так! Он добровольно перешел на сторону боевиков, хотел денег заработать, а получил осколки в живот. Но кое-что, заслуживающее внимания, он успел мне сказать. Это тоже касается российского офицера, который был взят в плен раненым.

– Почему же вы не освободили его?

– В настоящий момент это невозможно. Банда, в которой, по словам предателя, находится раненый офицер, сейчас базируется за границей. Но она скоро выйдет оттуда. И вот когда выйдет, мы ее отработаем.

– А если и этим офицером окажется не Сергей?

– Значит, будем искать дальше.

– Опять неизвестность. Да еще это. Кстати, Валерий Андреевич, в прихожей за шкафом лежит сломанная гвоздика. Я не стала ничего говорить о ней Глотову. Или надо было сказать?

– Главное, мне сказали. А теперь, Лариса Константиновна, встряхнитесь и расскажите все с самого начала. Я имею в виду с момента, когда вы с Коростылевым подъехали к дому.

– Хорошо, – кивнула Лариса. – Но все было, как обычно. Единственно, Гена настоял на том, чтобы проводить меня до двери и чтобы я в его присутствии осмотрела квартиру.

– Следом за вами в подъезд кто-нибудь входил?

– Я не слышала.

К столу подсел Веселов:

– А когда вы приехали из офиса, у дома ничего подозрительного не заметили? – подсел к столу Веселов.

– Что ты имеешь в виду? – взглянула на него Бестужева.

– Ну, может быть, за вами шла какая-то машина? Или во дворе находился подозрительный тип?

– Я ничего не заметила. Гена… о господи, как вспомню его, лежащего с вывалившимися на мусор кишками, так кричать хочется!

– Что Гена?