Топ-модель - Валяев Сергей - Страница 17

И что же это получается? Я есть гвардии рядовая Высокой моды, вооруженная лишь своей красотой? Хватит ли этого для проникновения в тыл противника? Подозреваю, маловато будет. И что делать? В подобных случаях, очевидно, нужно положиться на интуицию и удачу. А проще лечь в койку к командующему фронтом, как это, верно, делается чаще всего. Раздвинь ноги и горизонты твоего миропорядка тоже раздвинуться до счастливой до небесной до бескрайности.

Но не будем о суетном и мелком. Надо быть выше таких некрасивых предположений, Маша. Унижая других — унижаешь себя.

— Мария, хватит мечтать, — вновь слышу голос двоюродной сестры. — Ты готова кастинговать?

— Всегда готова делать это самое!

— Тогда вперед!

Мы прощаемся с Эдом, желающего нам удачного прорыва.

Я поднимаюсь из-за столика и снова чувствую чей-то цепляющий, как гвоздь в заборе, взгляд. Неприятный взгляд. Гадкий взгляд. Будто я хожу в бане с бабами, а некто исподтишка подглядывает за мной. Или это мои молодые нервы шалят, которые пора лечить кисловодским сероводородом?

Передернув плечами, гордо удаляюсь прочь. Плевать хотелось на подобные психические атаки. Я забронирована собственным, повторю, мнением о себе, выдающейся будущей модели, и никакая сила не способна переубедить меня в обратном.

Дальнейшие события напоминали очередной дурной сон. Наверное, судьба решила наказать меня за каприз и желание без подготовки влезть в чужую шкуру, коя была сейчас на мне.

Чужая шкура — это стервозная манерная девка с красными, как боевое знамя, кудряшками.

Позже поняла, в чем дело: моя девственная внутренняя суть не была достаточно подготовлена к носке этого взрослого и напряженного образа. Я сама испугалась этого образа, сама не поверила в него…

Хотя поначалу все складывалось как нельзя лучше. Мы с Женей, прогулявшись по Центру моды, без проблем находим офис модельного дома «Парадиз». Как известно, парадиз — это рай. И в нем было современно, было чисто и было светло. Около двадцати молоденьких дев, самых разных, скромно теснились в небольшом зале, похожем на театральный.

Все желающие записывались у очкастой барышни по имени Фая, находящейся в полуобморочном состоянии: она плохо и слышала, и плохо видела. Возможно, это обстоятельство меня и выручило в дальнейшем.

— Как ваша фамилия? — несколько раз переспрашивала Фая. — Девочки, тише-тише. Потерпите, сейчас госпожа Мунтян освободится.

Госпожа Мунтян — кутюрье, которая выставлялась на Недели, вспомнила я. Прекрасно-прекрасно. Ее модели мне понравились. Тип-топ модели. Значит, все будет у нас с ней хорошо, загадываю я.

— Как ваша фамилия? Батова? — записывает меня Фая.

— Платова, — говорит Евгения.

— А ваша?

— Моя? — удивляется двоюродная сестра. — Нет-нет, упаси Боже. Я просто болельщица.

— Ваш номер девятнадцатый, — говорит счетовод от моды и выдает кругло-крупную бирку с данным номером. В прорезе кругляша резинка для удобства ношения на руке. — Одевайте на время показа, — просит.

Номер мне не нравится — я вспоминаю сон, где дефилировала по подиуму с «семеркой». Может, на небесах что-то перепутали: и я оказалась не на том месте и не в тот час?

Конечно, мне был дан высший знак, да я его не приняла, дурочка, решив, что все мои страхи пустая игра воображения. Какая разница, под каким номером взойду на подиум. Никаких сомнений и волнений, Маша, говорю себе, верь в себя, как в Творца, господи-прости-меня!..

Потом нас, будущих моделей, приглашают пройти за кулисы — там находится импровизированная гримуборная: столики, зеркала, стендовые вешалки с невероятным количеством верхней одежды.

Встречает нас маленький плешивый человечек, необыкновенно активный, с волосатыми, как у гориллы, руками. Он хлопает ими и кричит:

— Так, девочки, минутку внимания! Я — Хосе, арт-директор, прошу любить и жаловать, вах! Отвечаю за ваш выход перед Кариной Арменовной, вах! Делайте, что считаете нужным, но через пятнадцать минут — будьте готовы, вах!

— Вах! — смеюсь я.

— Цыц, вах! — шутит Хосе, пытаясь шлепнуть меня по месту, удобному для таких случаев. — Будьте, говорю, готовы!.. И никаких «вах»!

— А что делать? — пищит кто-то.

— Все, вах! — указывает на одежды. — Это в вашем распоряжении. Покажите свой вкус, высокохудожественный, вах! Сейчас все зависит только от вас! Веселее и смелее, красавицы! На меня не обращайте внимания, не стесняйтесь и не бойтесь, вах!

— Вах! — кричат все хором, заливаясь нервным смехом.

— Ау! — хватается за голову арт-директор.

Хосе активен, в нем бурлит испанская кровь, он похож на слугу нескольких господ. С ним легко и просто, и через минуту мы о нем забываем. Забываем, потому что у каждой из нас свои проблемы.

Картина достойна кисти баталиста: около тридцати молоденьких прелестниц обступили стендовую вешалку с самыми решительными намерениями. Так, наверное, убийцы, окружают свою беззащитную жертву.

После легкой заминки началась такая суета, что мне показалось нахожусь на дивноморском рынке, где шумные цыгане начали бесплатно раздавать разноцветные индийские кофточки по причине того, что грянул местный беспощадный РУОП. Замелькали руки-ноги, кто-то кого-то двинул локтем, кто-то ответил коленом, кто-то изящно матерился, кто-то упал… Затрещала материя…

Как говорится, если хочешь разбудить в женщине хищника, приведи её в модный бутик.

— Девочки-девочки, вах! — кричал Хосе. — На всех хватит, вах! Не рвите эсклюзив, вах! Пожалейте труды Карины Арменовны. Прекратите, говорю, рвать, вах, вашу мать! Иначе пожалуюсь госпоже Мунтян!

Угроза возымела нужное действие, как ушат холодной воды. Впрочем, причина общего успокоения была в ином: каждая «хищница», довольно урча, уже уносила с собой понравившуюся добычу-вещичку. В свой уголок.

В моих руках оказалось платье из панбархата, шитое золотом словно инкрустированный шкаф эпохи Людовика XIV.

Переодевшись, поняла, что именно этот туалет подходит к моему образу образу снобке, презирающей суетный мирок у её миленьких утонченных ножек. Ну, что ж осталось хорошо сыграть данную роль.

И с этой мыслью осмотрелась: первое впечатление, что я оказалась в курятнике с испанским петушком. Хосе мелькал то тут, то там, советуя, помогая, восхищаясь и стеная от чувств-с: вах-вах! Второе впечатление: нахожусь в коровнике. На многих девицах наряды сидели, как седла на буренках. Третье впечатление: не в публичном ли доме города Урюпинска я оказалась?

— Девочки! Внимание, вах! — захлопал в ладоши Хосе. — Разбились на пятерки, вах, тьфу, чтобы я ещё раз сказал «вах». Определитесь, кто за кем идет. На подиуме от вас требуется лишь одного: пройти от начала до конца. И вернуться. Хорошо бы с подиума не падать. На головы дизайнеров. Смеетесь? А такие случаи были. Главное: не волнуйтесь. Сосредоточьтесь… э… э…

— Вах! — закричали всех.

— Вот именно! Думайте о вечном. Если хотите играть лицом — играйте. Но! Не заигрывайтесь! Здесь вам не театральное училище. Вы меня поняли, красавицы? Разбивайтесь, говорю, на пятерки, разбивайтесь…

— Разбиваться — на что?..

— На то!.. Вах!

Я начинала раздражаться: темная энергия праздно-пахучих и бестолковых подруг дурманила, точно газ иприт. Сколько можно галдеть, потеть и попусту переживать?

— Кто со мной, — проговорила противным голосом. — Иду первой.

«А кто не со мной, тот против меня», промолчала.

Мой зачин был поддержан — началась новая толчея у выхода на подиум. Меня толкали в спину костлявые тела, и я усмехнулась: точно, черт подери, настоящий кастинг.

— Внимание, девочки! — снова раздался энергичный голос Хосе. Приготовиться первой пятерки. Сейчас пойдет фонограмма — и под нее… вперед!..

Нервничала ли я? Трудно сказать. Хотя некий холодок сковал мою душу, если предположить, что она все-таки обитает меж ребер грудной клетки.

Нужно растопить этот мороз своей ослепительной улыбкой, решаю я и выглядываю из-за кулис. В полутемном зале за столиком, освещенном лампочкой обмороженного властью чубайса, угадывались несколько фигур тех, от кого зависела моя дальнейшая карьера. Нет ли среди них господина Чиковани? Вспомнит мое непочтительное поведение в баре и чикнет по молодой судьбе огромным грузинским кинжалом мелкой мести!