Я помню Паллахакси - Коуни Майкл Грейтрекс - Страница 27

– Нет, парень, – покачал он головой в ответ на мой финальный вопрос. – Твоего дядю я в тот день не встречал. Я видел тебя на лодке с Чарой, но больше никого из посторонних.

Мы продолжали работать, но я то и дело поглядывал на дорогу в надежде увидеть Чару.

– Думаю, она сегодня не придёт, – сказал наконец Крейн.

– Да? – откликнулся я по возможности небрежно, словно не догадываясь, о ком идёт речь, и усердно занялся колышком, который никак не хотел выниматься.

– Лонесса найдёт способ задержать Чару, если я знаю Лонессу. – Он мрачно усмехнулся. – А я знаю её слишком хорошо.

– Как же быть? – спросил я, оставив притворство.

Он задумался, выбивая последний колышек. Мы аккуратно отделили тяжёлый киль от лодки, положили его на песок и пошли ополоснуть руки в море. Огромная белая птица спланировала низко над водой, высматривая добычу. Это был груммет, первый предвестник грума.

Крейн нарушил молчание.

– У меня три дочери, – сказал он наконец. – И все от разных женщин. Я хотел передать свою память, но мне дважды не повезло, и Лонесса стала моей последней надеждой. Она была настоящей красавицей! Впрочем, она и сейчас хороша. – Он коротко усмехнулся. – Говорят, что ребёнок получает пол от того из родителей, кто сильнее. И я, старый полудурок, понадеялся, что Лонесса родит мне сына? Ха! Так появилась Чара, и я возненавидел её за то, что она не мальчик. Но когда Чара подросла, оказалось, что эта девочка совсем не такая, как другие дети из женской деревни. Она начала навещать меня, а я, в конце концов, стал брать её с собой на рыбалку. – Он вдруг разве селился, припомнив забавное. – Как-то Чара заявила, что если и есть занятие скучнее, чем наблюдение за ростом посевов, так это необходимость следить за тем, как сушится рыба!

– Значит, Чара с Лонессой не слишком ладят?

– Во многих отношениях у них все нормально, но Лонесса привыкла командовать, а Чара не любит подчиняться. Вот тебе мой ответ! Моя дочь всегда найдёт возможность увидеться с тобой, если только захочет.

Чара нашла эту возможность после полудня.

Всё утро я помогал Крейну и другим рыбакам, а потом мы устроили перерыв, чтобы слегка перекусить копчёной рыбой. Все мы оживлённо болтали, и я подумал, что мне, по-видимому, удастся поладить с народом Носса, как вдруг на нас вихрем налетела Лонесса, всклокоченная и яростно сверкающая глазами.

– Кто из вас видел Чару? Отвечайте немедленно! – И тут она заметила меня. – Раке, это ты, Харди?! Если знаешь, где Чара, советую рассказать мне прямо сейчас!

Она с подозрением оглядела перевёрнутые лодки, словно бы ожидая увидеть, что из-под какой-то торчит нога её дочери. Мы все изобразили молчаливое недоумение.

– Держись от неё подальше, Харди! У Чары высокое положение в обществе, и я не позволю ей якшаться с земляным червяком!

Она сердито зашагала прочь, а я так и не успел придумать, что бы сказать в ответ. Увы, не только Кафф был моим врагом в Носсе…

Едва Лонесса пропала из виду, как из-за небольшого мыска вывернула лодка под парусом и через полминуты уткнулась носом в песок.

– Эй, Харди!

Я залез в лодку.

– Твоя мать только что ушла.

– Ну и Ракс с нею! Кто-то донёс, что я вчера была с тобой, и она взбеленилась. Не хочу говорить об этом. Следующей предводительницей Носса стану я, и значит, могу делать всё, что пожелаю. А сегодня особенный день, и у меня есть желание подняться с тобой на утёсы.

Мы вытащили лодку на берег у каменной пристани и поднялись наверх по тропе, ведущей через священный лес. Мы совсем запыхались, когда добрались до каменистой площадки на оконечности высокого мыса.

– Вот! – сказала Чара счастливым голосом. – Теперь смотри!

И я увидел далеко внизу, под обрывом, песчаную отмель, бледно просвечивающую сквозь голубую рябь эстуария. За отмелью до самого горизонта простиралось одно лишь море, необъятное и таинственное, и где-то там, в невероятной дали, за краем света, лежала Аста – наш второй континент. Лишь горстка крошечных парусников бороздила морскую пустыню, и все они, не без веской причины, стремились к одной точке берега – в Носс.

Я увидел, как от берега и до горизонта по морю неспешно поползла молочная полоса грума. Над нею с криками парили, кружили и камнем падали вниз огромные белые птицы – грумметы, хватая рыбу и прочую живность, вытесненную на поверхность плотной водой. Хищники-груммеры тоже не заставят себя ждать, жадно пожирая все живое, но, к счастью, они движутся вслед за фронтом грума, и море через несколько дней снова будет безопасным для рыбаков.

– Разве это не чудо? – восхищённо воскликнула Чара. – Я вижу грум каждый год и всё равно не могу привыкнуть! Ты знаешь, что эти птицы, следуя за грумом, совершают кругосветное путешествие? И так год за годом, и круг за кругом, пока сердце не остановится на лету! Пара грумметов раз в году откладывает яйцо на поверхности плотной воды, и каждый день они срыгивают на него рыбу, и сверху по белому пятну видят, где оно находится.

– А откуда им знать, что это не чужое яйцо?

– Мы считаем, по запаху. У каждой птицы немного иной запах отрыжки. Сперва птенец проклёвывает дыру в скорлупе, высовывает голову и питается отрыжкой родителей. О Ракс! Должно быть, у них очень крепкие желудки. А когда птенец окрепнет, он разламывает яйцо и плавает на поверхности грума, пока не выучится летать.

– Но волны утопят яйцо, если в нём пробита дыра?..

Она снисходительно улыбнулась:

– При груме море не волнуется, дурачок!

Чара была на своей территории, и здесь я не мог с ней тягаться. Я знал лишь один способ выровнять ситуацию, поэтому я схватил её в охапку и крепко поцеловал.

– Ах! – сказала она, когда смогла говорить. – Это было прекрасно. Ты собираешься делать это всякий раз, когда я покажусь тебе слишком умной? Тогда я расскажу тебе о наездниках грума, об этих жутких, кошмарных созданиях!

– Я снова поцеловал её, прижав к себе ещё теснее. Непроизвольно я погладил её бедро и немедленно ощутил невероятное возбуждение. Я тут же отступил, но недостаточно быстро.

– Ага! – воскликнула она, глядя на мои набухшие шорты.

– Я полагал, что ты ещё не разбираешься в подобных вещах, – пробормотал я в глубоком смущении.

– Какой ты наивный. Девушка не может жить с такой матерью, как Лонесса, и не видеть хоть краешком глаза её мужчин.

– Оглядевшись, Чара нашла местечко, где росли щекотунчики, и легла на траву, слегка поёживаясь от их настойчивых прикосновений.

– Как хорошо! Иди сюда, Харди, и ложись рядом со мной.

Возможно, она сделала это намеренно, а возможно, тут постарались щекотунчики, но только голубое платье Чары опасно задралось, и я увидел краешек белых штанишек. Она вздохнула, заложила за голову руки, и груди её натянули тонкую ткань. Я не мог оторвать взгляд от маленьких твёрдых сосков.

– Иди сюда, Харди, – опять позвала она.

Колени мои ослабели, я упал рядом с Чарой и притянул её к себе. Сердце моё безумно колотилось. Чара, учащённо дыша, стала расстёгивать пуговички на своём платье.

– Я ещё ни разу не делал этого.

– Я тоже. Ты думаешь, мы все делаем как надо?

– Не знаю… Но мне очень нравится.

– Я надеялась, что так и будет. Вот почему я привела тебя сюда. Чтобы быть с тобой до конца. – Она приподняла бёдра и стянула штанишки. – А теперь снимай шорты.

– Но я…

– Не спорь со мной, я выше тебя по рангу в Носсе.

Её ловкие пальцы расстегнули ремень, и источник моего замешательства выпрыгнул на белый свет. Я поцеловал её, пытаясь оттянуть неизбежное, но Чара обхватила меня и заставила лечь на неё.

И в этот момент мой мозг полностью отключился.

Когда я снова обрёл сознание, лицо её излучало счастье.

– Это самое лучшее, что было в моей жизни, – сказала она, и я понадеялся, любуясь Чарой, что память об этом дне никогда не умрёт.

Позже она поцеловала меня и сказала:

– Думаю, нам пора возвращаться. Мама разыскивает меня с самого утра. Бедная старушка, она просто лопнет от зависти!