Специальный агент преисподней - Зубко Алексей Владимирович - Страница 13

Пока отец богов утолял жажду, Мокоша воспользовалась случаем, чтобы провести воспитательную беседу с братом. Во всякое другое время он просто бы припечатал ее пятерней пониже спины, всколыхнув необъятные прелести, и велел бы не лезть в мужские дела.

– Разве ж так можно. Ну посетил священную рощу, ну пригубил даров-подношений, но зачем воплощаться в телесную оболочку изваяния и всю ночь напролет пить горькую со смотрителем?

Перун грозно свел брови над переносицей, по раскрытой ладонью вверх руке заструились искорки, но сестра проигнорировала красноречивый знак.

– И это еще не все. Они навели распутных дев лесных и устроили фейерверк. Там к утру перегар такой стоял, что сменный жрец, едва ступил внутрь, тотчас издал крик ужасный и без чувств свалился.

– То гнусная брехня!

– А вот и совсем не брехня, мне Утренняя Зорька рассказывала.

– Спасибо, Мокошенька,- отдав пустой сосуд и взяв шись за напильник, поблагодарил Сварог и принялся за обработку следующей подковы.- И чем все закончилось?

– Буйство стихии преподнесли как гнев божий, сгоревший дуб списали на набег степняков – по времени хорошо совпало, а со святилищем получился казус.

– Не выветривается? – сообразил отец богов. Он и сам по молодости не чурался хорошей компании. Тогда-то богов было совсем мало – раз-два и обчелся…

– Не выветривается,- вздохнул Перун.

– Нужно сжечь святилище, огонь, он все очистит.

– Жалко. Я там такой величественный вышел. И так последнее время капища жгут кому не лень. Да и обошлись уже.

– Как? – Отец богов, не прекращая монотонного движения напильником, обронил: – А ты, доченька, иди…

– Вот так всегда,- демонстративно резко развернувшись, от чего объемная грудь совершила поворот на двести семьдесят градусов и тут же резво отмерила обратно

девяносто, Мокоша скрылась во дворце.

– Теперь в моих святилищах жрецы не дышат. Наберут полон рот воздуха – шмыг внутрь – метелкой шорх-шорх – и обратно.

– Замаются, сердешные…

– Это только закрепит их волю. Да и правило это лет через сто можно будет отменить, упразднить как устаревшее и…

– Кхе-кхе,- заявила о своем присутствии появившаяся незваной Мара. Да и кто ее будет добровольно в гости звать?

Омрачилось чело Перуна, спала улыбка с лица Сварога, и дрогнул напильник, соскочив с подковы. Даже боги побаивались эту бледнолицую красавицу, чей взгляд для смертного – приговор, для богов – вестник несчастья.

Что она принесла на этот раз?

А Мара, словно не замечая всеобщего смущения, вызванного ее приходом, нарочито неспешно приблизилась к скамеечке, опустилась на нее, тряхнув непокрытой головой. Что, как известно, приносит в дом беду, а не только позволяет – ну, это если есть под рукой женский журнал со специальной страницей – определить, не пора ли покупать шампунь от перхоти.

– Не ждали?

– Надеялись. С чем пожаловала?

– Дай, думаю, зайду… новостями поделюсь. Одна плохая, вторая хорошая,- предупредила Мара.

– И что хорошего может быть в твоих новостях? – неприветливым тоном проговорил Перун.

– В наших краях появился новый бог.

– Лет сто уж как… Вовка революционер привез нового бога как приданое жены из страны византийской.

– Я про другого. Этот явился незнамо откуда и ну подвиги творить направо и налево… К богатырю Добрыне прибился, простым смертным прикинулся.

– Так может, это простой герой, богата ими земля русская?

– Его Змей Горыныч смертельно потоптал, я явилась было, а он просто отмахнулся и быстренько очухался.

– Быть того не может!

– Не может,- охотно согласилась Мара.- А плохая новость – это то, что в нем дух русский.

Окинув убийственным взглядом собеседников, богиня ночных кошмаров растаяла в воздухе, словно ее и не было. Лишь зловонный привкус от ее присутствия остался на губах.

– Вот ведь… – В сердцах метнув молнию, появление которой среди легкой облачности трактовалось как предупреждение, что надо безотлагательно троекратно перекреститься, Перун громовержец сплюнул.- Пойду-ка я разомнусь, мышцы затекли.

– Иди.- Посмотрев вслед сыну, отец богов задумался. И невеселые те мысли были…

Появление неизвестного бога может привести к чему угодно, но ничего хорошего из того не выйдет. Их положение и без того хлипкое. Предыдущий князь постарался: множество храмов разрушено, и на их месте возведены новые, скроенные под нового бога, последователи которого при всей показушной кротости отличаются безжалостностью к конкурентам. Переворот в вероисповедании не прошел для народа бесследно – в душах разброд и смятение. Грядут страшные времена, ох грядут! Как только в народе исчезает единство – внешние враги поднимают голову. Так всегда было. Новое всегда приходит нежданным и будоражит своим появлением, по неопытности свершая ошибки, но что-то подсказывает, что на этот раз все будет по-иному… А за новоявленным богом нужно присмотреть, вот только кому поручить сие щекотливое дело?

ГЛАВА 6

Незваные гости

Ничто так не красит девушку, как наличие скромности и отсутствие одежды.

Ценитель женской красоты

Я сладко зевнул. Перевернулся на спину и, заложив руки за голову, потянулся. На ум пришли бессмертные строки классика: «Мне бы женщину – белую-белую, ну а впрочем, какая разница?» А разница, как известно, громадная – одна к тебе со всей душой ластится, а другая только дразнится.

И тут что-то мягко скользнуло по моему боку и опустилось на грудь.

Буйная фантазия, разбуженная недавними грезами, тотчас понеслась галопом, рисуя видения одно сладострастнее другого.

Не открывая глаз, осторожно касаюсь рукой и испуганно отдергиваю ее.

Она волосатая!

Тут уж глаза сами распахнулись, да так, что едва не повыпрыгивали, как чертик из коробки-сюрприза. Благо зрительные нервы крепкие – удержали.

На моей груди, поверх льняной простыни, свернувшись калачиком, пристроился пушистый кот.

– Как обманчива природа… – вздохнул я, погладив за ушком рыжего наглеца.

Он лишь промурлыкал в ответ что-то неопределенное и выпустил когти, теребя ткань и мою кожу.

– Ну, вы, батенька, наглец…

Кот и ухом не повел – избалован. Что почти однозначно указывает на отсутствие в прилегающих местах маленьких детей. Последние никогда не преминут потаскать свободолюбивое животное за хвост, как самую лучшую в мире меховую игрушку, поскольку она пищит и играет, хотя и не подозревает об этом – кошка всего-навсего старается вырваться из цепких детских ручонок и спасти свой хвост, иначе оторвут. Это уж когда детишки подрастут, то начинают исследовать природу звуков, привязывая к хвосту пустые консервные банки и выпуская перепуганное создание на автостраду. Проверяют, так сказать, на практике – с какой скоростью должен бежать кот, чтобы не слышать дребезжания подпрыгивающих жестянок?

Неторопливо почесывая рыжего и наглого зверя за ушком, я прислушался. За окном голоса.

Рокочущий бас принадлежит, несомненно, Добрыне Никитичу, что подтверждают обладатели сиплого баритона и звонкого тенора, время от времени обращаясь к нему по имени-отчеству.

– А дальше, Добрыня Никитич, чего было? Так все и ускакали к себе в степь?

– Не все, но по большей части ускакали, лишь один отряд решил идти в набег на хутор Заречный.

– Много ли?

– Да точно неизвестно, степняки-то, они точного счета не ведут, но сотен тринадцать-четырнадцать было.

– От хуторка и головешки бы не осталось… – уверенно заявил обладатель сиплого баритона.- А я слышал, все обошлось малой кровью, орда в полон сдалась почти без боя. Всю темницу забили, словно селедкой. Еще и по соседским погребам пришлось рассаживать – не вместились все.

– Хм, это когда она сдалась… – усмехнулся Добрыня.- Когда ее остатки на наш отряд налетели.