Тайная песня - Коултер Кэтрин - Страница 29

Но какое это имеет значение, когда есть деньги, земля и знатный род. Хорошо, если родится девочка. В таком случае Роланду не придется оставлять свое состояние сыну другого человека.

— Я думаю, — произнес Роланд, словно размышляя вслух, — что граф изнасиловал ее, но ей стыдно в этом признаться. «Но почему она сказала, что это мой ребенок?» — подумал он.

Король промолчал — он был не глуп — и кивнул Роберту Барнеллу.

— Пошлите Эрика к ее величеству и сообщите ей, что мы сыграем свадьбу, как только Дария будет готова.

Роланд мгновение поколебался, точно хотел запротестовать, но сдержался и принялся вновь мерить шагами шатер. Король допил вино.

— Это вино привозят от отчима Грелема де Мортона, — сообщил он, чтобы прервать неловкое молчание. — Оно превосходно. Скоро вы будете соседями. И ты последишь за моей дорогой дочерью Филиппой и ее негодяем-мужем. Да, Фортенбери — негодяй, но девочка хотела его, не желала слышать ни о ком другом. Выскочила за него замуж, и все.

Роланд на минуту забыл о собственных неприятностях.

— Филиппа не знала о том, что она ваша дочь, когда выходила замуж, сир.

— Тем хуже. Кто-нибудь должен был бы знать. Она очень похожа на меня — с этими прекрасными волосами и глазами.

— Де Фортенбери не посрамит вас.

— Все равно я буду держать с ним ухо востро, — пошутил король и стал молча наблюдать за Роландом, расхаживающим по шатру.

Внезапно он остановился, когда вошла королева. Казалось, она чем-то встревожена.

Король быстро встал и подошел к ней. Они о чем-то тихо переговаривались, и Эдуард все больше хмурился. Потом он повернулся к Роланду:

— Дария отказывается выйти за тебя замуж.

— Что? Элеонора сказала:

— Потому что вы считаете ее лгуньей и не более чем имуществом, которое надо вернуть ее дяде за деньги. Она говорит, что скорее уйдет в монастырь.

— Я не думал о такой возможности, — задумчиво протянул король. — Наверное, это наилучший выход, хотя…

Роланд перебил его:

— Вовсе нет! Монастырь лишит ее всякого присутствия духа. — И тут он увидел Дарию в маленькой долине Уэльса. Девушка обхватила себя руками и казалась такой счастливой, что он улыбнулся, глядя, как она танцует. — Нет, Дария не создана для заточения в монастыре. Черт бы побрал эту своенравную неблагодарную шлюху!

— Но, Роланд…

— Я ей покажу! Пусть приведут священника. Где она — в вашем шатре, ваше величество?

— Да, Роланд, она у меня, — сказала Элеонора и замолчала, сжав руку королю.

— Проклятая женщина! — пробормотал Роланд, выходя из шатра без разрешения повелителя. — Она извела меня своей неблагодарностью, ложью и непослушанием. Нет, я побью ее.

— Теперь все будет хорошо, — произнесла Элеонора, улыбнувшись супругу.

Дария сидела одна в шатре королевы на толстом персидском ковре, глядя остановившимся взором на его замысловатый орнамент. Ее руки были прижаты к животу. Позволит ли ей король уйти в монастырь? Позволит ли дядя остаться там? Девушка слышала, что для принятия пострига аристократкой вроде нее требуется много денег — может быть, все ее приданое, ибо она будет невестой Бога. А если дядя откажется отдать деньги? Что ей тогда делать? Все что угодно будет лучше, чем выйти замуж за Ральфа Колчестера или графа Клэра. Кроме того, Дария не хотела умирать, а граф, безусловно, убьет ее, когда узнает, что она ждет ребенка. Девушка подумала о Роланде и потупилась. На глаза навернулись слезы, и бедняжка смахнула их тыльной стороной ладони. Ну что ж, отныне она сама несет ответственность за свою жизнь.

Когда Роланд вошел в шатер, Дария подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она ждала, что он придет. Разве не принес он огромную жертву, решив жениться на ней? Но Дария освободит его от необходимости делать то, что ему так ненавистно. Тогда по прошествии лет он будет по крайней мере вспоминать о ней с нежностью. Она не даст Роланду принести себя в жертву собственному благородству. Это было бы с ее стороны бесчестно.

— Здравствуй, Роланд. Что ты хочешь? Ему не понравился ее равнодушный тон и застывший взгляд, а также то, что она сидела на полу, скрестив ноги, с рассыпавшимися по плечам волосами.

Он глубоко вздохнул и произнес, стараясь казаться спокойным:

— Я хочу знать, почему ты сказала королеве такую глупость.

Она вздернула бровь и смотрела на него до тех пор, пока он не опустился возле нее.

— Почему, Дария? — Роланд был совсем рядом, но не дотрагивался до нее.

— Я глубоко религиозна, Роланд. Не веришь? Но это правда. Я не хочу умирать. Ты сам сказал, что мой дядя убьет меня, если я вернусь к нему. А граф Клэр забьет меня и моего неродившегося ребенка до смерти, если король заставит его жениться на мне. Это же понятно. Но я хочу жить — я еще так молода.

— Я предлагаю тебе другой вариант. Выходи за меня замуж. Прямо сейчас.

У нее больно сжалось сердце.

— Этого я тоже не могу, — Ты думаешь, что я лгу? Боишься, что я буду бить тебя?

— Нет.

— Я не убью тебя, даже если таким образом мог бы заполучить твое огромное приданое.

— Знаю.

— Стало быть… — Он зарычал от ярости. — Это твой благородный жест, не правда ли? Освободить беднягу от обязательств, но прежде поставить его на колени, заставить пресмыкаться и умолять, но в конце концов все равно поступить по-своему. Ты презираешь меня? В таком случае ты развратнее этой проклятой суки Иоанны Тенесби! Но я не потерплю этого, Дария! — Роланд еще ни разу в жизни не был так зол. — Клянусь всеми святыми, я отстегаю тебя!

Он рывком поднял ее и опустился в кресло королевы. Положив девушку к себе на колени, Роланд занес руку над ее ягодицами. Она замерла, а потом сделала отчаянное усилие вырваться. «Сильная», — подумал он, замахнувшись во второй раз. Дария не издала ни звука.

— Что, молчишь? Упрямая же ты женщина. Может быть, задрать тебе платье и дать почувствовать мою горячую руку? — И прежде чем она успела ответить, он обнажил нижнюю половину ее тела. Но на сей раз не ударил девушку. Его рука повисла в воздухе. Роланд уставился на ее ягодицы — белые, гладкие и круглые, на длинные стройные ноги. Он судорожно сглотнул, застонал и выругался, чувствуя, как поднимается желание. Потом сбросил ее с колен и поднялся, тяжело дыша, уперев руки в бока.

— Будь ты проклята, Дария. Я бы запомнил тебя, если бы взял, по крайней мере твою аппетитную задницу трудно забыть. Ну, приготовься, упрямица. Ты выйдешь за меня замуж сегодня вечером, прежде чем я успею передумать. Если будешь по-прежнему упираться, я буду бить тебя до тех пор, пока ты не запросишь пощады, так и знай.

С этими словами Роланд пошел к выходу. Там он обернулся и погрозил ей пальцем.

— Я не шучу, Дария. Ты выйдешь за меня замуж и не вздумай перечить.

Глава 11

Молодой священник-бенедиктинец Ансель, всей душой преданный Роберту Барнеллу и королю Эдуарду, старался отправить брачный обряд со всем возможным в его двадцать три года достоинством. Лишь когда он произносил звучные латинские фразы, голос его немного дрожал.

Невеста показалась священнику красивой и скромной, хотя единственный раз она посмотрела на него именно в тот момент, когда Ансель, нервничая, ошибся в латинском произношении. «Совпадение», — подумал он. Что касается жениха, то Ансель чувствовал в нем какое-то внутреннее напряжение. Всем своим видом жених словно подчеркивал, что обряд его совершенно не интересует.

В конце концов Ансель догадался, что Роланд де Турне просто не хочет жениться.

Святой отец, разумеется, не мог прямо спросить — это было бы непростительной дерзостью даже со стороны первого королевского священника, а Ансель был вторым и собирался им остаться, чтобы по-прежнему быть рядом с королем.

Благословляя молодую пару, Ансель посмотрел на невесту более пристально: уж не больна ли она — настолько Дария была бледна.

Он взглянул на де Турне, любопытствуя, обратил ли тот внимание на состояние своей невесты. Но холодные глаза рыцаря смотрели в пространство, а на лице не отражалось никаких чувств. Как и раньше, он выглядел отсутствующим, а также несчастным.